Нам здається, що його міркування про сучасне телебачення Росії (і не лише про це) будуть цікаві для багатьох наших читачів.

- Я по телевизору смотрю главным образом два рода передач, - говорит Мирон Черненко.- Во–первых, новости, перещелкивая с канала на канал. И хотя сейчас у нас на телевидении ощутима тенденция к унификации, тем не менее, определенные различия в структуре новостей, их подаче существуют. И если смотреть новости на разных каналах, то все-таки можно составить более-менее объективное мнение о происходящем.

Второй вид телепередач – это то, в чем признаться, наверно, стыдно – но я не стыжусь этого. Я смотрю сериалы. По роду своей работы я просиживаю перед компьютером 6-8 часов в день. И когда я становлюсь абсолютно пустым, я сажусь перед телевизором и смотрю сериалы. Нечто совершенно ужасное – «Убойную силу», «Ментов», «Агент национальной безопасности» - в общем, чистую телевизионную «полову». Знаете, это как в кофе добавить пару капель холодной воды – осаждается всякая муть. Я не могу сказать, что смотрю их целиком. Я все-таки по второй своей специальности киносценарист и могу определить развитие сюжета, тем более, что сюжеты таких фильмов ясны любому «ежу», проучившемуся два года во ВГИКе.

Но дело не в этом. Есть один важный аспект, относящийся не только ко мне, но и вообще ко всем людям, смотрящим телевидение. Весь этот «экшн», все эти драки на экране – в сущности, некий балет, который снимает у нормального человека излишек его собственной агрессивности. С другой стороны, есть на телевидении вещи «штучные», которые именно поэтому интересно смотреть. Так, на одном из московских каналов шла такая многосерийная американская история джаза, и я бросал все, сидел и смотрел. Эта передача была сделана на совершенно гениальном познавательном уровне. Бывают передачи такого же порядка, сделанные Би-Би-Си, и изредка попадающие на российские экраны. Это действительно классика, и совершенно непонятно, почему до такой простой, я бы сказал, простодушной классики, не могут додуматься наши телевизионщики. Почему они не могут ее хотя бы имитировать, как на весьма высоком уровне имитируют развлекательные программы? Возможно, это требует слишком больших финансовых затрат, которые не видны на «телекартинке». А, может быть, это просто неинтересно и ненужно – людям, которые нашим телевидении руководят. Какие тенденции вы бы отметили на сегодняшнем российском ТВ?

- Я уже говорил о некой происходящей у нас унификации СМИ вообще и телевидения в частности. Но дело даже не в этом. Любая унификация, любое давление должно, вроде бы, иметь некую цель. Здесь ее не видно. Все это выглядит так: давайте возьмем все это себе в руки, попробуем подчинить, а дальше – пусть будет, как будет. Есть желание у власти – не придавить даже – а как бы подстричь всех под одну гребенку. Задача это вовсе не сложная, поскольку наши люди и сами себя стригут с большим удовольствием. Но – возьмите ситуацию с НТВ. Задавили. Причины совершенно очевидны и экономическая, и политическая. Другое дело, что сделано все это было максимально глупо. Вполне можно было обойтись без политики, а экономическое удушение - это задача на уровне хорошего бухгалтера. Ну задавили – и что? Самое удивительное, что политические акценты нынешнего НТВ мало чем отличаются от прошлого НТВ. Только делают они все это намного хуже, потому что лучшие люди оттуда ушли. Так что в основе этого конфликта лежит даже не политика, а скорее удовлетворение каких–то личных амбиций, о которых я ничего не знаю и говорить поэтому не буду.

- Однако, в беседах с некоторыми представителями российской интеллектуальной и культурной элиты поневоле обращал на себя некий сдержанный (а порой и не очень) оптимизм по поводу упомянутых тенденций. Так или иначе, а порядок, мол, навести все-таки надо…

- Вы знаете, интеллектуальная элита, от свободы в значительной степени устала. Она даже не понимает того, что давить будут не кого-то, а ее. Лично мне все происходящее активно не нравится. Я, видите ли, по своим взглядам крайний либерал – дальше может быть уже только стенка. И я знаю, что не может быть ограниченной цензуры. Достаточно ее ввести – и она сама будет устанавливать свои границы.

