— Вы заметили, сэры, какие стоят погоды?

— Предсказанные, — сказал Роман.

— Именно, сэр Ойра-Ойра! Именно предсказанные!

— Полезная вещь — радио, — сказал Роман.

— Я радио не слушаю, — сказал Мерлин. — У меня свои методы.

А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»

С начала осени общим местом стал стандартный текст: «Взгляды всего мира прикованы к избирательной гонке в Соединённых Штатах». Действительно, прикованы. Особенно в последние недели. Особенно — в последние дни, когда рейтинги основных кандидатов носились по графикам вверх-вниз, как на американских горках, а накануне дня голосования сблизились настолько, что для определения результатов, вероятно, придётся изучать данные фотофиниша. Изучать с лупой. Или даже под микроскопом.

(Уточняем: когда речь идёт об американских выборах, «анализ фотофиниша» означает судебные разбирательства, подсчёт и переподсчёт голосов на спорных участках и т.п. — как на приснопамятных выборах Джорджа Буша и Альберта Гора в 2000 г.).

В таких обстоятельствах что-либо прогнозировать дело явно неблагодарное. Поэтому поговорим о главной загадке этих выборов. Загадка эта, понятное дело, — в феномене Дональда Трампа. Но вовсе не в том, «почему Трамп сумел прорваться так далеко?», а в том, почему серьёзные эксперты и близко не допускали подобного прорыва?

Почему ирония и скепсис сопровождали кампанию Трампа почти на всём протяжении избирательной гонки — с июня 2015 года, когда миллиардер заявил о своём вступлении в борьбу, и до весны 2016 года, когда он начал один за другим завоёвывать региональные праймериз и кокусы Республиканской партии?

***

Вопрос интересный. Ведь Дональд Трамп — не какая-нибудь «тёмная лошадка» из расхожего киносюжета, в котором о герое никто ничего не знает, а герой-то вдруг как раскрывается и как всем показывает. Но ведь тут явно не тот случай — на протяжении не одного десятка лет Трамп оставался одним из самых известных медиаперсонажей американской действительности. (Значение имеет не только профессиональная деятельность или даже факты личной жизни, но именно устоявшаяся в общественном сознании медиафигура, своего рода «мем». Аналогичное можно сказать и о сопернице Трампа — Хиллари Клинтон, также послужившей прообразом немалого количества персонажей кино и телесериалов. Но обо всём об этом — как-нибудь в другой раз.)

Так что заявление такого известного деятеля, как Трамп, о своём участии в выборах сразу стало сенсацией. Его обсуждали, изучали со всех сторон — и вынесли однозначный вердикт — «нет, нет и нет, это не серьёзно». Более того, высказывались даже предположения, что миллиардера «забросили» в президентскую гонку коварные деятели Демократической партии, чтобы «троллить» серьёзных, «настоящих» соискателей-республиканцев.

Сейчас, ретроспективно, совершенно очевидно, что причиной всеобщего скепсиса были взгляды Трампа, точнее, целая система взглядов, не столько строго консервативных, сколько антилибералистских, не толерантных и эпатажно неполиткорректных. Этих своих взглядов Трамп никогда не скрывал, скорее, бравировал ими. Именно поэтому, были уверены эксперты, никаких шансов в политической борьбе у Трампа не могло быть изначально.

Считалось очевидным и общепонятным, что — да, всё, что в Трампе служит предметом шуток в многочисленных юмористических телешоу, вполне извинительно для эксцентричного миллиардера. (Мог бы, например, коллекционировать… ну не знаю… пивные крышечки… или искусственные фаллосы — то есть, немного неприлично, слегка пикантно, но, в общем, ничего особенного.)

Так вот, считалось, что бесчисленные и широко известные трамповские эксцентриады по гендерным, социальным, расовым и прочим вопросам ни при каких условиях не могут стать основой политической программы. И уж точно не могут стать основой политической программы, имеющей шансы на успех. Потому что общество такое не примет. Потому что американское общество — оно не такое, оно современное, продвинутое, толерантное и политкорректное.

