Все камеры в студии Си-Би-Ес продолжали работать и Кронкайт пересел в главное кресло за столом. Через несколько минут начался продолжительный прямой эфир.

Информацию в студию в Нью-Йорке передавали три человека. Один из них – Едди Баркер, руководитель службы новостей местного филиала KRLD-TV. В своей книге «Жизнь репортера» Кронкайт пишет, что его источники «среди полиции и персонала госпиталя были в тот день поистине бесценны». Двое других – это корреспондент Ден Разер и президентский корреспондент Роберт Пьерпойнт.

В тот день ньюз-рум в Нью-Йорке работал очень осторожно. Кронкайт вспоминает: «В течение первого часа шокированная нация следила за отрывочными деталями, поступавшими из госпиталя, пока не стало понятно, что президент Соединенных Штатов действительно в тяжелом состоянии. Потом по каналам связи мы получили совместный репортаж Баркера и Разера, в котором они рассказали, что президент умер. Пока мы здесь в Нью-Йорке несколько минут обсуждали, можем ли ставить в эфир этот вероятно правдивый, но неофициальный материал, госпиталь в Далласе уже выдал бюллетень, подтверждающий смерть главы государства. Это дало нам право сделать телевизионное заявление». Как и большинство американцев Кронкайт был ошломлен и шокирован этой трагедией. Но, его работа – сообщать новости.

Есть такая занимательная штука в работе телевизионщиков: они больше похожи на докторов, медсестер, пожарных и полицейских. Пребывая в эпицентре трагедии, профессиональный долг берет верх над их эмоциями. Во время работы они действуют почти как автоматы. Момент эмоциональной реакции должен подождать. «Я чувствовал себя отлично, пока не подошло время произнести следующие слова: "Из Далласа, Техас, последняя новость – очевидно официальная – президент Кеннеди умер в 13 часов. По центральному стандартному времени это час назад [пауза] . . ." Слова застряли в глотке. Я не мог сглотнуть. Быстро схватил воздух и в уголках глаз проступили слезы. Я боролся с эмоциями и взывал к професионализму… это была настоящая схватка с самим собой и прошло еще несколько мгновений, пока я смог продолжить: "Вице-президент Джонсон покинул госпиталь в Далласе, и мы не знаем, куда он направился. Предположительно, он направился в Вашингтон, чтобы в Белом доме принять присягу и стать 37 президентом Соединенных Штатов".

Кронкайт оставался в кресле ведущего на протяжении почти шести часов. На некоторое время его подменял корреспондент Чарльз Коллингвуд. «Впервые в жизни я обнаружил, что сижу перед камерой с закатанными рукавами, галстук сбился под воротником. Это было для меня куда более неформально, чем обычно. Помощник повесил мой пиджак на спинку стула, но я не замечал этого. А поскольку все часы эфира были настолько интенсивны, никто даже не обратил внимание на несоответствия в моем внешнем виде.

Я вернулся свою комнату в стекляном ньюз-руме с намерением позвонить Бетси. Мне нужен был этот интимный момент, чтобы выговориться, справиться с эмоциями. Миллионы американцев так поступали. Весь день я сообщал зрителям о загруженных телефонных линиях и перегруженных телефонных станциях, но не предполагал, что это окажется проблемой и для меня. И точно - на аппарате оказались заняты все 20 линий. Как только взялся за трубку, одна из линий освободилась, и я нажал на кнопку, надеясь выйти в город. Но на линии уже кто-то был. Женский голос закричал:

"Алло, алло, алло. Это Си-Би-Ес?"

Я подтвердил.

"Хорошо", сказала женщина, "Мне бы хотелось поговорить с кем-то из новостей".

Я сказал, что она попала прямо в ньюз-рум.

"Я хочу пожаловаться…", заявила она, "на вашего Уолтера Кронкайта, что сейчас в эфире. Он проливал крокодильи слезы, тогда как все мы знаем, что он ненавидел Кеннеди!"

У меня не было ни малейшего настроения слушать такой искривленный звонок. Я спросил у леди, как ее зовут, и обнаружил, что она из тех иммигрантов, что родились за пределами США. Что-то типа миссис Констанция Левелин-Арбутнот. Она с важностью в голосе сообщила и свой адрес на престижной Парк-авеню. Со всем чувством собственного достоинства, на которое был способен, я ответил ей: "Миссис Левелин-Арбутнот, вы говорите с Уолтером Кронкайтом и вы, мадам, полная идиотка!» Если она еще звонила на Си-Би-Ес, то об этом ведают только Бог и она сама. Телефон еще долго был занят».