Кроме того, я обратил внимание еще на одну вещь. В последние полгода я стал значительно меньше смотреть новости по телевизору. Мне достаточно утром сунуть нос в Интернет и смотрю примерно на трех новостных порталах, что происходит. И уже если мне нужны подробности, или хочется посмотреть живую картинку – тогда я продолжаю поиск информации. И в интернете, и по телевизору. Поэтому мне кажется, что ввести цензуру на телевидении, или в интернете невозможно. Или, скажем некрасиво – можно ввести цензуру для плебса. В остальном же, если учесть, что в России в настоящее время есть три миллиона компьютеров, что конечно же ничтожно мало, но все же – то все эти тенденции, о которых мы говорили, происходят в привычном для России раскладе – власть хочет и делает, а народ не хочет – и не реагирует. Вот в таком режиме «перетягивания каната» очевидно мы и будем жить в ближайшие годы.

- Тема диалога культур возникает в последнее время все чаще, особенно в контексте российско–украинских отношений. Как вы оцениваете нынешний уровень этого диалога?

- Дело в том, что нужно понять одну важную для украинско–российских отношений, вещь. Не в обиду будет сказано, России не нужно утверждать свое присутствие в Украине. Оно ей как бы дадено историей. Украине это не дадено. Она должна этим заниматься. Понимаете, в том, что в России, к примеру, не знают поэтессу Забужко – вина, прежде всего, Украины. Я мог бы привести примеры осмысленной культурной государственной политики. Вот между Польшей и Россией довольно эффективно действует межправительственное соглашение о взаимном переводе лучших произведений национальных литератур. Другой пример: в свое время президент Македонии Киро Глигоров, с целью утверждения своего молодого государства, совершил абсолютно уникальный финансовый акт. На пропаганду государства Македония он выделил 12 процентов национального бюджета. Было заказано восемь книг про свое искусство – две про кино, две про театр, две про литературу и две про живопись. Не все у них получилось – но кое-что получилось. Это было никому в принципе не нужно. Но сам факт существования такой культурной политики позволил миру узнать, что есть такое государство и такой народ. Почему такое не может сделать Украина – не знаю. Пятьдесят миллионов украинцев могли бы скинуться на такую политику в области культуры.

Еще один пример. Мой друг Саша Руденко (А. Десняк-Руденко – прим. «Детектор медіа»), который возглавляет общество украинцев в России очень гордится магазином украинской книги на Арбате. Но цены на эти книги… Кстати говоря, не наши цены, а ваши! Иногда я туда прихожу и собираюсь что-то купить. Но потом задумываюсь - а может мне детективчик какой–нибудь купить, еще что-то останется? В свое время, Советский Союз продавал свои книги в странах социалистического содружества даже не за копейки – за десятые доли копеек. Потому что ему это было нужно. Украине это не нужно, что ж… Остается гордиться тем фактом, что ни одного книжного магазина других бывших республик СССР в Москве нету. И еще – уровень той продукции, которую Украина представляет миру, и которую, кстати, многие покупают. Есть такой живой пример. В конце девятнадцатого - начале двадцатого века существовал специфический эстрадный жанр – шмонцес. Это было такое издевательство над местечковым еврейством, которое делало само это местечковое еврейство. Потом, после войны, это все как ножом отрезало потому, что продолжать этот жанр было равнозначно издевательству над мертвыми. Не хочу сравнивать, но должен быть какой-то лимит самоуважения и самоиронии. Верка Сердючка – это бывает смешно. Но, хотя у нас достаточно своей пошлости, – такой все же нету. Когда–то я занимался самым ранним кинематографом, еще Российской империи. Так вот, был в то время в городе Екатеринославе человек по фамилии не то Свашенко, не то Стеценко, местный кинопромышленник, который поставлял именно такую продукцию – своеобразный малороссийский шмонцес, где были оселедец, сало и тому подобное. И эти «фильмы» пользовались огромной популярностью в России, поскольку полностью соответствовали официальному представлению о «малороссе» - «садок вышневый коло хаты, хрущи над вышнямы гудуть» и так далее.

