Бомарше, «Безумный день, или женитьба Фигаро».

Вряд ли авторы законопроекта об изменениях к Закону «О защите общественной морали» ожидали, что их скромная инициатива будет так категорически и так дружно встречена в штыки. То есть буквально все авторы и организации, высказывавшиеся по теме - от оппозиционно-протестного движения «Стоп цензуре!» до Национального совета по вопросам телевидения и радиовещания - решительно осудили принятие Закона об изменениях в первом чтении.

И это притом, что протестующие (по крайней мере, абсолютное их большинство) вполне разделяют титульные цели, провозглашаемые авторами законопроекта.

Нет сомнений, что действенные меры по обузданию деградации общественной морали были бы поддержаны истово, вплоть до согласия на расстрел распространителей детской порнографии на месте преступления, или, как минимум, на пожизненное их заточение в условиях самого строгого режима.

А вот законопроект о новой версии морального закона - не поддерживают. И, не сговариваясь, предупреждают об исходящей от него угрозе цензуры и политических репрессий.

Самое же любопытное во всей этой истории, что народные избранники почти наверняка вовсе не имели в виду те «охранительные» функции своего детища, на которые в первую очередь обратили внимание специалисты. Лично я верю, что ни о чём таком нардепы не думали. Потому что если бы думали, то постарались бы закамуфлировать. Да и не было бы тогда среди них такого умилительного межфракционного единства.

Мораль пиара

Скорей всего, разнофракционные нардепы просто хотели попиариться перед выборами, что чрезвычайно актуально, учитывая вероятное восстановление округов и соответствующее сокращение проходной части партийных списков. А тут такая оказия: возможность похвастаться и «зачотным» проектом, и проделанными геркулесовыми трудами (дескать, не зря они в Раде народный хлеб проедают), и предстать при этом в позе великих моралистов, защитников гибнущих устоев.

О геркулесовой работе - почти серьёзно. Одна статья первая раздела первого («Визначення основних термінів і понять») занимает несколько страниц: «Видовищний захід еротичного характеру - видовищний захід, що супроводжуються публічним показом людського тіла, сценічних дій, які імітують сексуальні дії, що є продовженням, підтвердженням глибини емоційних переживань людини, мають за мету розкриття проявів її чуттєвості та досягнення естетичного ефекту» и т. д., вплоть до расшифровки сложных терминов «спеціально відведене місце» и «суспільна мораль» («суспільна мораль - система загальнолюдських цінностей, норм поведінки, що склалися у суспільстві на основі духовних і культурних надбань, уявлень про добро, совість, свободу, відповідальність, гідність, громадянський обов'язок»).

Впрочем, тут необходимо отметить, что хотя большая часть терминов и определений введены авторами проекта дополнений, но как раз эти - про «специальное место» и про «мораль» были уже в старой (ныне действующей) редакции. Теперь же их предлагается лишь дополнить существенными уточнениями, вроде того, что «место» должно быть не просто «специальное», а «специально отведённое» и «расположенное не ближе, чем на 300 метров от мест массового отдыха» и т. п.

И не надо про «мартышкин труд». «Мартышкин труд», во-первых, так не оплачивается, и, во-вторых, мартышки не занимаются политическим самопиаром.

А авторы к своей работе относятся серьёзно, даже не без некоторой взаимной ревности. Неслучайно Павел Унгурян (БЮТ), докладывавший на сессии законопроект, вместо сообщения о том, что над ним в поте лица трудились представители всех парламентских фракций, использовал двусмысленный оборот: «під цим законом як співавтори підписалися депутати з усіх парламентських фракцій».

Что-то вроде реплики сантехника из старого анекдота: учитесь, коллеги, а то так и будете всю жизнь ключи подавать. Ну, это их разборки. «Морально» пиарились все выступавшие, призывая поддержать и ужесточить.

Скажем, Владимир Иванович Ландик, руководитель подкомитета по вопросам свободного доступа граждан к информации и по контролю за деятельностью органов власти в информационном пространстве, изменения в целом одобрил. Посетовал лишь на декларативность некоторых предложений, а также на то, что в документе встречаются повторы (мне, кстати, тоже так показалось, но проверять, разбирая этот гроссбух по второму разу, я не рискнул.)

