Социологические исследования регулярно показывали: в Донецкой и Луганской областях — самый большой в Украине процент жителей, которые никогда в жизни не выезжали за пределы своих областей. Процент жителей, которые никогда не выезжали за пределы этих двух областей (скажем, жителей Донецкой области, которые выезжали за её пределы только в Луганскую область и больше никуда), — ещё выше.

Но это — только часть картины. Другая часть состоит вот в чём. Больше половины территории даже Донецка — это районы одноэтажной застройки. В городах поменьше их доля намного выше, в небольших городах такие районы доминируют абсолютно. Неасфальтированные улицы, заросшие бурьянами обочины, ни намёка на тротуары — да, это типичная картина даже в Донецке. И даже почти в центре.

Часто упоминаемая ныне в военных сводках шахта «Бутовка». Это — окраина Донецка. Не такая уж, кстати, и далёкая. Связью очень немаленького по площади одноэтажного шахтного микрорайона с центром города до войны был троллейбусный маршрут № 18. Троллейбусы на нём ходили раз в час. Никакого другого транспорта туда не было, даже маршруток.

Горловка, район шахты имени Калинина. Двадцать километров от центра. Единственное сообщение с центром — трамвайный маршрут № 8. В первой половине 2010-х годов интервал движения на нём составлял 1 час 45 минут. Никакой другой транспорт в этот район не ходил.

Та же Горловка, другой её край. Ещё один простирающийся на километры барачный мегаполис — аж до самой границы Углегорска. Единственное сообщение с остальными районами Горловки — пригородный автобус Горловка — Углегорск, четыре или пять рейсов в день. Другие варианты — или на такси, или пешком.

Донбасская разруха? Да, но не только. Даже в самые лучшие годы в Донецке, а тем более в других городах, было немало мест, откуда до ближайшей остановки транспорта — полтора, а то и два километра. Низкий пассажиропоток.

А дело в том, что одноэтажные районы донбасских городов, в том числе и Донецка, ни в малейшей степени не напоминают киевские Червоный Хутор или Демиевку. Это — огромные огороды и полноценное хозяйство: птица, часто козы, иногда коровы. Да, даже в Донецке. Всё для натурального хозяйства.

Шахта, завод, железнодорожная станция, на которой работает большинство жителей таких одноэтажных районов — здесь же, поблизости. Ну а в последние десятилетия очень у многих работы вообще нет — негде. Эти самые близлежащие шахта — завод — станция, ближайший магазин, ближайший базар — вот и всё жизненное пространство для миллионов жителей Донбасса. И — работа от зари до зари на приусадебном участке, в своём хозяйстве. Не разгибая спины и не поднимая головы. Проходя по улице такого района, уже в девять вечера почти не увидишь домов, в окнах которых горел бы свет.

Выезжать за пределы своего микрорайона — только по крайней необходимости, раз в несколько месяцев, а то и лет. Те, кто работает не в своих микрорайонах, чаще всего ездят на работу и с работы — и больше никуда.

Мы привыкли, что Донбасс — самый урбанизированный регион Украины. Но урбанизация эта — во многом мнимая. Да, люди живут в населённых пунктах, имеющих городской статус, да, работают на промышленных предприятиях. Но эти люди ведут типично сельский образ жизни. Патриархально-сельский. (И зачастую это не мешает им смотреть на настоящих жителей села свысока.)

Телевизор для этих людей — и вправду единственное окно в мир, безо всякого преувеличения. Только из телевизора и больше ниоткуда миллионы донбассовцев узнают о событиях не то что в Украине — в своём же городе. Только по телевизору они и знают не то что Украину — свои же родные города. Кстати говоря, ещё лет двадцать назад то же самое касалось и очень многих жителей центра Донецка: работая в административных, научных и культурных учреждениях, расположенных в том же центре, они за пределами центра в своём же Донецке никогда и нигде не бывали (разве что на вокзале и в аэропорту); завези их за два или три километра в другой район — заблудились бы безнадёжно. Если и существует информационная атомизированность общества, то вот она, налицо — на Донбассе.

Вот почему жители Донбасса так легко становятся жертвами пропаганды: им её просто не с чем сравнивать, собственные впечатления и представления об окружающем мире у них отсутствуют.