Почему я обо всем этом говорю? Создать адекватное представление об Украине с помощью книг трудно. Если сделать перевод той же Забужко, то ее так же, как и на родине, будет читать тысяча человек и не более того. А телевидение - другое дело. У вас в Украине есть парочка весьма сильных телеканалов, один из которых, кстати говоря, создал может быть самый приличный сериал последнего времени – «День рождения Буржуя». Есть кому писать, есть кому снимать, есть кому играть. В России сериалы были спасением кинематографического сообщества. Этот путь вполне мог бы помочь и киносообществу Украины и способствовать формированию некого нового образа Украины в глазах тех же россиян. - Мирон Маркович, а есть ли на российских телеканалах передачи или личности, которых вы не будете смотреть ни при каких обстоятельствах ?

- Хороший вопрос. Из политических персон я уже давно не смотрю и не слушаю Жириновского. Он очевиден, его амплуа определилось и не меняется. А если и меняется, то лишь в одну сторону. Поскольку он теряет уверенность, то становится все агрессивнее и глупее. Хотя сам он совсем неглупый человек и очень талантливый как эстрадный актер. Такие персонажи появляются в каждой стране. Вот в Польше в свое время появился некий эмигрант из Перу Тыминьский, занявший третье место на президентских выборах. Но он оказался мелким и провинциальным. А Жириновский – он такой крупный, столичный. Я не смотрю и выключаю, если попадаю случайно, программу «Русский дом» господина Крутова. Это абсолютно национально-клерикальная программа. Я не хочу обидеть никого, но мне вспоминается фраза из Ильфа: они заговорили таким голосом, как будто заговорило лампадное масло. Не смотрю я, пожалуй, еще и эстрадные программы. Тем более, что и нет ее, эстрады Я понимаю, что есть национальное достояние в лице Аллы Борисовны и ее «зайки», но как раз этот факт и опускает все остальное. Все, кто был – они уже состарились. Я имею ввиду Кобзона, Леонтьева, Розенбаума. Очень хорошие певицы просто сошли на нет. Та же Катя Семенова, которую я очень любил. Распутина, как бы не относились к ее коротким юбкам и бюсту наперевес. Они сошли. А вот всякие Алсу, которые делают международную карьеру – это все равно на два дня, до осени или до зимы. Наверно, можно было бы припомнить еще какие-то передачи, но раз мне это не удается – значит, я их и не смотрю.

- А есть ли на отечественном телевидении какие-то позитивные тенденции, что-то, что свидетельствует о его прогрессе? Есть ли интересные, на ваш взгляд, личности на телеэкране? - Это, по–моему, страшный вопрос. Если говорить о политическом вещании, то есть человек по фамилии Пушков на лужковском канале М-1. Я с ним часто не согласен, но смотрю и слушаю с удовольствием. Очень интеллигентный и непредвзятый. В отличие от многих, хорошо выглядит на экране - он аккуратен, он мужчина, он хорош собой, хорошо одет. Что важно – хорошо сидит в кадре. Это чрезвычайно важно, потому что когда два, извините, жлоба в «Однако»… Ну ладно. Он еще был замредактора в «Московских новостях», так что и эта школа у него есть. Школа такой осторожной агрессии, точной и лаконичной.

Я очень люблю слушать и смотреть Сванидзе. Только он сильно «спортился» в последнее время. В последние годы правления Ельцина Сванидзе очень хотел слушать «голос истории». А ведь он умен и талантлив. И он даже не то, чтобы испортился, а как-то стерся. Как, впрочем, все они стерлись. Сорокина до сих пор не может себя придумать и найти. Я уже не говорю, что она почему-то плохо выглядит. Это тоже важно. Ведь у нее было лицо, к которому мгновенно испытывали доверие.

В общем, я смотрю их всех не испытывая особых чувств ни к кому в отдельности.

