«Это по чьей воле? Это в каком кремле указывали, чтобы это произошло? Почему общество, столь нуждающееся в объективизации суждений о телевидении, отдало телевизионщикам право анализа самих себя?». Этим и подобными вопросами задается в беседе с корреспондентом «Детектор медіа» главный редактор культового российского журнала для интеллектуалов всех мастей «Искусство кино», видный российский кинокритик Даниил Дондурей.



- Даниил, что, по-вашему, телевизионная критика может сегодня противопоставить «песне о рейтинге», которую традиционно исполняет менеджмент телеканалов в ответ на претензии к программному наполнению?



- Я бы не сказал, что рейтинг ничего не значит. Все-таки пока рейтинг – это самый универсальный измеритель. Здесь нужно иметь в виду чрезвычайно важную вещь: телевидение как общественное благо сумело сесть на хвост оптовой торговле, потому что мощнейшее развитие оптовой торговли требует продвижения продукта и телевидение оказалось самым эффективным средством информирования общества о колготках, мыле и т.д.

Если бы это, к примеру, удалось образованию или науке, то вы представляете, сколько денег дополнительных они получили бы...

- А ведь образование и наука не менее важные социальные институты, чем телевидение.



- Но им не удалось никак привязать средства населения. В то время как для телевидения отражением этой связи является рейтинг. Но рейтинг - достаточно грубый инструмент. Он фиксирует только самые простые показатели количества людей - от потенциальных зрителей, - в эту минуту смотрящих ту или иную передачу. Это очень грубые показатели.

Во-первых, они очень многие вещи не обозначают, в том числе и для торговли. Например, если мы будем писать о телевидении в интересах торговых компаний, которые дают ему деньги, например «Пепси-колы» или любой другой - то эти компании должны понимать, что существует целый ряд показателей эффективности распространения рекламы.

- Например, группы потребителей очень различаются по покупательной способности... - Причем покупательская способность людей, которые не сидят у телевизора, выше, чем у тех, кто смотрит его регулярно. Это мы знаем на примере кинематографа, которым я занимаюсь. Те люди, которые способны заплатить 5 долларов за билет в долби-кинотеатры - а это небольшое количество граждан, - покупают несоизмеримо больше, чем огромные когорты тех, кто сидит у телевизора.

Второй момент связан с рейтинговой емкостью каждого получаса времени. Ведь понятно, что есть характеристики, связанные с социальной жизнью людей. Например, дети в школе, родители на работе. Например, работающие пенсионеры или режим транспортных доставок. Поэтому какое-то время между восьмью и десятью часами утра более мощное для ТВ в целом, и что бы ты ни поставил в это время - индекс рейтинга, все усилия рейтинговые будут в автомате подарены…

Вот всех этих более тонких разветвлений рейтинговые измерения не отражают, не предусмотрены соответствующие коэффициенты.

Например, у меня в журнале «Искусство кино» идут тексты сценариев по семьдесят страниц и тексты статей по пятнадцать страниц. И я не могу платить редакторам этих материалов одни и те же деньги. Потому что значительно легче работать с большим текстом, чем с маленьким. Я ввожу коэффициенты. Это естественно. Вот такие коэффициенты не вводятся в ТВ-измерения. Вот вам два показателя.

Третье - это коэффициенты, связанные с усвоением. Никаких исследований по усвоению продукта, то есть по психологическим слепкам, которые есть в сознании, не проводится.

Четвертое. Есть продуктивные для общества сюжеты, смыслы, ценности, нормативные базы. А есть непродуктивные. Например, криминализация, которой наполнено российское и, видимо, все другое телевидение. И есть их последствия, в том числе и для приобретения колготок… То есть тот, кто снимает про бандитов, уменьшает будущую базу покупателей колготок. Им кажется, что чем больше зрителей будет сидеть у телевизора, чем больше они увидят рекламы во время просмотра очередного «бандитского» сериала – тем лучше для объемов потребления… На самом деле – происходит прямо противоположное... Они уменьшают денежные возможности, искажая потребительские картины мира Вот четыре базовых изъяна внутри самого рейтинга.

- А есть еще изъяны вне рейтинга? - Например, кинематограф вынужден был отказаться от идеи, связанной с тем, что продажа билетов является универсальным показателем качества кинофильма. Профессионалы осознали ограниченность такого подхода. И придумали систему кинофестивалей как заказа на некоммерческое авторское кино. Они понимали, что массовой культуре нужен экспериментальный цех. Ей нужны новые идеи, новые герои, новые подходы, новая стилистика, новая энергетика, новая визуальность и масса чего нового… Массовая культура сама по себе этого создать не в состоянии. Экспериментальное – она берет это из искусства.