Но эти мелкие недочёты не повлияли на позитивную оценку подкомитета и лично Владимира Ландика. Тем более что все они, как сказал Владимир Иванович, могут быть урегулированы во втором чтении.

И они урегулируют - тут я не сомневаюсь. Особенно в части конкретики. И наступит тогда сказочно прекрасная жизнь. Так? Увы, нет.

Худая та политика, которая переменяет законами то, что надлежит переменять обычаями (Екатерина ІІ)

Проблемы, разумеется, есть - и этика общества не отличается от прочих проблемных сфер. Однако решение именно моральных проблем в законодательной плоскости представляется наименее реальным. Такая это тонкая материя.

Прежде чем нагромождать новые нормы, стоит всё-таки проверить, как действуют нынешние, и задаться вопросом: каким образом на правоприменительную практику повлияет уточнение нормативов? Закрываем глаза, ставим мысленный эксперимент, - и открываем глаза с неутешительным выводом: похоже, никак не повлияет.

Ведь норм много, вплоть до уголовного наказания. И специализированных органов, чья прямая функция - отслеживать неукоснительное их выполнение и сурово наказывать за нарушения, полно: МВД, прокуратура, СБУ.

Какие конкретно преступники, педофилы, растлители детей и общественной нравственности смогли избежать заслуженной кары лишь по причине несовершенства уже действующих норм? Вы не знаете? Я тоже.

Конечно, Верховная Рада могла бы оказать большое и позитивное влияние на состояние общественного здоровья. Прежде всего, личным примером, который могли бы (и должны были бы!) явить народу его избранники. Но чего нет, того нет. Уровень доверия граждан к парламенту - один из самых низких. И крайне сомнительно, что это лишь потому, что не принята новая версия морального закона. Нет, точно не поэтому. К сожалению, никакими, пусть даже самыми скрупулёзными уточнениями понятий и нормативов эту проблему не решить.

Таким образом, закон о морали в новой версии не может быть и не будет даже «продукцией двойного назначения». Потому что ни для какого «первого» (не милитаристского, сиречь не фискального и не репрессивно-цензурного) применения он вообще не пригоден, если не считать пиара. Хотя и для пиара он теперь не пригоден тоже.

Броня и секира морали

Не стоит обманываться. В случае если решение расправиться с тем или иным политиком или СМИ будет принято, факт наличия новой версии Закона об общественной морали принципиальной роли не сыграет. Выкручиваются же как-то без него. На крайний случай есть исконное «Почему без шляпы?!» - чем не повод?

К примеру, остро оппозиционная газета «Всеукраинские ведомости» («ВВ»-2, редактор Владимир Рубан) прекратила существование после того, как в разгар избирательной кампании 1997-98 гг. небезызвестный Григорий Суркис в качестве президента «Динамо» (Киев) отсудил у издания сколько-то миллионов штрафа - за сообщение о том, что форварда «Динамо» Андрея Шевченко собираются продать «Милану». Ну и что, что вскоре именно так и произошло? Главное - результат, а шляпы или там песцовые шубы - это детали.

Но коль скоро, как заявляет Виктор Янукович, «европейская интеграция Украины является неизменным приоритетом государственной политики Украины» - тогда конечно. Апелляция к священным нормам общественной морали звучит куда пристойней, чем какая-то «шляпа».

В «Обитаемом острове» братьев Стругацких самая жуткая репрессивная организация называлась - «Департамент общественного здоровья» - «глаза и уши Огненосных творцов, броня и секира нации». Красиво звучит, всё-таки классики сочиняли, не нардепы...

Словом, может, «милитаристский» аспект правоприменения законодательства о морали и не планировался заранее, но рано или поздно его бы вычислили. Причём скорее рано.

Стоит учитывать, что потенциальная угроза прямых политических репрессий в новой редакции закона далеко не единственная. Даже, вероятно, не самая главная. Потому что политические заказы, при всей своей непристойности и опасности - всё-таки разовые акции. Они могут лишь усугубить действие постоянно действующего фактора. Каковым неизбежно станет запланированный в законопроекте специально бдящий за моралью государственный орган.

