– Крупный медиахолдинг ушёл и распустил четыре тысячи сотрудников. Такое бывало раньше? 

– Такой ситуации, чтобы мощная медагруппа закрывалась, ещё не было. Бывали смены собственников, увольнения большого количества сотрудников при этом [как на «Интере» в своё время], но так, чтобы вообще уходили из инфополя, – такое впервые.

Группа официально пообещала, что не будет вещать из-за границы, но в то же время Ахметов в интервью Corriere Della Sera сказал, что вопрос вещания в Польше (или из Польши) остаётся открытым. Интрига сохраняется. Но, конечно, даже если Ахметов продолжит заниматься медиабизнесом и каким-то образом будет присутствовать в Украине, то это будет уже совершенно не то присутствие по своим масштабам, которое было.

– Это как-то повлияет на тенденции?  

– Безусловно, повлияет, но я бы не говорила, что повлияет уход именно этой группы с медиарынка. Сейчас в принципе всё поменялось, прежде всего, в связи с войной. 

Государство сейчас имеет такой контроль над медиа, о котором оно могло только мечтать. Власть и до начала войны стремилась контролировать СМИ (тем более, у Зеленского не было собственного медиа, «1+1» Коломойского близок, но это не его команда). А сейчас они контролируют практически весь телевизионный и радийный эфир.

Я думаю, что решение Ахметова было связано не только с законом об олигархах, но и с тем, что фактически ты обладаешь ресурсом, который ты, как олигарх, не можешь использовать. Рекламный рынок рухнул, материальных выгод они не получали. Хотя и так всегда были убыточными, а сейчас стали сверхубыточными. Плюс потерялся основной смысл. Мы же понимаем, что для олигархов медиа всегда были орудием защиты и продвижения их интересов в других, основных их бизнесах и в политике. 

В общенациональном марафоне в блоках каналов «Украина» и «Украина 24» был пиар самого Ахметова и сейчас, но это всё равно уже не то продвижение. Политической борьбы в телевизионном эфире Украины сейчас практически нет, её даже при желании фактически негде вести, так как национальный марафон вручную контролируется государством, властью. А именно национальный марафон транслируется большинством каналов, в том числе олигархических.

Ресурсы Петра Порошенко и близкого к нему канала «Эспрессо» по покрытию аудитории несравнимы с покрытием каналов, которые транслируют телемарафон «Єдині новини».

Так что Ахметов уходит, но такая ситуация остаётся для всех медиасобственников. Возможно, похожие действия будет предпринимать тот же Виктор Пинчук, я не исключаю, что такое может произойти, потому что затраты на сигнал (на трансляцию) медиагруппы несут, а особого выхлопа для них нет.

Хотя, как нам известно из наших источников, всем медиагруппам обещали платить из бюджета за участие в национальном марафоне. Пока этого нет, но, возможно, средства выделят. Но это не такие деньги, думаю, которые решат их проблемы и удовлетворят интересы.

– А что делать с «чёрной» повесткой, которая превалирует по понятным причинам? Есть ли запрос на иной контент у аудитории? 

– Сейчас многие медиагруппы начинают возобновлять съёмки какого-то художественного или развлекательного контента, документального контента. 

Расцвёл жанр стендапа, его пока нет в телевизоре, но он есть в Youtube, в офлайн. 

Также из общенационального марафона вышли некоторые каналы [медиагруппа остаётся в марафоне, но выводит какой-то из каналов: например, «1+1» вывел канал «2+2»], чтобы показывать другой контент на своих телеканалах, и аудитория у такой продукции (не национального марафона) уже есть.

Мы видим, что людям нужна какая-то разрядка. Бесконечно рыдать, ненавидеть и паниковать, находиться в состоянии страха – психика не выдерживает. И это медийщики понимают, многие хотят возобновить демонстрацию того контента, который был снят и отложен, а также нового контента.

– Что-то меняется в отношениях «власть-медиа»?

Во время и после войны радикально изменится медийный рынок Украины. Он станет больше контролируемым государством, станет меньше хоть и олигархического, но плюрализма. 

Политическая борьба будет намного менее медийной. Как только спадёт горячая фаза войны, политическая борьба возобновится, хотя она и сейчас понемногу идёт, но станет более жёсткой.

А насколько эта борьба сможет войти в медийную плоскость – вопрос. У власти появится большой соблазн контролировать медиа и дальше. 

