Екатерина Дёготь - российский критик современного искусства, в девяностые годы взявшая на свои плечи миссию разъяснения сути этого самого искусства широкой аудитории. Ее материалы в деловых газетах «КоммерсантЪ» и «Ведомости» объясняли зачастую весьма далекому от проблематики актуальной культуры постсоветскому читателю, почему картины или акции современных ему художников на самом деле являются искусством, а не творчеством душевнобольных. Ситуация тех лет была довольно противоречивой. С одной стороны, массовое восприятие современного искусства было весьма скептическим, поскольку после семидесятилетней жизни в культурном вакууме жители бывших республик СССР не подозревали о том, как развивались и преображались мировые культурные стратегии. С другой стороны, этот же вакуум и отсутствие специалистов открывали возможности для приличной карьеры как художников, так и критиков. В итоге Екатерина Дёготь стала едва ли не уполномоченным спикером современного искусства, будучи изначально старательным его исследователем.

Сегодня госпожа Дёготь - шеф-редактор раздела «Искусство» российского портала широкого гуманитарного профиля OpenSpace.ru. В интервью «Детектор медіа» она рассказала об общественной функции арт-критики, политике своего издания и позиции, которую занял OpenSpace в недавнем скандале, связанном со вручением премии Кандинского ультраправому художнику Алексею Беляеву-Гинтовту.

- Екатерина, какое место занимает критик в современном арт-процессе?

- Не такое большое, как принято считать. Роль основного промоутера культурных движений берет на себя не критик, а скорее куратор - человек, который организовывает выставки. Возникновение выставок в независимом культурном пространстве, а не в коммерческих галереях, привело к появлению фигуры куратора.

Причина того, что профессия критика утратила былое значение, состоит в отсутствии независимых площадок в виде художественной прессы, которая есть не везде. Написание статей для каталогов коммерческих галерей не способствует критическому суждению. Если профессия критика потеряла в важности, то сама суть профессии - критический подход - только приобрел влияние и распространился на самые разные области деятельности. И художник, и куратор должны владеть критическим подходом.

- Как вы оцениваете качество современной арт-критики в России?

- Уровень высокий. Это связано с тем, что люди, которые являются известными критиками на московской сцене, получили образование еще в СССР. Как будет дальше, не знаю. У меня такое впечатление, что гораздо хуже. Сейчас молодое поколение - это совсем другие люди. Способности у них есть, но очень часто организационно и институционально им сложно высказаться. Во многих случаях они вынуждены писать статьи для галерей. Независимый обзор художественной жизни могут себе позволить очень немногие - те, кто работает в крупных газетах (там это еще, к счастью, возможно). Для этой цели я и создала на портале OpenSpace художественную страницу.

- С какими авторами вы работаете и какие события попадают в поле вашего внимания?

- Я провожу определенную политику и не скрываю этого. К счастью, имею такую возможность, потому что контролирую весь состав художественной части ресурса, и это были мои условия. В этом, мне кажется, и состоит соль такого проекта. Мы хотим что-то изменить, а не просто описать или оценить.

Функции художественной критики можно понимать по-разному. Некоторые полагают, что критик - это посредник между художником и публикой. Такой дидактик, который должен все разжевать и разъяснить. Я так не считаю. Также не считаю, что критика - это некая форма обслуживания художников, что она разъясняет концепцию, которую сам художник сформулировать не в состоянии. Не думаю, что критика должна обслуживать галереи, музеи, и так далее. Наша задача - независимая критическая деятельность, которая выстраивает свою систему приоритетов. Я не пытаюсь делать вид, что у нас какая-то объективная картина, а стараюсь сделать картину максимально широкой. Но, конечно, все оценки вписываются в нашу политику.

- И какова ваша политика?

- Это представление о современном искусстве как о производстве смыслов, о критической интеллектуальной деятельности, противостоящей коммерческому, глянцевому пониманию искусства, которое восторжествовало во всем мире и в особенности в России. Также моя позиция заключается в том, что искусство не является автономной сферой прекрасного или духовного, полностью отделенной от реальной жизни. Конечно, это область инновативная, самым непосредственным образом связанная с политикой, и хотелось бы такие вопросы поднимать как можно чаще.