А если они, представления об окружающем мире, и есть — то соответствующие. В 1980-е годы сам был свидетелем: выходец из Донбасса — с высшим, между прочим, образованием — оказался в Виннице и решил посмотреть город. Только лишь за окном трамвая появилась первая группа хрущёвок, как он вышел: он пребывал в полной уверенности, что раз частный сектор окончился, и появился островок многоэтажек — это и есть центр, и иначе быть не может.

И разумеется, что представления об Украине у многих и очень многих донбассовцев — самые причудливые. Из того самого телевизора, в котором, как известно — российская пропаганда, и там, на Донбассе, даже сейчас.

Из того же самого телевизора донбассовцы твёрдо знают: Донбасс кормит Украину, он — якобы самый развитый и самый богатый регион страны. И если на Донбассе царит разруха и неустроенность, если на Донбассе всё разваливается на глазах — то что же тогда делается в остальной Украине? Вот это убеждение — что «в остальной Украине всё ещё хуже» — укоренилось очень глубоко, невероятно глубоко. И, разумеется, среднестатистический донбассовец задаётся вопросом: а хочет ли он жить в такой стране, где даже в самом богатом регионе — руины на руинах, а об остальных регионах и говорить нечего?

И даже личные впечатления часто не способны это убеждение поколебать. Как-то посчастливилось стать слушателем монолога жителя Донецка, побывавшего в Тернополе и Ивано-Франковске. Монолог этот был таким: «Там всё чистенько и аккуратненько, всё ухожено — а у нас везде пыль, грязь и копоть, даже белую рубашку не наденешь». Произнесено это было даже не с завистью — с ненавистью. Потому что объяснял это мой собеседник так: «Киевские националисты заботятся о Тернополе и Ивано-Франковске за счёт Донецка. Грабят Донецк, чтобы на Западенщине было чистенько». По его убеждению, это именно «киевские националисты» развели в Донецке пыль, грязь и неустроенность.

Впрочем, нужно отдать должное: дальнейшие поездки этого человека на запад и в центр Украины поколебали его убеждения. Лёд растаял — но медленно и далеко не сразу.

Другой случай. Белая Церковь, вокзал, ночь. Лето, жара, пассажиры ждут поездов на перроне. За железнодорожными путями видна застроенная одноэтажными домами улица, вдоль неё ярко горят фонари. Парень из Лисичанска (большой, между прочим, город — более 100 тысяч населения) возмущается: «Мы в Донбассе уголь добываем, спины гнём, жизнями рискуем — а вы тут его сжигаете на ветер! Вот у нас в Лисичанске на улицах фонари не горят, энергию попусту не тратят!» И вправду: в 1990-е годы уличное освещение в городах Донецкой и Луганской областей исчезло как явление — и во многих до сих пор так и не появилось. Местные жители приучились воспринимать это даже не как норму, а как пример для подражания, как образец.

В сегодняшних условиях критически необходимо, чтобы жители хотя бы подконтрольных территорий знали об Украине как можно больше. Знали правду. Знали, что в Украине — не так, как у них, и тем более не ещё хуже. И вот теперь вопрос: откуда жители Донбасса могут об этом узнать? Увидеть собственными глазами? К традиционному донбасскому домоседству прибавьте тот факт, что даже обладателю средней по стране зарплаты туристические поездки сегодня — не по карману. И прибавьте фактор страха — да, многие жители Донбасса элементарно боятся ездить «на большую землю»: а вдруг их побьют за русский язык, а вдруг их арестуют за донбасскую регистрацию и посадят «на подвал»? Российская пропаганда поработала на славу.

Испытанный и надёжный телевизор? Хорошо, включит среднестатистический житель Донбасса телевизор — любой украинский канал, и что он узнает? А узнает он одно-единственное: всё плохо, плохо всё. А потом включит российский канал и узнает: вот в России и керченский мост строят, и к чемпионату мира по футболу готовятся, и козням проклятых американцев противостоят. Как вы думаете, в чью пользу склонится его личная чаша весов?

Нет, жители Донбасса не станут разбираться, кому принадлежит тот или иной канал и чьи меркантильные интересы он, вероятно, продвигает. Слишком далеки они от этого. Они просто воспримут всё увиденное и услышанное как объективную реальность. Как лишнее подтверждение своих страхов. Как дополнительное основание для неприятия Украины.