Похоже, в самой глубинной основе таких рассуждений притаилась серьёзная системная ошибка. Концептуальная.

Любопытно, что своеобразный «звоночек», сигнализирующий и об ошибке, и о её системном характере, прозвучал ещё в феврале 2007 года. Причём не где-нибудь, а в культовом сериале «Law & Order» («Закон и Порядок»). Итак, 2007 год. «Закон и Порядок», 17 сезон, 13 серия: «Тема разговора». В университете проходит встреча с Джудит Барлоу — модной писательницей и публицисткой радикально консервативных взглядов. Когда разъярённая её речами толпа студентов вываливает на сцену, звучит выстрел. Один студент убит. Убийцей оказывается приятель покойного Малкольм Йейтс, молодой аспирант, придерживающийся весьма  прогрессивных научных взглядов, ещё и страдающий болезнью Паркинсона. Друга он застрелил случайно, поскольку стрелял-то в мисс Барлоу, выражая решительный протест против её консервативных воззрений (в данном конкретном случае — её требованием запрета опытов со стволовыми клетками).

Главная коллизия сюжета заключается в том, что адвокат обвиняемого добивается вызова писательницы в суд как важного свидетеля, в свою очередь прокуратура стремится ни в коем случае не допустить появления Барлоу на свидетельском месте. Обе стороны абсолютно уверены в том, что взгляды жертвы покушения настолько неприемлемы для общества (а присяжные — его репрезентативный срез), что убийцу почти наверняка оправдают. Тем не менее, защита добивается своего, Барлоу выступает как свидетель, подтверждает (и разъясняет) свои крайне нетолерантные высказывания. И жюри присяжных единогласно осуждает убийцу. «Похоже, они не посчитали Барлоу такой уж гадкой», — резюмирует главный обвинитель Джек Маккой.

Занавес.

* * *

Необходимо напомнить, чем был легендарный «Law & Order», продержавшийся в эфире NBC невероятно долго — 20 лет! — с сентября 1990 до мая 2010 года.

Разумеется, немалую роль сыграл оригинальный формат: приблизительно половину времени 40-минутной серии занимает, собственно, полицейско-расследовательская часть («Закон»), а вторую половину — прокурорско-судебная («Порядок»). Таким образом, в отличие от абсолютного большинства бесчисленных «полицейских» сериалов, дело доходит до завершающей точки — до судебного приговора (кстати, не всегда обвинительного).

Нетривиальный формат, крепкий сценарий, хорошие актёры (через сериал прошло великое множество «звёзд» — действующих, как Чеви Чейз, Том Беренджер или Джулия Робертс, бывших, как Роберт Вон («аристократ» Ли в «Великолепной семёрке») и восходящих, как Бенджамин Брэтт или Дженнифер Гарнер) — всё это, несомненно, способствовало многолетнему успеху.

Но также актуальность поднимаемых тем. В этом смысле сериал стал своеобразной летописью переломной эпохи, — просто по факту еженедельного выхода на протяжении столь долгого периода. Всё, появлявшееся в жизни общества, динамика процессов, перемены в общественных отношениях к этим процессам — так или иначе находили своё отражение. Появление персональных компьютеров, их повсеместное внедрение в офисы, в квартиры, превращение из экзотики в повседневный прибор — бытовой и незаменимый; появление первых социальных сетей, первые интернет-преступления; распад СССР, появление «русской мафии», отношение к «русским» вообще и к «новым русским»; актуализация темы ЛБГТ, легализация соответствующих отношений; трагедия 11 сентября, тема терроризма, войны Америки в Афганистане и Ираке, «иракский синдром»; экономический кризис 2008-2009 годов (а ещё ранее, предвестником грядущего кризиса — серии, «навеянные» крахом пузыря «Энрон») и т.д., и т.п.