В своей книге «Камера никогда не подмигнет: приключения тележурналиста» корреспондент этой же телесети Си-Би-Ес, Дэн Разер, который работал в Далласе, также рассказывает о своих впечатлениях о том дне: «Я ожидал свою съемочную группу на одном из отрезков пути, по которому должен был ехать президентский кортеж. И еще издалека заметил, что что-то не так. Одним из моих первых уроков в журналистике во времена работы в одной газете Хьюстона было: «Ни одному известию не нужно доверять, пока, черт возьми, ты сам не убедишься в его правдивости!», - пишет в своей книге Разер. Он пробежал пять кварталов обратно к бюро Си-Би-Ес на станции KRLD-TV и узнал, что, по данным полиции, центром событий уже стал городской госпиталь.

«Само собой, я нашел телефонный номер госпиталя и позвонил. Мне еще повезло попасть туда, поскольку вскоре все линии оказались заняты. Телефонистка не пребывала в истерике или панике, но чувствовалось, что она очень занята. Я предупредил, что я - журналист и попросил не бросать трубку. А она моментально сбила с ног:

"В Президента стреляли! Больше я ничего не знаю».

Я представился повторно и попытался умолять:

«Пожалуйста, не кладите трубку! Вы сказали, что в Президента стреляли. Вы в этом уверены?»

«Я сказала то, что сказала! Больше ничего не знаю»

Я спросил: «А поблизости есть кто-нибудь, с кем бы я мог поговорить об этом? Доктор рядом?»

Она сказала: «Да. Подождите!» и через несколько секунд в трубке раздался мужской голос.

"Сер, вы врач?» - спросил я.

"Да, врач».

"Леди на коммутаторе сказала, что в Президента стреляли, и я бы хотел, чтобы вы мне это подтвердили!»

"Да," ответил он, - "Президент был доставлен сюда и насколько я могу судить, он мертв. Но, я не уполномочен говорить об этом».

«А вы можете сказать мне, как вас зовут, доктор?»

«Я не тот человек, с которым вам следует об этом говорить», - ответил он и повесил трубку.

Я тотчас же принялся набирать номер снова и крикнул на весь ньюз-рум: «В него стреляли!» Я не добавил, что доктор уже сообщил мне о его смерти. Если вы освещаете криминальные преступления или чрезвычайные ситуации, вы очень осторожно распоряжаетесь такого рода информацией. На тот момент факт того, что в президента США стреляли, был достаточно очевиден. Но, репортеров учат не спешить».

Разеру пришлось дважды набрать номер, прежде чем он вновь попал на телефонистку. Он попросил пригласить к телефону кого-то, кто мог бы подтвердить, что в Кеннеди стреляли. Телефонистка сказала, что все доктора заняты, но в холле находятся два священника.

«Не могли бы вы попросить одного из них поговорить со мной?", - сказал я. Послышался короткий разговор и через секунду я услышал в трубке мужской голос. Тогда я спросил:

"Отец, телефонистка сказала, что вы находитесь там в госпитале. Я - Ден Разер из новостей Си-Би-Ес и я пытаюсь найти подтверждение того, что в президента стреляли…».

С чувством полной уверенности в том, о чем он говорит, священник потряс меня:

«Да, в президента стреляли и он умер!».

«Вы в этом уверены?»

«Да, к сожалению, уверен», - сказал он и повесил трубку.

Руководитель новостей станции KRLD Едди Баркер к тому времени уже поговорил с главврачом госпиталя в районе Портланд, где Кеннеди планировал произнести речь. А Разер окупировал несколько телефонных линий: на одной был его коллега, на другой - радио Си-Би-Ес. Баркер повторил ему все, что услышал от главврача, и это надо было срочно передать в Нью-Йорк. «Когда Баркер повторил, что ему сказали, что Президент мертв», я ответил: «Да, да! Это то, что я тоже слышал… что он умер». В трубке послышался чей-то незнакомый голос: "Что это значит? " Я было подумал, что это снова Баркер, но это был не он. Вопрос прозвучал от редактора из Нью-Йорка. Я ответил, что я думал, что это Баркер говорит, что он тоже уже знает о смерти президента".