Кроме того, на OpenSpace хотелось бы иметь скорее журналистику, нежели критику. У критиков была слишком удобная жизнь в последние годы, в ситуации роста художественного рынка галереи были готовы платить за написание статей, очень многие на это жили и живут. А эта сфера не дает им возможности проявить критическое суждение, потому что статья оплачена галеристом. То, что критики находятся в закрытой среде, не дает им возможности увидеть художественную жизнь на фоне общества. Критики пишут друг для друга, для сообщества - каталог ведь нигде не продается. А мне хочется, чтобы нас читали не только те люди, которые входят в художественную среду.

Хотелось бы поднимать острые вопросы, прежде всего связанные с обществом и политикой. Для этого надо изучать факты, задавать людям из нашего же цеха неприятные для них вопросы, в том числе связанные с финансированием и недвижимостью. Это то, что должен делать журналист. И я столкнулась с тем, что люди из арт-мира этим заниматься не готовы. Они прямо говорили: мы не можем, потому что собираемся работать как кураторы, и если сейчас испортим отношения, нам не дадут работу. В арт-мире царит круговая порука, никто не заинтересован в том, чтобы некоторые вещи выносить на всеобщее обсуждение. Но, тем не менее, мы находим людей, готовых так работать, и будем стараться дальше двигаться в этом направлении. Потому что понимание искусства как некой закрытой системы мне совсем не близко и не интересно.

- Сколько человек работает в отделе «Искусство»?

- На ставке два человека, все остальные авторы пишут за гонорары. Постоянных колонок на моей странице семь. Хотела, чтобы было больше, но у меня проблема - не могу найти авторов, это трудно. Люди моего поколения, в том числе и художники, практически все писали тексты - вербальная одаренность входила в число обязательных умений. Как в XIX веке каждый человек из дворянства обязан был играть на фортепиано и рисовать акварели. Теперь умение писать перестало быть распространенным, таких людей нужно искать.

- Сколько обновлений в неделю?

- На моей странице от 6 до 10 в неделю. Мы могли бы делать больше, но у нас такой перфекционистский подход, такого больше нигде в интернете нет: материалы тщательно редактируются, затем с ними работает литературный редактор, после этого они вычитываются корректором. Сам процесс занимает довольно много времени. Плюс еще работа с иллюстрациями - у нас права на картинки тщательно соблюдаются. Мы, конечно, создали очень трудную ситуацию, но стараемся соблюдать качество. Возможно, у нас появится блог редакции, где мы сможем подавать что-то более оперативно. Я в этом заинтересована, потому что есть слухи, короткие мысли, которые нет времени развивать в виде большой статьи, а хочется, чтобы люди на это реагировали. Для нас важна интерактивность, чтобы люди откликались, чтобы было больше комментариев. Знаю, что читатели ленятся это делать, потому что у нас надо регистрироваться.

- Можете ли сравнить российскую арт-критику с ситуацией в других странах?

- Во Франции, к примеру, есть журнал Art Press, который начинали издавать в 60-е годы. Это независимое акционерное предприятие, которое зарабатывает на размещении рекламы галерей и на продаже тиража. Его авторы действительно являются независимыми критиками, они могут позволить себе писать то, что считают нужным, они не зависят даже от галерей, размещающих у них рекламу, поскольку этих галерей так много, что речь не идет о зависимости от одной из них. Конечно, здесь газетная критика не играет такой большой роли, как в России.

В принципе, критике трудно везде, но есть такие интересные журналы, как Art Forum, Frieze, где арт-критика может найти себе место. В России проблемы с серьезными журналами по искусству, все зависает в пространстве между «Арт-хроникой» и «Художественным журналом», которые не совсем совпадают с нашими идеями.

- Получается, что в России арт-критик более влиятельная фигура, чем на Западе?

- Смотря на что влиятельная. Посмотрим, чем закончится история с премией Кандинского (премию в 2008 году получил художник крайне правых политических взглядов, член Евразийского союза молодежи Алексей Беляев-Гинтовт, работающий в поле имперской эстетики и идеологии. Против этого решения публично выступил ряд деятелей современного российского искусства. - Авт.). С одной стороны, мы подняли вокруг этого шум, но с другой стороны, как говорит моя болгарская коллега Ярослава Бубнова: а что, разве премия Кандинского будет продолжаться? После такого скандала премия должна прекратить свое существование - или нужно заменить жюри. Во всяком случае, председатель жюри должен дать публичные объяснения по этому вопросу. Я считаю, что история не закончена, потому что объяснения нам не даны, за исключением представителя Deutsche Bank, который публично выразил сожаление о своем решении: был неправ, чего-то недопонял. Может оказаться, что не так уж мы влиятельны, как хотелось бы.