В частности, в середине 90-х годов сериал органично вписался в масштабную борьбу, которую свежеизбранный мэр Нью-Йорка Рудольф (Руди) Джулиани развернул как с преступностью, так и с полицейской коррупцией. Неслучайно Джулиани самолично мелькнул в «Law & Order», изображая самого себя. Это смотрелось совершенно естественно: популярный мэр в популярном сериале представляет коллективу нового окружного прокурора.

* * *

Что важно отметить. «Закон и Порядок» никогда не был настолько идеологической конструкцией, как, например, сериал «Детектив Раш» (где все расследования преступлений прошлых лет непременно находят причины в отринутых современным обществом «нетерпимостях» — расовых, национальных, сексуальных и проч.). Тем не менее, авторы «Law & Order» (создатель сериала — Дик Вульф), во-первых, неуклонно придерживалтсь трендовых «политкорректных» позиций и, во-вторых, никогда не убирали «руку с пульса» и неизменно оставались чутки к переменам общественных настроений.

Другое дело, что «политических» и «идеологических» серий было сравнительно немного. Всё-таки подавляющее большинство «сериальных» преступлений, расследуемых полицией и разбираемых в суде, — это тривиальные убийства на почве ревности, или кражи, или финансовых афер, — словом, обычная уголовная «текучка».

Но, повторимся, политическая конъюнктура проходила через сериал красной нитью. Иногда даже проходила в виде откровенного манипулирования. Так, например, разбирательство покушения на журналиста, раскапывающего неблаговидные действия американской армии в Ираке, происходит осенью 2003 года (14 сезон, 8 серия «Возвращение»). И все дружно дотошного репортёра осуждают («он подставил наших парней!»). Но — закон и порядок превыше всего! — всё-таки судят солдатика, якобы пытавшегося отомстить за друга, погибшего в Ираке из-за публикаций этого самого репортёра. Естественно, в результате выясняется, что паршивый репортёришка намеренно нанёс себе увечье, подставляя героя войны. Словом, — «Не можем же мы оставить там Саддама», — мимоходом роняет окружной прокурор.

Однако прошёл лишь один год, и настроения стали меняться. Тема войны в Афганистане и Ираке уже явно не столь популярна. Сериал реагирует незамедлительно. 15 сезон открывается расследованием убийства демобилизованной охранницы из Абу-Грейб (убийцу — арабскую жену американского инженера, отомстившую за убитого брата, конечно, приговаривают, но по ходу следствия звучит много неприятного, за что всего годом ранее так презрительно «унасекомливали» «непатриотичного» журналиста). Ещё жестче — в 10 серии того же сезона («Враг»). Там выясняется, что глава одного из приграничных кланов, выступающий верным и очень полезным союзником американского контингента в Афганистане, не только «нарокобаронствует» при прямой поддержке ЦРУ, но, «вынужденный поддерживать свой имидж наркобарона», организовал резню прямо в Нью-Йорке. Причём привлёк для этого киллера-албанца, чуть ли не косовара. Всех приговаривают, несмотря на дипломатический иммунитет и прямое ходатайство ЦРУ. Вот так.

Собственно, если бы авторы «Закона и Порядка» не учитывали колебаний общественных настроений, сериал не продержался бы в эфире два десятилетия. Но он продержался. И это говорит о многом. Поэтому вернёмся к нашим героям.

* * *

Практически по всем знаковым «трамповским» темам создатели «Закона и Порядка» последовательно придерживаются позиций, диаметрально противоположных «трампистским». Особенно по теме мигрантов — не важно, законных или незаконных. В многочисленных сериях, связанных с этой болезненной проблемой («Преданное счастье», «Нелегал», «Продвиньте это!», «Минута Нью-Йорка» и т.д., и т.п.), преступления против мигрантов совершают сплошь мерзавцы и расисты. В лучшем случае — конченные недоумки, подставленные мерзавцами и расистами. (В знаковой серии «Минута Нью-Йорка», в которой несчастных нелегалов изжарили в пути, как в душегубке, роль такого мерзавца исполнил Стивен Лэнг.)

