Аркадий Сидорук, 1994 год Детектор медіа» печатает сегодня необычный материал. История интервью десятилетней давности со Збигневым Бжезинским изложена самим автором – известнейшим журналистом Аркадием Сидоруком.

Мы не редактировали ни авторской преамбулы, ни самого интервью - читатель сам должен принять или не принять их «месседж». В то же время факт нынешней публикации мы считаем важным. И потому что в нынешней вновь вспыхнувшей дискуссии о чеченской проблеме и проблеме терроризма появляется новый авторитетный голос. И потому что публикация эта – лучшее свидетельство того, что «рукописи не горят». Как бы не хотелось этого отечественным «новым цензорам» в нынешней ситуации зачистки украинского информпространства.

«Детектор медіа» благодарна уважаемому Аркадию Сидоруку за то, что он выбрал именно нас для обнародования текста интервью.

У этого интервью долгая история. C сентября 1994 года, когда в Чечне началась кровопролитная война, мне в качестве корреспондента ИТАР-ТАСС в Вашингтоне приходилось постоянно писать на эту тему. Я присутствовал на слушаниях в конгрессе США по Чечне, интервьюировал сенаторов и конгрессменов, видных общественных деятелей и политологов. Вскоре после начала драматических событий позвонил в вашингтонский Центр стратегических и международных исследований Збигневу Бжезинскому. Он, как обычно, был аналитичным в оценках, но более резким и эмоциональным. Бжезинский поинтересовался моим мнением о событиях в Чечне и в заключение спросил, как я намерен использовать интервью.

Я заранее знал: по каналам государственного агентства оно в печать не попадёт и направил интервью с пометкой “для служебника”, надеясь, что его включат в правительственную сводку или, по меньшей мере, передадут из рук в руки в администрацию Ельцина, как это происходило ранее. Но на этот раз произошла осечка. В утренней телеграмме, полученной вашингтонским офисом ИТАР-ТАСС, против интервью Бжезинского значилось “н” (“не использовано”).

У меня нет морального права бросать камень в руководство ИТАР-ТАСС, которое знает правила игры и ту грань, которую невозможно переступить. Тогда в Москве взяла верх партия войны во главе с министром обороны Грачевым и объективная оценка даже такого авторитета, как Бжезинский могла вызвать в высших эшелонах власти лишь раздражение. В начале той, «первой» войны почти никто (за исключением разве что генерала Лебедя) не предвидел, что “блицкриг” обернется военным поражением России.

Казалось, в России убедились в том, что война в Чечне была авантюрой, преступлением против чеченцев и собственного народа. Но тот, кто так полагал, оказался в плену иллюзий. С тех пор, как на античеченской волне к власти в Кремле пришел Путин, в Москве задают тон приверженцы жесткого курса. По-прежнему полыхает пламя кавказской бойни, то затухая, то вспыхивая кровавым заревом вот уже третье столетие подряд. О том, как завоевывался свободолюбивый Кавказ, предпочитают не вспоминать.

Эксклюзивное интервью с Бжезинским, не попавшее в свое время по кремлевскому адресу и публикуемое впервые на сайте «Детектор медіа», приобретает злободневность на фоне кровавой драмы в Москве, первопричиной которой являются действия Кремля, неспособного вырваться из замкнутого круга имперской политики. На мой взгляд, спустя почти десять лет оно актуально с двух точек зрения: в том, что касается оценки продолжающейся войны в Чечне и путей решения чеченской проблемы. Колониальная политика, которую проводит Кремль, является анахронизмом ХХI века, а независимость Чечни в исторической перспективе неминуемой. Вопрос лишь в том, какой ценой будет добыта свобода, сколько еще прольется чеченской и русской крови.

Аркадий Сидорук

Сидорук Аркадий Фёдорович – журналист-международник, политолог и переводчик с европейских языков. В 1980-1989 годах – корреспондент ТАСС в Нью-Йорке. В 1992-1996 годах – корреспондент ИТАР-ТАСС в Вашингтоне.

- Как Вы расцениваете то, что происходит в Чечне с политической, военной и моральной точек зрения?

Збигнев Бжезинский: Я должен заявить весьма резко. Я считаю, что политика, которую начал осуществлять Кремль в Чечне, - худшее, чем преступление, это – глупость. Это - преступление в том смысле, что массовые убийства невинного населения невозможно оправдать никакими целями, публично сформулированными российским правительством. Чечня не вела войну в России, чеченцы не убивали русских и даже если чеченцы, возможно, нарушали конституцию Российской Федерации, они не делали ничего, что оправдывает начало геноцида. Поэтому я считаю эту политику преступной.