Внушённый российской пропагандой страх перед Украиной — неведомой, непонятной, «не такой», в которой якобы всё из рук вон плохо, но которая это своё «из рук вон плохо» якобы хочет навязать Донбассу. Стоит ли напоминать, что именно этот внушённый страх и стал детонатором войны, именно этот страх и заставил многих донбассовцев взяться за оружие? Российские «политологи», сделав лицо попроще, вопрошают: если Россия хочет поработить и подчинить Украину — почему же она не начала с Сумской области? Да потому и не начала, что сумчанам, интегрированным в общеукраинское общество, не удалось навязать страх перед Украиной — а дончанам и луганчанам удалось. И вот незадача: может ли наше нынешнее телевидение развеять эти страхи, заменив их знанием и пониманием? Способно ли оно?

Нет, речь вовсе не о том, чтобы приукрашивать действительность. И тем более не о том, чтобы врать. Но вот вам в качестве иллюстрации один грандиозный пример. Принято считать как нечто само собой разумеющееся, что за годы независимости ничего не создано, а только проедено и растранжирено то, что осталось от СССР. А между тем именно в годы независимости была электрифицирована железная дорога Жмеринка — Хмельницкий — Тернополь — Красне подо Львовом. И линия Яготин — Полтава — Люботин, что под Харьковом. И линия Полтава — Красноград — Лозовая. И линия Фастов — Житомир. И линия Нежин — Чернигов. И линия Дебальцево — Луганск (ныне «народная республика» успешно покончила с этим наследием национализма). И линии Шепетовка — Новоград-Волынский — Коростень, Здолбунов — Ровно — Луцк — Ковель, Киверцы — Луцк, Раздельная — Котовск, Знаменка — Кременчуг — Полтава, Конотоп — Ворожба, и это — не полный список. В совокупности — более двух тысяч километров. И вот интересно: многие ли украинцы представляют себе масштабы электрификации железных дорог за годы независимости? Хотя бы приблизительно? Вот это оно и есть.

У нас принято по умолчанию считать, что позитивная информация — это либо джинса, либо паркет, либо совковые «вести с полей». Положительная информация считается чем-то чуть ли не неприличным и уж, во всяком случае, подозрительным. Исключение делается разве что для эпохальных событий вроде безвиза — но эпохальные события по определению происходят нечасто. А между тем, джинсу, паркет и «вести с полей» не так уж сложно отличить. Преувеличение масштабов события, его искусственное раздувание. Искусственное притягивание и (или) выпячивание конкретных лиц, концентрация внимания на них,  не на событии. Выдавание за событие рядовой, будничной работы. Изображение в качестве чего-то выдающегося того, что на самом деле происходит и во многих других местах. Вот, собственно, и все признаки, которые чётко указывают на недобросовестность информации. Но если этих признаков нет и в помине — информация, скорее всего, добросовестная. Ведя борьбу с джинсой, стоит ли выплёскивать вместе с водой и ребёнка? Не фанатизм ли в итоге получается?

Почему бы не сообщать, что где-то открыли школу — без выпячивания официальных лиц? Где-то закупили партию троллейбусов. Где-то проложили дорогу. Где-то оборудовали подземный переход. Не нужно эпических полотен — достаточно двух-трёх предложений. Но из таких мелочей и создаётся представление о жизни страны. Из таких мелочей и составляется реальная картина. А если их нет, и нет из принципа, только потому, что неформат — вести речь об объективности информации не приходится.

Долгие годы российская пропаганда изображала всё так, что в Украине ничего хорошего не только не происходит, но и не может происходить в принципе. И изображала, как теперь стало очевидным, преднамеренно. А наши СМИ слишком долго следовали в фарватере российских. Теперь российская пропаганда разоблачена — а фарватер остался. По инерции? По традиции?

Как говорила Старуха Шапокляк — героиня известного мультфильма: «Хорошими делами прославиться нельзя». В переводе на медиаязык это звучит так: «Хорошими новостями рейтинга не заработаешь». СМИ ориентируются на спрос публики — которая хочет, чтобы информация щекотала нервы, содержала драму, детектив, триллер. Но сами же СМИ именно такой спрос тем самым и формируют. Круг замыкается. Места для жителей Донбасса с их стереотипами и предубеждениями в этом кругу нет.

Фото: deviantart.net