Репортер Разер проговорился, полагая, что продолжает советоваться с коллегой. Но, внезапно услышал Нью-Йорк, который сообщил ему, что глава государства скончался. «Телесеть тут же вышла из процедуры стенд-бай и ведущий обьявил в эфире, что президент мертв и на экранах засветился траурный баннер. Я закричал в телефонную трубку, что не давал согласия на такое обьявление, что у меня нет подтверждений смерти президента», пишет в своей книге Разер. Си-Би-Ес сообщило трагическую новость со всей ответственностью на 17 минут раньше всех конкурентов, хотя редакторы не были уверены в том, что это кто-то подтвердит.

Корреспондент другой телесети, Ен-Би-Си , Роберт Макнейл в своей книге «В нужном месте в нужное время» также вспоминает о том, как работали американские журналисты в день убийства Кеннеди. Тогда его впервые послали освещать поездку главы государства, а прежнего президентского репортера отправили на важную конференцию по вьетнамской войне. Ожидалось, что это будет обычная рабочая поездка по Техасу в рамках подготовки к перевыборам Кеннеди на второй срок. Макнейл ехал в автобусе для прессы, который следовал в кортеже седьмым по счету после открытого президентского лимузина. Толпы по обе стороны дороги были настроены в основном дружелюбно. Казалось, что поездка была монотонной. Корреспондент пишет, что частые переезды из пункта в пункт здорово клонили в сон, но, вспоминая те моменты, он описывает все свои впечатления предельно откровенно.

«Я не помню почему, но в какой-то миг словил себя на достаточно глупой мысли о том - что я буду делать, если на президента вдруг совершат покушение? Где мне искать телефон? - даже прикидывал я». Макнейл признается, что он всегда заставлял себя обдумывать не только то, как получше сделать репортаж, а и как собирать информацию и передавать ее в ньюз-рум. Это было привычкой. «Для меня оказалось неожиданным, что мои мысли о ком-то стреляющем в Кеннеди стали явью. Откуда эти мысли тогда появились? Хоть Даллас и считали неспокойным городом, но мне бы и в голову не пришло предположить подобное. Но, тем не менее, мысль возникла и я тут же ее отбросил».

Но, вдруг услышав звуки стрельбы, Макнейл спросил у коллег: «Это были выстрелы?» Кто-то ответил, что нет. Другие не знали. Макнейл выбежал из автобуса посмотреть, не стреляет ли кто. И он увидел полицейских, ищущих кого-то. Корреспондент подбежал к ним, но оказалось, что он ошибся. Офицеры полиции никого не искали. Тогда Макнейл решил воспользоваться остановкой и найти телефон, чтобы позвонить в Нью-Йорк. Он направился ко входу в здание Книжного архива Техаса. Навстречу вышел молодой человек. Позднее корреспонденты президентского кортежа будут уверять, что именно это был тот самый Ли Харви Освальд, обвиненный в покушении на Кеннеди. Макнейл спросил у него, где здесь телефон, и они разошлись. Репортер начитал по телефону короткое сообщение о том, что прозвучали три выстрела, однако неизвестно, стреляли ли в сторону президента.

Когда он вышел на улицу, первый встречный полицейский сообщил, что кто-то выстрелил в голову президенту Кеннеди. Макнейл тут же оставил автобус с прессой и прошелся пешком. Нигде не было такси, но вокруг сновали автомобили спасателей и скорой помощи. Кореспондент остановил первого попавшегося частника и попросил отвезти его прямо в городской медицинский центр. Они прибыли в госпиталь «Парклэнд Мемориэл» почти в то же время, что и автобус с прессой из президентского кортежа. Макнейл оказался рядом с источниками информации.

Куча репортеров окружала сенатора Ярборо, который сообщил, что президент «серьезно пострадал». «Я заглянул внутрь президентского лимузина, - пишет Макнейл. – На окровавленном заднем сиденье валялся букет роз миссис Кеннеди. В приемном покое я узнал новые детали от коллеги с Ей-Би-Си Боба Кларка, который следовал в одном из автомобилей в непосредственной близости от лимузина Кеннеди. Он видел, как попали в президента, как тот откинулся на сиденье, потом была кровь и президент потерял сознание. По словам коллеги, попали также и в губернатора Техаса Джона Коннелли.