Сейчас мы должны принять новый закон о медиа, это требование Евросоюза. Должен был появиться скорее индустриальный закон об аудиовизуальных услугах. Но после прихода Зеленского в 2019-ом, власти решили этот закон расширить: в частности, регулировать и онлайн-медиа.

Работает группа над новой версией концепции этого закона, где регулирование и расширение полномочий Нацрады на онлайн остаётся. И это палка о двух концах. С одной стороны, все медиа должны быть в одних условиях, онлайн набирает силу и является одним из мощных источников дезинформации, особенно в соцсетях видим влияние России и пророссийских сил. В то же время мы понимаем, что Нацрада всегда, сколько существует Украина, полностью подконтрольна президенту: это заложено в механизме её избрания. И если её полномочия расширятся ещё и на онлайн, то в таком случае государство будет контролировать украинское медиапространство ещё, и, может быть, даже в ручном режиме, что вызывает определённые опасения.

Была проблема уже в последние годы президентства Порошенко, когда всё хуже и хуже становился диалог с властью, всё в меньшей степени гражданское общество и власть слышали друг друга. При Зеленском это сначала усугубилось: гражданское общество и медиа вообще перестали интересовать власть. Потом вроде как немного наладилось, начали находить какие-то пути к диалогу…

Но сейчас, во время войны, диалог получается эффективным только когда гражданское общество просто одобряет действия власти. Критика не воспринимается, как и какие-то предложения, идущие вразрез с видением и / или интересами власти.  

– Как воспримет гражданское общество контроль медиа государством? Ведь в Украине уже привыкли к свободе слова.

– У любой власти есть стремление контролировать медиа. Во время войны такой контроль во многом оправдан. Мы понимаем, что, когда есть внешний враг, должен быть единый голос государства. 

Но важно и то, что мы боремся всё-таки за демократическую Украину, а не просто за Украину. И хотим стать членами Евросоюза. Важно, чтобы оправданный сейчас контроль государства за информацией не вылился в закручивание гаек после горячей фазы войны.  

Возможно, останутся прежние владельцы медиа либо на их место придут новые, близкие к власти. То есть де-юре сохранится разнообразие собственников, а де-факто это будут люди, близкие к нынешней власти. Такого я не исключаю. Другое дело, что это подвижно: сегодня ты близок к власти, а завтра можешь стать заклятым врагом. 

Тенденция к тому, чтобы «прихлопнуть» плюрализм, есть. И сейчас она объективно оправдывается. Будет ли это нормально после войны? Конечно, нет. Позволит ли гражданское общество этому случиться? Мне кажется, что во всяком случае оно будет оказывать жёсткое сопротивление.

– Столько трансформаций уже было в Украине, в чём сегодня уникальность медийной ситуации?

– За все годы политической независимости Украины в первые дни войны состоялось объединение разных олигархических медиагрупп в единый марафон. Это уникальная ситуация. 

Также уникальность в том, что прекратилась политическая борьба во время войны. Сейчас она немного возобновляется, но пока что в минимальной степени, и скорее кулуарно, а не публично. 

Медийные законопроекты принимаются в достаточно закрытом режиме. И это минус: гражданское общество не имеет возможности влиять на принимаемые Верховной Радой законы. Это было оправдано и позитивно в первые месяцы войны: то, что никак не могли ранее принять, – быстро обсуждалось, принималось.

К чему приводит эта закрытость можно рассмотреть на примере увольнения омбудсмена Людмилы Денисовой. С одной стороны, к ней было много претензий, и мы подписали (вместе с другими общественными и медийными организациями и коллегами) обращение, выражающее опасения по поводу некоторых аспектов деятельности Денисовой. Но мы понимаем, что сняли её без соблюдения необходимых процедур. И такое возможно, потому что гражданское общество фактически сейчас не контролирует ни одну из ветвей власти. И часто узнаёт обо всем очень поздно или постфактум. А если узнаёт заранее, то не имеет рычагов влияния на власть.

Про увольнение омбудсмена. 31 мая 2022 года Верховная Рада уволила с должности уполномоченной парламента по правам человека Людмилу Денисову. До этого ряд медийщиков и общественных организаций  опубликовали открытое обращение к ней с призывом корректировать коммуникацию о половых преступлениях во время войны. Здесь можно почитать обращение. А здесь – про то, как «Правозахисники закликали скасувати закон, який дозволяє усувати омбудсмана з посади через “висловлення недовіри”».