Уровень освещения темы Совета Европы ведущими СМИ континента до недавнего времени могла служить своеобразной линией водораздела между «старой» и «новой» Европой. Такие «зубры» европейской журналистики, как The Economist, The Financial Times, The Guardian, Le Monde и им подобные  издания в последние годы не слишком жаловали своим вниманием деятельность этой старейшей на континенте межправительственной организации, созданной в целях укрепления демократии, защиты прав человека и утверждения верховенства права. И наоборот, журналисты посткоммунистических стран, в массовом порядке начавших вступать в Совет Европы в 1990-х годах и обычно подпадавших под его мониторинг, очень живо реагировали на импульсы, исходившие из Страсбурга.

 Однако повестка  дня  последней сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы оказалась чрезвычайно актуальной как для стран с устоявшейся, так и с развивающейся демократией. Первые оказались заживо задетыми подозрениями в том, что их территорию американские спецслужбы, по всей видимости, использовали для того, чтобы незаконно похищать, тайно содержать и пытать людей, подозревавшихся в пособничестве терроризму. А вторые, тоже не оставшиеся в стороне от скандала вокруг тайных тюрем ЦРУ, еще более остро реагировали на дискуссию по поводу необходимости осуждения международной общественностью преступлений тоталитарных коммунистических режимов, нарушения прав человека в Чечне, требований приостановить полномочия парламентской делегации Азербайджана, ситуации в Беларуси, развитием демократии в Грузии. Но место Украины в контексте этой общеевропейской дискуссии оказалось несколько обособленным. Почему?

Вопросы, поднятые в ходе дебатов по поводу тайных тюрем, отнюдь не сводились к установлению самого факта их существования или несуществования. Генеральный секретарь СоЕ Терри Девис еще в ноябре прошлого года  официально запросил у правительств всех стран-членов СоЕ  информацию о том, каким образом национальное законодательство обеспечивает  контроль над действиями спецслужб и предотвращение нарушений прав всех лиц, находящихся под юрисдикцией государства. А Дик Марти, докладчик по этому вопросу, в своем информационном меморандуме анализировал не только сами факты  похищений, перевозок, пыток людей, но и то, какие меры предпринимаются странами для того, чтобы сделать подобные случаи абсолютно невозможными.

То, что по части обвинений Украина упоминается в этом документе лишь вскользь, полностью удовлетворило всех тех, кто на самых разных уровнях представлял в Страсбурге нашу страну. И при этом не вызвало никакой настороженности то, что по части реакции она не упоминается ни разу. Это в других, демократических странах, создаются всевозможные комиссии, активизируется гражданское общество, неистовствуют журналисты, задаваясь вопросами, как соотносятся соблюдение прав человека и интересы борьбы с терроризмом, каким образом можно и нужно контролировать работу спецслужб, насколько свободными являются СМИ, в том числе и американские, под давлением правительства утаивающие от общества исключительно важную информацию… А нам вся эта суета без надобности. Выступил МИД с официальным заявлением об абсурдности утверждений о существовании на территории Украины тайных тюрем – и хватит.

Впрочем, те вопросы, которые имели к Украине самое непосредственное отношение,  украинскими СМИ все же освещались достаточно активно. Внесение украинской делегацией поправки о признании голодомора 1932-1933 годов геноцидом против украинского народа, очередное заседание Мониторингового комитета, обеспокоенного ситуацией с недействующим Конституционным судом и подготовкой к проведению предстоящих выборов, обсуждение наконец-то появившегося плана выполнения обязательств Украины перед Советом Европы – по этим темам информационных сообщений было немало. Гораздо меньше было анализа и попыток разобраться, до каких пор контролировать ход реализации этого самого плана будут неутомимые Ханне Северинсен и Рената Вольвенд, а не украинские НПО и СМИ?

