14 мая «Детектор медиа» опубликовал интервью руководительниц издания «Заборона» Катерины Сергацковой и Елены Садовник. В ответ на вопрос о допустимой степени ангажированности журналиста Катерина Сергацкова привела в пример журналиста Игоря Бурдыгу: «Он “вырос” из левого движения и стал журналистом уже после своей активистской деятельности. Это сказывается в его работе, аукается ему до сих пор – например, в случае с “Громадським” и С14».

После публикации интервью в редакцию обратился Игорь Бурдыга, категорически несогласный с определениями, высказанными в его адрес Катериной Сергацковой. «Детектор медиа» публикует его реплику в ответ на слова коллеги.

14 мая «Детектор медиа» опубликовал интервью руководительниц издания «Заборона», в котором шеф-редакторка Катерина Сергацкова, отвечая на вопрос о допустимой степени ангажированности журналиста, приводит в пример мой карьерный путь. Причем делает это не только весьма в неожиданном и неприятном как для «ближайшего коллеги» контексте, но и фактологически неверно. Воспользовавшись правом на реплику, предоставленным изданием, хотел бы в первую очередь эту ошибку исправить.

Нет, я не «вырос» из левого движения и не «стал журналистом уже после своей активистской деятельности», как утверждает коллега Сергацкова. В журналистику я пришел, скорее, из алкогольно-развлекательного движения, проще говоря – из-за барной стойки. В 2007 году, бросив работу барменом в херсонской гостинице, я переехал в Киев и не очень удачно устроился в издательский дом «Софтпресс», а несколько месяцев спустя променял работу в музыкальном клубе «44» на должность новостного корреспондента в агентстве «Интерфакс-Украина».

И вот спустя 13 лет я спешу исправить эту биографическую неточность не потому, что считаю работу бармена более достойным занятием, чем политическая деятельность в рамках украинского левого движения. Но коллега Сергацкова утверждает, что активистское прошлое «сказывается в моей работе и аукается до сих пор» – и это уже похоже на претензию, исходящую из неверных предпосылок.

Порядок событий важен для верного понимая причин и последствий. В профессию я пришел не для того, чтобы, воспользовавшись служебным положением, поведать о своих левацких взглядах миру. Наоборот, за первые же годы работы в экономическом отделе «Интерфакса» я так много узнал об аморальности украинского бизнеса и поддерживаемой им олигархической модели государственного управления, что стал считать идеи и методы либертарного социализма единственным возможным способом кардинального улучшить жизнь миллионов граждан моей страны и всего мира.

С тех пор я называю себя политически заангажированным журналистом и не припомню ни одного случая, когда бы мне приходилось скрывать свои взгляды от редакций, в которых работал. Споры о политике – неотъемлемая часть любого ньюсрума или курилки, и отмалчиваться в них не в моем стиле. Но ни разу из-за этого у меня не возникало карьерных проблем – в большинстве изданий, в которых я работал, ценили внутренний плюрализм.

Как и любой человек с политическими взглядами, я искал контактов с единомышленниками и возможностей коллективной борьбы за их отстаивание. Знакомства с левыми экономистами, социологами, профсоюзными деятелями, борцами за экологию и права дискриминируемых групп подарили мне множество тем для журналистских материалов. Превратили ли они меня в левацкого пропагандиста? Уверен, что нет.

Произошло это снова-таки благодаря изданиям, с которыми мне повезло сотрудничать. Изданиям, в которых ценили такие основополагающие принципы журналисткой работы как проверка фактов, отделение их от комментариев, ответственное обращение с источниками информации и сбалансированное представление сторон в материалах. Именно контроль над соблюдением этих принципов со стороны высокопрофессиональных редакторов на протяжение всей моей карьеры не позволил бы мне скатиться в коммунистическую пропаганду в своих статьях, даже если бы я к этому стремился. В последние годы такого контроля, на мой взгляд, не хватает многим уважаемым медиа.

К верности этим принципам я призываю вернуться и нынешний украинский медиарынок. Рынок, где источником большинства новостей остаются социальные сети, сообщения силовых структур перестали ставиться под элементарное сомнение, политическая журналистика сводится к обсуждению срачей в анонимных телеграм-каналах, а интервью с источником, не несущим ответственности за свои слова, может стать основанием для сенсационных выводов о грядущей катастрофе.

Отказ от безответственной погони за трафиком и сенсациями, козыряния анонимными инсайдами, слепого перепечатывания пресс-релизов и фейсбук-заявлений, выстраивание традиций ответственной редактуры и фактчекинга – вот те методы, которые, как мне кажется, помогут вернуть украинским СМИ утраченное доверенное аудитории. Это, а не стремление к иллюзорной политической нейтральности и недостижимой незаангажированности.

Но вернусь к интервью коллег из «Забороны». Как сторонник (пусть зачастую и незаслуженного) применения к СМИ термина «четвертая власть», я не могу не приветствовать стремления этой власти к подотчетности своей аудитории. Публикация открытых редакционных политик руководством «Забороны», готовность к их профессиональному обсуждению – безусловно прогрессивный шаг. К сожалению, не могу сказать такого о некоторых ключевых моментах этих политик.

«В Забороне никто из редакции, менеджмента или администрации не может показывать какую-либо другую форму приверженности тем или иным политикам во время работы… Сотрудники имеют право голоса, но они не должны делать ничего, что могло бы вызвать вопросы об их профессиональном нейтралитете или нейтралитете Забороны… Сотрудники не могут проводить марши или митинги в поддержку общественных целей или движений», – говорится в этическом кодексе издания.

«Мы не можем запретить им (людям, работающим в «Забороне» – ИБ) иметь активную гражданскую позицию, но вместе с тем мы хотим избегать конфликта интересов. Теперь, если кто-то идет на пикетирование или другие собрания, мы предлагаем нашим журналистам проговаривать это с редактором или руководителем организации», – чуть более мягко поясняет эти принципы в интервью исполнительная директорка Елена Садовник.

Заборона обещает рассматривать любое преднамеренное нарушение этих правил  «как серьезное преступление, которое может привести к дисциплинарным взысканиям, в том числе к увольнению».

Исходя из собственного опыта работы в украинских медиа, сотрудничества и профессиональных дискуссий с иностранными коллегами, я не могу не расценить эти требования как беспрецедентную попытку установления политического надзора за собственными сотрудниками. Попытку, не только идущую вразрез с теми принципами, которые декларировала редакция ранее, но и попросту неэтичную

Никогда за 13 лет журналисткой карьеры мне не приходилось отчитываться перед редактором или директором за политические митинги и акции, которые бы я посещал в свободное от работы время. Главное личное правило при этом всегда оставалось неизменным – не писать новости или статьи о мероприятиях, в которых бы я нес транспарант, кричал какие-то лозунги или редактировал итоговый пресс-релиз.  Единственным исключением стали акции «Правого сектора» времен революции, над материалом о котором я работал, находясь под прикрытием. 

Журналист, как и любой другой гражданин имеет право на политические взгляды и на поддержку политических сил, которые их отстаивают. Изданиям же, которые хотят обезопасить своих читателей от пропагандистского влияния стоит усиливать качество редактуры, а не вдаваться в практику политического контроля и бесконечного выискивания конфликта интересов – уж она то вряд ли пойдет на пользу здоровым отношениям внутри коллектива и медирынка в целом.

На фото: Игорь Бурдыга

Фото: Фейсбук