- Мне позиция OpenSpace показалась несколько наивной, потому что так получается, что вы только поспособствовали росту популярности и, возможно, капитализации вашего противника - Беляева-Гинтовта.

- Его капитализация меня не волнует ни в малейшей степени, но какова альтернатива? Замалчивание проблемы? Вы предлагаете замалчивать проблему, полагая, что это лучше? Я так не считаю. Побочная реклама чего бы то ни было является неизбежным риском, на который каждый журналист должен идти. Просто есть общественные проблемы, о которых нельзя молчать.

- Но получается, что вы обсуждаете только его политические взгляды.

- А там обсуждать больше нечего, художественных достоинств нет.

- Когда был скандал, вы давали высказаться своим оппонентам?

- Мы не делали интервью с Беляевым, не брали интервью у членов жюри. В тот момент мне казалось важным сформулировать нашу позицию. Сторонникам Беляева мы не дали высказаться не из каких-то принципиальных соображений: у нас тоже ограничено время и место. Да и потому, что позиция наших противников высказана в других изданиях и блогах. Интернет - единое пространство, совсем не обязательно было публиковать их у нас, достаточно дать ссылку на источник, где они с нами полемизируют, что мы и сделали. В том случае, когда мы выступаем наблюдателями определенного конфликта, мы, как журналисты, обязаны дать мнение обеих сторон. Но это был один из тех немногих случаев, когда мы хотели свою позицию зафиксировать, и судя по тому, как развивается ситуация с искусством в России, думаю, что количество таких случаев будет только увеличиваться.

- Меня когда-то потрясли некоторые рецензии на старые кинофильмы, написанные во времена их выхода на экраны. Ленты довольно часто неверно поняты, недооценены современниками. Но «плохое» кино с течением времени часто становится даже более интересным, чем то, которое принято было считать хорошим. Это вопрос кинокритика арт-критику: вас не одолевают сомнения, когда вы выносите суждения?

- Есть существенная разница: кинокритик реально влиятелен, потому что кино - это вид искусства, существующий в тираже. Важно, сколько людей посмотрит фильм, и кинокритик имеет на это влияние: если пишет в каком-то солидном журнале, люди прочтут и пойдут или не пойдут в кино. Но в искусстве продается уникальный экземпляр. Для искусства не имеет ни малейшего значения, сколько людей придет на выставку того или иного художника. Так устроен этот бизнес. Галерея может продать одну картину художника и потом год ничего не продавать. Отсюда впечатление, что современное искусство - снобистская сфера, и действительно, так и есть. То, что критик напишет в газете, и то, что подумает широкий читатель, - в принципе, для судьбы художника не имеет значения. Это уже потом состоявшегося художника можно раскручивать как звезду, как Дэмиена Херста.

Ни разу не было так, чтобы я чувствовала, будто совершила радикальную ошибку. Будто мне, допустим, очень не нравился какой-то художник, а он оказался гениальным. Или мне очень нравился, а оказался полной ерундой. Но какую-то коррекцию время вносит. Почему я люблю делать выставки произведений других эпох, писать про старых художников, в том числе и XIX века? Потому что мы на это смотрим совершенно по-другому. История все время меняется, и музейная экспозиция должна меняться. Классический пример: люди во времена позднего Пушкина считали, что его как поэта больше нет, а он в это время писал свои лучшие вещи. Такие истории происходят сейчас, поэтому я интересуюсь не только молодыми, но и старыми художниками, которые никому ничего не показывают, сидят у себя дома, что-то делают, а потом через двадцать лет выяснится, что это гениальные творения. Это увлекательная тема, интересно смотреть, как наши вкусы влияют на восприятие. Я стараюсь это учитывать.

Справка «ТК»:

Екатерина Дёготь - искусствовед, куратор, арт-критик, шеф-редактор раздела «Искусство» портала OpenSpace. Окончила исторический факультет МГУ (отделение истории и теории искусства), кандидат наук, член-корреспондент Российской академии художеств. В 1988 - 1996 гг. - научный сотрудник теоретического отдела Государственной Третьяковской галереи. Работала обозревателем газет «КоммерсантЪ», «Ведомости», «Большой город». Автор книг «Террористический натурализм» (1998), «Русское искусство ХХ века» (2000); «Московский концептуализм» (совместно с Вадимом Захаровым, 2005).

Фото Натальи Машаровой

Текст впервые опубликован в журнале «Детектор медіа» №3/2009