Или борьба ретроградов за запрет абортов (кстати, мало кто знает, что в Штатах эта тема — одна из самых острых). Главный обвинитель Джек Маккой (Сэм Уотерстон), с середины сериала ставший главным и безусловно положительным героем (в последних сезонах — уже и окружным прокурором), даже разговоров на эту тему в своём ведомстве не допускает. И суровейшим образом добивается самых строгих наказаний тех «борцов за жизнь», которые регулярно (в сериале) убивают врачей, практикующих прерывание беременности.

Мисс Джудит Барлоу, с которой мы начинали рассказ, тоже, кстати, за запрет абортов. Что соответствующим образом её характеризует. Но именно в этой серии делать предметом расследования основные темы полемики между либералами и консерваторами авторы не стали (тут не было бы коллизии). Формально предмет дискуссии в серии менее однозначный: исследование стволовых клеток.

Нет, мисс Барлоу, конечно же, и близко не Трамп. В исполнении Шарлотты Росс это дама умная, талантливая и в высшей степени очаровательная, что вызывает дополнительное раздражение оппонентов («леваков» авторы тоже недолюбливают). «Барлоу — провокатор в платье от кутюр. Её начальство проповедует войну и ненависть, а она подаёт это с улыбкой», — безапелляционно рубит университетский профессор.

Тем не менее, для авторов сериала важно дать полный политический портрет «фрау Барлоу с её четвёртым Рейхом» (по выражению того же профессора.)

Баролу — несомненно, не сторонник полного женского равноправия. Так, наблюдая через стекло, как женщина-детектив безуспешно допрашивает подозреваемого, она презрительно спрашивает у капитана Ван-Бюрен:

— И что дальше? Она сделает ему педикюр и массаж?

— Вы против женщин-полицейских?

— В прошлом году в Атланте один урод открыл огонь по охраннице и подстрелил её и судью. Этого бы не произошло, если бы охранники брились каждое утро. Я имею в виду не подмышки.

И, разумеется, она тоскует по Джулиани: «Если бы городом управлял Руди, этого бы не случилось».

Она совершенно не толерантна. Тут, впрочем, интересны детали. Так, эксперт, проштудировавший материалы по Барлоу, делится с помощником окружного прокурора Кони Рубиросса:

— Представьте, она сказала, что мексиканцам повезло, что мы позволили им жить по соседству.

Красавица Рубиросса (в исполнении очевидно имеющей латиноамериканские корни Аланы де ла Гарса) не столько возмущена, сколько поражена:

— Разве так можно?!

Эксперт: Нет, но это смешно. Но резко, конечно.

Детектив Грин (однозначно положительный) в какой-то момент не сдерживается:

– Неудивительно, что её называют главной стервой Америки!

Кэссиди (напарница, та самая женщина-детектив):

— Эту женщину?

Грин: — Эту стерву.

Да, Джудит Барлоу — не Дональд Трамп, но её идеи, да и стиль подачи — «трампизм», безусловно. И отношение к ней — соответственное. Даже правоверные консерваторы — но консерваторы «правильные», «патентованные» — стараются не иметь с ней ничего общего. Не только умеренно либеральный Маккой, но и его куда более консервативный шеф — окружной прокурор Артур Бренч (Фред Долтон Томпсон).

Барлоу (она-то как раз хочет попасть на свидетельскую «кафедру») пытается убедить м-ра Бренча, специально подсев к нему в закрытом клубе.

Барлоу: Артур! Не будем притворяться, что мы по разные стороны баррикад!

Артур Бренч: Идеология — одно, перегиб — другое.

Барлоу: Я делаю нудные консервативные взгляды не такими скучными, и меня слушают.

Артур Бренч: На самом деле вы дразните людей, как цепных собак, поэтому ваш посыл до них не доходит.

Барлоу: На моём счету четыре бестселлера. Неплохо для юриста.

Артур Бренч (демонстративно не хочет поддерживать разговор): А ещё вам идёт это платье.

Барлоу: Мне пора. А то ещё кто-нибудь решит, что мы — друзья.