Комитетоведение по Паркинсону и Стругацким

Тут на самом деле мало что зависит от доброй воли комитетчиков. Пример пресловутой и легендарной Национальной экспертной комиссии по вопросам защиты общественной морали имени Василия Костицкого не случаен и должен бы многому научить, или хотя бы психологически подготовить.

Деятельность комитетов и комиссий, чья трудовая нива - тонкие, трудноформализуемые сферы, вроде этики и морали, неизбежно оказываются в поле влияния незыблемых и никем не отменённых сил: законов Паркинсона, законов психологии малых групп, законов пиара и т. д. и т. п.

«Не следует думать, что наука комитетоведения находится на высокой стадии развития. Комитетоведы и подкомитетоведы на это не претендуют, разве что испугаются остаться без работы. Они всячески подчёркивают, что исследования их лишь начались, но в скором времени дадут огромные результаты. С поправкой на личную заинтересованность (т. е. вычитая из всего ими сказанного 90%) мы можем всё же смело признать, что работы ещё много» (Сирил Норткот Паркинсон, «Законы Паркинсона»).

Члены подобных институций, вынужденные регулярно оправдывать факт своего существования, объективно не могут (если только не стремятся к роспуску) не имитировать бурную деятельность, выдавая на-гора целую кучу документации и производя на свет, в самом лучшем случае - химер, а вероятней - чудовищ. Они обречены терять всякое чувство реальности, наполняясь взамен иллюзорным представлением о собственной значимости.

«Сначала это были протоколы заседаний инспекционной комиссии горкомхоза, потом - протоколы заседаний просто инспекционной комиссии, потом - Особой комиссии по расследованию обстоятельств, потом вдруг - Временной Тройки по расследованию деятельности коменданта Колонии Необъясненных Явлений гр. Зубо, и, наконец... Л.Вунюков подписался в качестве председателя Тройки по Рационализации и Утилизации Необъясненных Явлений (ТПРУНЯ). Сверху перестали спускать протоколы и принялись спускать циркуляры и указания. Бумаги эти были страшны как по форме, так и по содержанию. Они неопровержимо свидетельствовали о том, что бывшая комиссия горкомхоза узурпировала власть в Тьмускорпиони, и что распорядиться этой властью разумно она была не в состоянии» (Братья Стругацкие, «Сказка о тройке»).

К сожалению, всё это не теория, а вполне эмпирическое знание, уже данное нам во всей полноте ощущений. В принципе, для понимания механизмов функционирования такой структуры достаточно перечесть бурно одобренный парламентариями законопроект. Если этого недостаточно - стоит вспомнить уникальный опус комиссии Костицкого, выпустившей в феврале 2007 года труд, призванный, по замыслу своих создателей, раз и навсегда отделить дозволенную эротику от преступной порнографии.

Строго руководствуясь этим пособием (и не говорите - штука, посильней Камасутры!), группа талантливых авторов проанализировала хрестоматийное детское произведение - «Мойдодыр» Корнея Ивановича Чуковского.

«Мойдодыр» глазами Национальной экспертной комиссии

Одеяло

Убежало,

Улетела простыня,

И подушка,

Как лягушка,

Ускакала от меня.

Я за свечку,

Свечка - в печку!

Я за книжку,

Та - бежать

И вприпрыжку

Под кровать!

Как мы видим, первый же фрагмент текста однозначно является порнографией - в соответствии с критерием «суто умовний зв'язок окремих сцен і епізодів» (Формальні та змістовні ознаки порнографії).

Обложка первого издания «Мойдодыра», 1933 г. Художник Анненков Ю. П. Трактовка согласно критериям Национальной экспертной комиссии: Партнер №1 в эротичном костюме пожарного с фаллоимитатором в руках, демонстрирующим явные признаки экскреторных функций. Партнер №2 - обнажённая модель несовершеннолетнего с демонстрацией лонного участка и ягодиц.

Вдруг из маминой из спальни,

Кривоногий и хромой,

Выбегает...

Надо признать, что этот легендарный отрывок неоднократно подпадал под подозрение задолго до откровений Национальной комиссии.

У тебя такие руки,

Что сбежали даже брюки,

Даже брюки, даже брюки

Убежали от тебя.

Порнография. См. критерий «Демонстрація актів ексгібіціонізму..., що супроводжуються переляком і негативною емоційною реакцією жертви» (Сексологічні критерії порнографії, Частина III. Зображення сексуальної взаємодії кримінального характеру).