Холл приемного покоя был переполнен репортерами, сотрудниками спецслужб и Белого дома, а работники госпиталя пытались выпроводить всех на улицу. Мериман Смит, корреспондент агентства «Ю-Пи», которая впоследствии получила пулитцеровскую премию за работу в тот день, что-то надиктовывала по госпитальному телефону. Над ней стояла разозленная медсестра и требовала: "Вы должны оставить телефон в покое! Вы не имеете права звонить по нему!». Но, Смит игнорировала эти требования. Увидев это, я открыл дверь в маленькую комнату для посетителей. Сразу за дверью оказались никем не замеченные 3 (!) платных телефона. Я оккупировал один из аппаратов и не отходил от него весь остаток дня.

В Нью-Йорк я дозвонился, когда дневной выпуск «Новостей часа» был уже в эфире. Редактор попросил оставаться на связи для прямого включения и «рассказать обо всем столько долго, сколько посчитаю нужным». Меня сразу переключили на студию к ведущему Питеру Хаскесу и я рассказал в эфире все, что знал к тому времени…»

Отделение скорой помощи было достаточно мрачным. В конце коридора были двойные деревянные двери, куда внесли президента. Я попросил госпитальную сестру подежурить возле телефона и никого к нему не подпускать, а сам вышел в коридор поговорить с сотрудниками госохраны, ФБР и с членами администрации, которые находились здесь с мертвецки бледными лицами».

Позже телевизионные критики признают, что Макнейл был весьма осторожен с данными, которые передавал в Нью-Йорк, ведь отсутствовало любое официальное подтверждение, что Кеннеди мертв. «В приемный покой вышел протестантский священник, отец Хюбер, и сообщил, что он помолился за спасение души президента. Я и Боб Пьерпойнт с Си-Би-Ес вместе поговорили с ним. Мы уверяли святого отца, что президент может быть не мертв. Хотя мой коллега сообщил мне, что на его канале уже уверены, что Кеннеди убит, но он просил редакторов дождаться официального заявления по этому поводу.

Я вел себя с редакторами своего канала очень осторожно, предостерегая их не говорить больше, чем мы знаем здесь в Далласе, и добавлять в сообщения такие предостерегающие фразы, как "мы не знаем наверняка, какие ранения он получил". Мне казалось совершенно недопустимым заявлять, что президент Соединенных Штатов умер, пока я не знаю об этом точно».

Следующее сообщение по телефону я сделал после того, как в дверях появился вице-президент Линдон Джонсон в окружении телохранителей. ФБР тут же расчистило проход, но упустило из виду нас с Пьерпойнтом, находящихся в этот миг за дверями. Я ступил навстречу Джонсону и в упор спросил: «Президент мертв?» Он уставился на меня. Его лицо было побледневшим. Но, ничего не сказав, он оттолкнул меня, будто кегль для боулинга. Джонсон сел в лимузин и на большой скорости умчался.

Спустя некоторое время пресс-секретарь Белого дома Килдуф попросил созвать репортеров, чтобы огласить официальное заявление. Мы собрались в комнате для совещаний медперсонала госпиталя и она оказалась переполнена. Пресс-секретарь стоял за деревянной трибуной. Телекамеры были включены. Было видно его бледное лицо, как он моргал глазами, чтобы не заплакать, хотя его щеки уже были мокрыми от слез. С большим трудом контролируя свой голос, он произнес: "Президент Джон Кеннеди…» Тут же кто-то перебил: «В котором часу?» Кто-то ответил: «Половина второго». "Значит, так и запишем!» Американские репортеры в который раз проявили стремление прийти к единому мнению и вместе быть точными в деталях события. Килдуф продолжил: "Президент Джон Кеннеди умер около часу дня по Центральному стандартному времени вследствие огнестрельного ранения в голову».

Боб Пьерпойнт кинулся к двери. За ним и я. Мы бежали наперегонки весь отрезок от главного здания до телефонов приемного покоя. У меня уже была ощутимая одышка, когда звонил в Нью-Йорк и сообщал об официальном подтверждении смерти президента.

Позже во двор госпиталя вынесли гроб с телом Кеннеди. Вдова Джеки одной рукой держала мужа за руку, а на ее красивом розовом костюме виднелось большое темное пятно его крови. Во дворе госпиталя стояла абсолютная тишина все время, пока гроб не увезли», - заканчивает эпизод из своей книги корреспондент Ен-Би-Си Роберт Макнейл.