Очень, очень похоже на отношения, сложившиеся у номенклатуры Республиканской партии со своим кандидатом Трампом, буквально вырвавшим у них это выдвижение.

Но идеология — идеологией, а закон и порядок — превыше всего. Прокуратура действительно хочет посадить убийцу. Поэтому дискуссии о привлечении Барлоу как свидетеля происходят постоянно.

Рубиросса: Жаль, что у нас нет мотива.

Маккой: А выступления Барлоу?

Рубиросса: Убийство не оправдать словами: «Мне не нравятся её взгляды».

Маккой: Вы её не слышали.

И позже:

Маккой: Наша страна настолько отравлена политикой, что я не могу привлечь убийцу без оглядки на то, чтобы кого-нибудь не обидеть! Мне кажется, это бред!

Артур Бренч: Вы этого не знали? … Докажите свою правоту — позовите Барлоу в суд!!

Маккой: Я хоть и не «политик», но и не идеалист!

Повторюсь: именно в этом главная коллизия сюжета. Вовсе не дискуссия о стволовых клетках, а в уверенности и обвинения, и защиты в том, что для присяжных и общества в целом взгляды «фрау Барлоу» — это чуть ли не мечты о «четвёртом рейхе», что они нетерпимы и неприемлемы настолько, что убийца будет оправдан. Тем более, что адвокат Берни Адлер (Рон Сильвер), известный (в сериале) правозащитник и борец за гражданские права, посоветовал своему подзащитному перестать принимать лекарства, купирующие проявление болезни Паркинсона. На скамье подсудимых Малкольм Йейтс и выгладит, как страдающий Паркинсоном, вызывая всеобщее сострадание, особенно по контрасту с умной и уверенной в себе мисс Барлоу.

Но. Вердикт присяжных: обвиняемый виновен. И в случайном убийстве приятеля, и даже (!) в покушении на Джудит Барлоу.

Как сказано выше, Маккой не без удивления резюмирует: «Похоже, присяжные не посчитали Барлоу такой уж гадкой, а Йейтса – таким уж жалким».

Тут дело вот в чём. И прокуроры, и адвокат были уверены, что точно знают — что «обычные люди» думают и чувствуют. Во всяком случа — что они ДОЛЖНЫ думать и чувствовать. И ошиблись. И было внятным и очевидным «звоночком», что такой вариант смоделирован в сериале «Law & Order», который в идеологической парадигме не выходил из общего «либерального» тренда, но при этом всегда оставался чуток к колебаниям общественных настроений.

В сущности, об этом же нынешним летом сказал Клинт Иствуд, как раз отвечая на вопрос об успехах Трампа: «В душе каждый уже устал от политкорректности… Трамп просто говорит то, что думает. Иногда это не очень хорошие вещи. Я могу понять, что он имеет в виду, хотя и не всегда согласен с ним». И хотя отказался поддержать кого-либо, в том числе кандидата-миллионера, но признался, что проголосует, скорее всего, за него.

Следует ли из всего вышесказанного прогноз на выборы? — разумеется, нет. Но стоит обратить внимание на совсем недавнюю (сентябрьскую) статью Фарида Закарии, «Популизм на марше: почему у Запада неприятности»(«Foreign Affairs» за 2016 год).

Автор — один из главных гуру современной политической мысли. «Трампизм» он решительно приравнивает к «популизму», который нарастает в западных обществах и пытается противодействовать «глобализму». При том, что этот самый наступающий «глобализм» Фарид Закария считает неизбежным (и светлым) будущим человечества, он признаёт: для «трампизма» (популизма) в обществе существуют вполне объективные предпосылки. И сам этот «трампизм»-популизм, как явление, никуда не денется, даже когда (и если) Трамп проиграет.

Мысль не то чтобы слишком оригинальная (см. «Law & Order», 17 сезон, 13 серия), но, скорее всего, верная.

Потому что дело точно не в Трампе.

Фото: www.zerohedge.com