 Наверное, просто информировать страну о том, что министр юстиции Сергей Головатый в ходе визита в Страсбург подписал ряд конвенций Совета Европы уже недостаточно, нужно еще и объяснять, что именно дает нам их подписание и ратификация. Ближайший по времени срок выполнения одного из пунктов вышеупомянутого плана – начало февраля, когда от Верховной Рады ожидается ратификация Протокола №14 к Европейской конвенции о защите прав человека, без чего невозможна рационализация работы Европейского суда по правам человека. В отличие от ситуации с Конституционным судом, шансов на совершение нашими парламентариями этого «подвига» существенно больше. А вот  внимания журналистов к этому вопросу – не в пример меньше.

Зато в центре их внимания самым естественным образом оказалось обсуждение доклада того же Мониторингового комитета о ходе выполнения Грузией ее обязательств перед СоЕ. И что из этого вышло? На сайте ПАСЕ основной вывод комитета  сформулирован  следующим образом: «Пост-революционная эйфория уступила дорогу прагматизму, и в основном крупномасштабные и долгосрочные реформы ведутся в правильном направлении, несмотря на сохранение серьезных проблем, особенно касающихся создания сильных демократических институций, борьбы с коррупцией, реформирования законодательства и местного самоуправления». Об этом же говорится и в сообщении УНИАН, корреспондент которого освещал работу сессии ПАСЕ. Однако украинские СМИ тиражируют  сообщение российского информагентства, которое приводит точку зрения только одного  выступающего и подает ее как вывод всей ассамблеи, «обеспокоенной усилением президентской власти в Грузии». Зачем такие передергивания нужны несвободным российским СМИ, очевидно. А вот кому нужна такая «свобода» СМИ украинских - непонятно.

Бесконечные пресс-конференции, прямые эфиры и аналитические обзоры, сопровождающие каждый шаг российских представителей в Страсбурге, инициируются, конечно же, Кремлем, который не упускает ни одной возможности для оказания целенаправленного идеологического воздействия. У нас эти методы уже не срабатывают. Даже наоборот. Только наш самый свободный канал может устроить телемост с министром иностранных дел Борисом Тарасюком, находящимся в Страсбурге и принимающем участие в заседании Комитета министров СоЕ, таким образом, чтобы вообще избежать любых упоминаний о Совете Европы.  Зачем, мол, телезрителям знать о серии подписанных документов СоЕ, о встрече нашего министра с Терри Девисом и о тех вопросах, которые на ней обсуждались? А между тем, задать вопросы  можно и по поводу  либерализации визового режима с Евросоюзом и о визите Виктора Ющенко в Париж.  В конце концов, Страсбург тоже  находится во Франции, да и здание Европарламента совсем рядом с Дворцом Европы.

Нередко отсутствие интереса к проблематике Совета Европы журналисты, в том числе и украинские, объясняют тем, что многие решения, принятые в Страсбурге, остаются невыполненными. Совет Европы действительно не имеет никакого реального механизма заставить, скажем,  нашу Верховную Раду прекратить блокировать работу Конституционного Суда. Он может только настойчиво напоминать, что такое недопустимо для страны, считающей себя демократической. Но, похоже, в Украине еще не очень научились пользоваться теми сигналами, которые нам подает Страсбург и теми, которые мы хотим через Страсбург подать всей Европе.

Например, о недопустимости  использования поставок энергоносителей для оказания давления на европейские страны. Инициатива по обсуждению этого вопроса в срочном порядке, выдвинутая  венгром Матиасом Йорши,  подписана  еще 21 парламентарием из  Грузии, Люксембурга, Испании и т. д., но ни одним из Украины. В результате возможность обсуждения этой проблемы на зимней сессии  была упущена, и тема передана в комитет для подготовки доклада в обычном режиме. По всей видимости, заслушивать его будут уже на апрельской сессии ПАСЕ. Остается только  надеяться, что на этот раз и Украина не останется в стороне. Не для того, чтобы кого-то наказали, а для того, чтобы отстоять свое мнение о том, что такое хорошо, а что – плохо. А в дальнейшем, возможно, именно это мнение и станет главным руководством к действию.