Рано утром на рассвете

Умываются мышата,

И котята, и утята,

И жучки, и паучки.

Порнография. См. критерий: «Однозначність інтерпретації зображуваних сцен» (Формальні та змістовні ознаки порнографії). Очевидно, что описанные т. н. Чуковским сцены интерпретируемы исключительно «однозначно».

И сейчас же щётки, щётки

Затрещали, как трещотки,

И давай меня тереть,

Приговаривать:

"Моем, моем трубочиста

Чисто, чисто, чисто, чисто!

Будет, будет трубочист

Чист, чист, чист, чист!"

Тут и мыло подскочило...

Слов нет от возмущения. Порнография чистой (во всех смыслах) воды. См. критерий: «Введення в статеві шляхи або пряму кишку частин тіла (пальців, кулака та ін.), фалоімітаторів, інших предметів)» (Сексологічні критерії порнографії, частина I. Зображення сексуальної взаємодії гетеросексуального характеру). Не хочется даже опускаться до подробного исследования, с помощью каких именно фаллоимитаторов (типа «щётки») совершается этот непристойный акт. Особенно цинично в этом контексте воспринимается использование мыла.

А от бешеной мочалки

Я помчался, как от палки,

А она за мной, за мной

По Садовой, по Сенной.

Тут всё, увы, совершенно однозначно: крутое, извращенное порно. См. критерий: «Демонстрація сексуальної взаємодії садистичної та садо-мазохістської спрямованості, в тому числі з використанням допоміжних предметів і пристроїв (наручників, нашийників, кляпів, масок, ланцюгів, хлистів, затисків, запалених свічок, проводів, мотузок та ін.)» (Сексологічні критерії порнографії, частина II. Зображення анормальних та збочених форм сексуальної взаємодії).

Я к Таврическому саду,

Перепрыгнул чрез ограду,

А она за мною мчится

И кусает, как волчица.

Добавить нечего. См. «Зоофілія: демонстрація сексуальної взаємодії (або її імітації) людини та тварин» (Сексологічні критерії порнографії, частина III. Зображення сексуальної взаємодії кримінального характеру).

И сейчас же брюки, брюки

Так и прыгнули мне в руки.

А за ними пирожок:

«Ну-ка, съешь меня, дружок!»

А за ним и бутерброд:

Подскочил - и прямо в рот!

Аналогично приведенному выше: «Зображення анормальних та збочених форм сексуальної взаємодії».

Тут Великий Умывальник,

Знаменитый Мойдодыр,

Умывальников Начальник

И мочалок Командир,

Подбежал ко мне, танцуя,

И, целуя, говорил:

«Вот теперь тебя люблю я,

Вот теперь тебя хвалю я!

Наконец-то ты, грязнуля,

Мойдодыру угодил!»

С позиций нового, обретённого благодаря Национальной комиссии понимания, невозможно ответить: каким образом подобная безнравственная пошлятина вообще могла быть напечатана. В данном фрагменте любой пытливый эксперт без труда найдёт соответствия большинству приведённым выше строгим критериям порнографии.

Что же касается «Мойдодыра» в целом, равно как и прочих порочно популярных стихотворений Корнея Чуковского (а также подавляющего большинства творений мировой литературы, театра и кинематографа) - то все они являются, как минимум, «эротикой». Согласно следующему выработанному Национальной комиссией критерию: «Використання як фону художньо зображених елементів пейзажу, інтер'єра, дорогих меблів, іграшок, автомобілів, а також вишуканого одягу і білизни, ювелірних прикрас та біжутерії і т. п.» (Сексологічні критерії еротики).

Надо признать - Национальная экспертная комиссия проделала огромную работу. Её, пожалуй, смело можно считать заявкой на конкурс. Имеется в виду конкурс из старого анекдота:

- Если бы вы отправились на конкурс, скажем так - экспертов, то заняли бы там второе место.

- А почему второе?

- Да потому что вы - эксперты!

* * *

Тут я с авторами пародийного разбора творения Корнея Ивановича, пожалуй, не согласился бы. Эксперты - экспертами, но не стоит недооценивать и депутатов.

Ілюстрація - www.segodnya.ua