Поэтому были созданы институты, поддерживающие искусство, которые могут уравновесить эстетическую бездарность премии «Оскар». Премия «Оскар» - раздача всякой чепухи, хотя это гигантский коммерческий институт, два с половиной миллиарда людей смотрит эту церемонию. Но что это за продукты - никого не волнует, просто в связи с актером говорится – два «Оскара», три «Оскара»… Это деньги. Только деньги.



- И все же во всем ли виноват именно рейтинг?



- Я хочу сказать, что рейтинг – это процедура измерения, которую топ-менеджеры наградили очень многими функциями. Или передали ей эти функции. Например, оценка качества передачи. Оценка перспективности передачи, оценка потребности общества в зрителях такой передачи, оценка нюансов программирования всей телесетки, связанной с рейтингом передачи. И так далее.

То есть они передали рейтингу массу функций, используя его как универсальную дубину… Как тот инструмент, который, с одной стороны, измеряет, а с другой - выполняет роль такого всефункционального измерителя, инструмента, определяющего политику канала… Топ-менеджеры нагружают чисто социометрическую процедуру целым рядом функций, которые не имеют, таким образом, других форм анализа и обсуждения.

Понимая, каким гигантским - по важности управления современным постиндустриальным обществом - каналом является эфир второй реальности, эфир телевизионный (через кинопродукт или напрямую), топ-менеджеры, тем не менее, не развивают те институты наблюдения, отстранения, осмысления альтернативных рейтингам оценок, которые могла бы предложить им медиалогия. Например, литература, которая в современном обществе менее значима, была значима в домассовых обществах, создала гигантский институт филологии. В мире существуют десятки тысяч кафедр в университетах, педагогических вузах, где занимаются изучением литературы. Тогда возникают оценки, дистанция, селекция, качество, имена и т.д.

Существует искусствознание – очень авторитетное уже третий век. Не только научное. Там есть такой элемент как критика.

Но нет медиалогии. Нет визионоведения. Этого ничего нет. Есть в рамках журналистики очень небольшое селекционированное количество имен, тех, кто имеет колоночку в прессе… Но медиа-критики как института - нет…

Вот я член нескольких гильдий критиков как искусствовед, как киновед, как театровед… Но ничего подобного нет на телевидении… Как?! Что такое изобразительное искусство в современном мире рядом с телевидением? Его аудитория - это сотые процента рядом с 93%, которые регулярно или относительно регулярно смотрят телевидение. И эта тысячекратная мощь не имеет института дистанцирования анализа! Это по чьей воле? Это в каком кремле указывали, чтобы это произошло? Почему общество, столь нуждающееся в объективизации суждений о телевидении, отдало телевизионщикам право анализа самих себя? Все сегодня понимают, что телевидение – это институт, который сильнее Министерства обороны, или ФСБ, или Министерства внутренних дел. Телевидение – основной инструмент управления обществом. И как так случилось, что не правительство (думаю, в Украине тоже), не различные общественные институты, не гражданское общество, а само телевидение навязывает мнение о самом себе? Это все равно, как если бы художник выходил и рассказывал, какой он великий. Это немыслимо. Это не Пикассо или Малевич должен сказать, что он великий художник, а обученные профессионалы, которые этим занимаются, которые это продвигают, селекционируют, оценивают, меняют точки зрения, отправляют в Лету небытия или, наоборот, вытаскивают из прошлого… Это гигантская работа, которая, увы, в отношении ТВ уже так долго не ведется. Это очень важно. И об этом у нас никто не говорил.

Так что рейтинг - это, конечно, очень удобно, это сладко, это просто как будто им кто-то подарил, придумал телевизионщикам эту дубину. И я не против рейтинга, я просто говорю о том, что он имеет очень узкие функции.

Они дурачат торговлю и играют на ее неосведомленности. А торговля столь глупа (или тоже существует на откатах, на дружеских связях, на коррупции коммуникации), что верит им или делает вид, что верит.

То есть в отказе от демонизации рейтинга телевидение не заинтересовано, а общество для этого слишком слабо.

- Возможно, причина в отсутствии реальных саморегулирующих механизмов в системе медиа? Ведь программы, которые не ориентированы на капитал коммерческий, на рекламодателя, создаются не под общественный интерес, а под капитал политический, и тут уже само телевидение выступает как универсальный политический инструмент.



- Топ-менджеры каналов готовы оказаться в фантастической ловушке. Чехов это называл «запендю»: они готовы невероятно критиковать рейтинг, чтоб его всячески охранять. Им нужен примитивнейший инструмент рейтинга, чтобы управлять телеканалами и обществом. И им, не дай Бог, не нужно, чтобы развивалась система других форм саморефлексии, анализа через независимые институты. Они боятся и не хотят анализа самим обществом того, что производит эту самую мощную силовую продукцию современности.