Я сказал также, что это хуже, чем преступление, что это – глупость, поскольку причиняет огромный ущерб репутации России. Её начали уважать как демократическое государство. Ельцина уважали, поскольку он спас Россию от диктатуры и демонтировал тоталитарный режим. Запад все в большей степени рассматривал её как часть демократического цивилизованного сообщества государств. Все это сведено к нулю, в войне убиты не только тысячи невинных чеченцев, в кровавую бойню брошены тысячи невинных молодых русских, в большинстве своем подростков. Поэтому я снова повторяю, эта политика – хуже, чем преступление, это – глупость.

- Каковы, по Вашему мнению, подлинные цели военной операции в Чечне?

- Я полагаю, что целью является свержение правительства Дудаева....

- Может, речь идет о нескольких целях?

- Не понимаю, о чем Вы спрашиваете.

- Я имею в виду, что, возможно, существует не одна цель…

- Не знаю, о каких целях идет речь. Конечно, у тех, кто вырабатывал политику, они были. Но я считаю, что сама политика, методы ее осуществления, неразумны и пагубны.

Обращаясь к американскому народу, российский министр иностранных дел (Андрей Козырев – Прим. А.С.) сравнил Ельцина с Линкольном, а военную операцию в Чечне с гражданской войной в Америке. Я могу сказать одно: прежде, чем проводить исторические аналогии, следует немного лучше знать историю. В период гражданской войны в Америке американцы Севера воевали против американцев Юга. В Чечне воюют не русские Севера против русских Юга, здесь русских заставляют воевать против чеченцев, а чеченцы не хотят быть русскими.

Я считаю, что на основе разумной политики можно найти формулу сосуществования между большой страной – Россией и маленьким миллионным чеченским народом. Если российские лидеры ищут аналогии с Америкой, я мог бы привести лучший пример, чем гражданская война. Это – аналогия отношений США с Пуэрто-Рико. Пуэрто-Рико была территорией, захваченной у испанцев. У его населения – иная культура, чем у американцев. Народу Пуэрто-Рико был предоставлен выбор: быть независимым, на положении американского штата или территорией, ассоциированной с Соединенными Штатами. На основе полностью свободных выборов пуэрториканский народ предпочел не становиться одним из американских штатов или независимым и избрал статус ассоциированной территории.

Я считаю, что в случае с чеченцами их выбор иметь государство на условиях конфедерации с Россией или составной части СНГ был бы намного более разумным ответом и намного больше отвечал бы демократическим принципам и традициям России, чем военные акции, напоминающие ту, которая произошла в советскую эру.

- Существует ли хоть небольшой шанс мирного решения чеченской проблемы?

- Если проявить благоразумие, добрую волю и подлинную мораль и человечность, это возможно. Я считаю, то, что произошло менее двух недель назад (начало первой чеченской войны – Прим. А.С.), ужасно. Но остановиться еще не поздно.

- Реален ли в Чечне афганский сценарий?

- Возможен.

- Как Вы расцениваете позицию администрации США в отношении событий в Чечне?

- Она была очень пассивной, и, возможно, эта пассивность ввела в заблуждение Ельцина и его окружение, которые восприняли ее как полную свободу рук для действий, которые они осуществляют.

- Что бы Вы порекомендовали российскому правительству и президенту Ельцину?

- Я порекомендовал бы им придерживаться совета, который в свое время дал Черчилль: быть непреклонным в войне и великодушным в победе. Россия может добиться военной победы над миллионным чеченским народом. Но я считаю, что великодушие означает уважение желания чеченцев иметь собственное государство. Это государство может поддерживать отношения сотрудничества с Россией и его не надо завоевывать… А каково Ваше личное мнение?

- Я могу сказать, что разделяю Ваши взгляды.

- Вот как! Я полагаю, большинство в России думает так же. Вы тоже так считаете?

- Честно говоря, не знаю.

­ Что Вы имеете в виду?

- Я полагаю, так думают многие русские.

- По-видимому, такого мнения придерживаются в больших городах. Я не знаю, как в меньших городах, возможно, там с большей симпатией относятся к действиям Ельцина в Чечне. Но на основании того, что я читал, у меня сложилось впечатление, что в Москве, Санкт-Петербурге людям это не нравится.

- Я не хотел бы вводить Вас в заблуждение.

- Я Вас прекрасно понимаю… Как вы намерены использовать интервью?

- Как материал, предназначенный для российской политической элиты.

Аркадий Сидорук, 1994 год