Меня, правда, действительно сильно раздражает это самое «Однако». В догитлеровском Берлине был такой кабак, имидж хозяина которого, заключался в том, что он оскорблял посетителей. К нему шли как бы в дерьмо окунуться чуть-чуть. Вот такой имидж и у Михаила Леонтьева. Причем, он никогда все-таки не переступает некую границу. Он всегда на грани оскорбления балансирует и не переступает ее. Единственное исключение – это явно заказная программа об украинском премьере Ющенко, когда Леонтьеву не удалось удержаться на этой грани. Впрочем, это был тот случай, когда пропаганда не понимает, каковы ее конкретные результаты.

Рядом с Леонтьевым – Максим Соколов, который хорош тем, что произносит слова, которые абсолютное большинство зрителей не понимает. Нет, когда он пишет в «Известиях» - это действительно интересно, это такая старинная русская публицистика начала прошлого века. По телевидению он не смотрится совершенно, уже хотя бы потому, что занимает весь кадр и это зрителя утомляет.

Ответить на ваш вопрос более широко я затрудняюсь, так как для этого я должен смотреть телевизор чаще, чем я это делаю.

- Как бы вы могли оценить те угрозы, которые, по мнению многих, несут процессы глобализации ? И к которым человечество – после 11-го сентября – повернулось лицом уже как бы напрямую?

- Проблема не в этом. Проблема, на самом деле, в отношении к этой проблеме. В «гарнире» или «супчике», который вокруг этой проблемы «варится». Вообще, если бы я был человеком циничным, мог бы сказать: если с этим ничего не поделаешь, то надо расслабиться и получить удовольствия. Но, боюсь , удовольствия здесь тоже не будет, а будет просто реальность. И не такая уж она новая, как многим кажется. Ничего с прогрессом цивилизации кроме третьей мировой войны сделать не удастся. Можно ее просто погубить. Взять взорвать – и хана. И тогда все вернется, к корням, к традициям первобытным и т.д. Тем более, что никто по-честному от преимуществ цивилизации отказываться не собирается, а наоборот пытается бежать рядом, если уж не впереди прогресса.

Глобализация - есть процесс неумолимый, неостановимый, и, самое главное, беспощадный. С ним нельзя договорится. С культурой можно договариваться. А с этим нельзя. Поэтому разговоры о том, что надо бороться с глобализацией – это для тех мальчиков, для тех трехсот тысяч ошеломляющих идиотов, для определения которых у поляков есть гениальное слово «ошоломы». Пройдет лет десять, и нынешние «антиглобалисты», как когда-то хиппи, начнут свой бизнес. Другое дело, что это броуновское движение может быть использовано кем угодно. События последнего времени это наглядно иллюстрируют.

Но, фактически, никто из правительств или правителей ничего поделать с глобализацией не может. Кстати, еще и потому, что в мире не стало идеологий. А это значит, что человечество избавилось от подчинения реальной жизни некой абстракции.

Что касается, глобализма в культуре. Он есть, и это явление малоприятное для национальной культуры. Любая попса, на каком бы языке она не разговаривала, по закону Архимеда, выдавливает за пределы культуры нечто значительно более ценное и стоящее. Но не стоит забывать и о другом. Массовая культура, все-таки, не часть культуры, а часть цивилизации. Некие плавни между берегом и чистой водой. Можно утонуть, а можно пройти по колено.

Да, массовая культура – это плохо, но почему это не может быть делом каждого в отдельности. Ну не слушай, не смотри, не плати кучу денег за концерт того же Киркорова.

В понятие культуры мы все же включаем понятия, если не вечные, то долгоиграющие. А масскульт – это продукт на сегодня. Возможно, даже выполняющий какие то терапевтические функции, вроде тех сериалов, о которых я говорил раньше или детективов в мягкой обложке.

Если говорить в целом, то мне доводилось сталкиваться с примерами, когда государству (как, скажем, в Сингапуре) удалось добиться почти оптимального сочетания глобализации в экономической сфере с бережным отношением к национальным культурным традициям и ценностям. Но добиться такого результата невозможно, если на правительственном уровне не выработать комплексную, взвешенную и целенаправленную политику в этой сфере.