Споры вокруг языка и эмиграции, как и все предыдущие фейсбучные главтемы, предсказуемо сходят на нет после нескольких дней обсуждения. На смену им пришли другие информповоды, которые, судя по всему, также пообсуждают пару-тройку суток, а потом появится что-нибудь новенькое — привлекающее, отвлекающее и развлекающее.

Конечно, язык и эмиграция — это общественно значимые вопросы. Безусловно, дискутировать — полезно. Но что мы видим во всех этих дискуссиях?

Во-первых, то, что они уводят внимание, как минимум, с четырёх «мониторов»: что делает власть, что не делает, что делает плохо, а что — хорошо, но в свой карман. Во-вторых, подобные задачи едва ли решаемы в массовых дискуссиях. Тут могут быть две причины: они вообще не развязываются в такой форме или же не здесь и не сейчас.

И, в-третьих, чаще всего это никакие не дискуссии, а банальные уличные холивары, перенесенные в соцсеть. Даже если они ведутся без мата, оскорблений и на высокоинтеллектуальном языке.

Что означает дискутировать? Один говорит, что есть «a». Другой добавляет, что существует и «b». Поразмыслив, первый это признает. Затем они делают вывод, что дальше идёт «ab». Тут появляется третий и подсказывает: круг не замыкается — есть «c». Взвесив все «за» и «против», первые двое соглашаются. И так далее. Складывается набор знаков, позволяющий создавать тексты — рождается нечто ценное и общественно полезное.

Что означает холиварить? Все делятся на две команды: тех, кто убежден, что есть только «a», и тех, кто не признает ничего, кроме «b». Участники обоих лагерей утверждаются в собственной точке зрения, находят «своих», а главное — объединяются против «воинов тьмы». Формируется раскол и нечто общественно бесполезное.

Дискуссия — это обмен знаниями, а спор — обмен невежеством, замечал писатель Роберт Куиллен. А поэт Александр Галич остерегал: «… Бояться-то надо только того, кто скажет: "Я знаю, как надо!" Гоните его, не верьте ему, он врёт. Он не знает, как надо!».

Впрочем, в холиварах бывает один плюс. Иногда они поднимают наружу скрытые под вершиной правдорубительного айсберга «проклятые» вопросы. Ну или те, которые принято считать таковыми. В случае с языком и эмиграцией — это две старые песни о главном: полемика о том, является ли язык фундаментом нации, и «с чего начинается Родина».

Правда, на то они и «проклятые», эти вопросы: обсуждая их, прийти ко всеобщему знаменателю и переубедить кого-то крайне сложно. Не говоря уже о том, что зачастую спорщики доказывают свою правоту, основываясь не на конкретной информации и знаниях, а на мутных стереотипах и предрассудках.

Если есть истина, она хранится разве что в одном из двух: адекватности месту и времени или же в вере, учитывая, что у каждого она может быть своя. Исходя из этого, языковой вопрос относится к первому, а эмиграционный — ко второму.

Остановимся подробнее на первом. Как известно, существуют два подхода к пониманию нации. Согласно одному из них, это политическая общность, которую составляют граждане определенного государства, где могут сосуществовать разные языки. Второй предполагает, что нация — это этническая общность, которую формируют в первую очередь единая культура и язык.

Какой из этих подходов больше соответствует сегодняшнему дню и независимой Украине в частности, вполне очевидно. Как и то, что существует множество наций, которые делят друг с другом один и тот же язык или вообще говорят на языке, чужом для коренного этноса.

Ещё прогрессивнее коммуникативная теория. Она гласит, что традиционные представления о нации уже неактуальны, ведь есть универсальный фактор — коммуникации на основе солидарности. Например, швейцарцы могут разговаривать на четырёх языках, но при этом быть единой нацией, поскольку в общении, исходя из ментальных признаков, им понятнее всех швейцарцы, а не, скажем, немцы или французы, разговаривающие на тех же языках, что и многие жители Швейцарии.

Таким образом, нацию образует общее коммуникативное пространство, куда относятся и СМИ с соцсетями. Другой вопрос, насколько способствуют этому единству сетевые перепалки вокруг отвлекающих информповодов и «вечных» вопросов.

Относительно же веры и эмиграции всё проще и одновременно сложнее. Если один человек верит в свою страну, себя в ней и в то, что за ночью наступает день, при этом стараясь на своем уровне приближать рассвет, — это его путь. Он может быть обоснован или не поддаваться никакой логике, но это — вопрос свободного выбора и веры.

Если другой не верит в свою страну и собственные перспективы на этой земле, не хочет ждать рассвета и уже готов отправиться на поиски лучшей жизни, имеем ли мы право его за это судить? Конечно, имеем, если остаемся homo sovieticus.

Каждый из них, наверное, что-то приобретёт, а что-то потеряет. Возможно, радость от приобретённого у кого-то из них будет больше, чем тоска по утраченному, или наоборот. Как бы там ни было, в демократическом обществе это их дело. Общих и действительно злободневных проблем у нас и так хватает. И начать бы стоило с дискуссий.

Фото: Infozub