Украинское телевизионное пространство вполне сравнимо с Клондайком или Калифорнией. Во-первых, оно простирается не только вширь по диагонали экрана, но и вглубь, в недра телезрительских душ. В этих, как и в любых других недрах, годами и десятилетиями накапливались и наслаивались различные полезные ископаемые. Не вдаваясь в остальные подробности душевной геологии, заметим, что золото народного доверия залегает и водится в людских душах точно так же, как и в природе – где песком, где самородком, а где можно набрести и на целую жилу, если места знать. Засим многочисленные телестаратели забивали свои личные колышки на различных каналах и, по мере сил и возможностей, более или менее честно промывали стремительно мутнеющие потоки различных телеформатов.

Но, как водится в классике жанра, время беглых депутатов, политических бродяг и технологических работяг начало уходить. Потому что, как и на Диком Западе, оказалось, что полковник Кольт не просто уравнял более наглых ньюсмейкеров в правах с остальными, но и предоставил им неоспоримые преимущества.

Первый Ковбой

Виктор Медведчук не ворвался на украинский телеэкран под грохот копыт «великолепной семерки» – этот спагетти-вестерн состоится позже. Он появился пешком и не спеша, в стиле Клинта Иствуда, глубоко и недвусмысленно держа руки в карманах. Кульминацией этого периода, который в реальном времени длился годы, можно считать «Эпицентр» от 10 октября 1999 года. До этого дискуссии украинских политиков больше походили на киношные пьяные драки в салунах, где бармены и пианисты, то есть журналисты и режиссеры, после небольшой паузы также включались в общую политпотасовку. Медведчук же показал, что можно вполне умело стрелять из карманов, особо не расшаркиваясь, потому что важно не то, что ты говоришь, а что потом цитируют. Его юридически точные формулировки, по тем временам диковинные, мигом поставили его тогда в один ряд с непревзойденным «салунным пианистом» Леонидом Кравчуком. Журналисты улюлюкали и прыгали вокруг Медведчука, как индейцы, но их томагавки, привычные к метанию в красножо..., в смысле краснокожих, до него явно не долетали.

Конечно, можно было бы вспомнить «спикериаду» 1998 года, но на фоне массовой полуторамесячной чехарды Виктор Медведчук слегка потерялся, и даже его последующий вице-спикерский пост казался скорее не вожделенным призом, а, как у всех назначенцев того смутного времени, – мародерским трофеем.

Тем не менее, именно в этот период телезритель имел возможность сравнить визуальные характеристики Виктора Медведчука, слухи о нем и отзывы ближайшего окружения. Тогда во всеукраинском масштабе начал формироваться комплексный образ Медведчука как жёсткого руководителя, прагматика, «человека дела». Следует отметить, что в конце 90-х этот образ на себя примеряла вся «опоздавшая молодежь», поднакопившая денег и связей, связанная кто бизнес-обязательствами, а кто и «понятиями», и поэтому не могущая достойно поучаствовать в раскрутке уже существующих, но, по объективным причинам, «проседающих» партий. Все они, включая нашего ковбоя, наступили на те же грабли социально-психологического парадокса – невозможно быть яркой экстравагантной личностью и в то же время – успешным командным игроком.

Поэтому последующая публичная презентация Медведчуком как бы своей команды, которую он окрестил «великолепной семеркой», автоматически выдвигала его на место лидера, что не соответствовало действительности, потому что те же Суркис или Губский визуально смотрелись ничуть не хуже и были не менее успешны в своих сферах. И остальные члены бизнес-группы в телеинтервью никак не стремились подыграть новоявленному лидеру, который, впрочем, подчеркивал компетентность каждого из них – но в определенной узкой сфере. Тут впервые стало заметно, что Медведчуку трудно кого-либо хвалить с телеэкрана публично: ковбой должен быть суров к себе и беспощаден к остальным.

В этот период он – пожалуй, первый в украинском политикуме – публично в «Эпицентре» заявил о своем миллионном состоянии и о том, что называться олигархом не так уж и плохо. Сделано это было довольно дерзко, но кануло бесследно, поскольку телезритель слова «олигарх» еще не познал во всей его красе, а миллион гривень, или то, что на него похоже, видел разве что в телеиграх.

Обладая не самым благодушным выражением лица, он не только не смягчал его своими высказываниями или невербальным поведением, но и всячески подчеркивал эту жесткость. Здесь телезрители столкнулись с ярко узнаваемым продуктом советской эпохи, воплотившем в жизнь лозунг «Бороться и искать, найти и не сдаваться!». Но то, что борьба шла с заклятым союзником Онопенком, что искались в основном новые облэнерго, а находились новые объяснения для «кидка» прежних союзников, искажало образ Медведчука как воплощенный идеал почитателей Хемингуэя, Мересьева и Пахмутовой.

Нежелание сдаваться в чем-либо оставалось неизменным. Со временем стало заметно, что вице-спикер чувствует сильную гиподинамию в своем кресле и нуждается в новом имидже. Это совпало по времени с мощными усилиями как-то оторваться от удобно произносимой в народе связки «Суркис-Медведчук», потому что при любом публичном движении вице-спикера она гремела вслед, как консервная банка на веревке, привязанная к собачьему хвосту гадкими мас-медийными мальчишками.

Уход Медведчука из парламента состоялся одновременно на все четыре стороны, а именно – в новую личную жизнь, в руководство партией СДПУ(о), в Администрацию Президента и в сведение личных счетов. Все это происходило практически одновременно, а «триггером» ситуации, спусковым крючком послужило многогласное «против» Верховной Рады. Страна имела возможность увидеть драматический финал одной из серий ковбойской драмы – взбешенный, но «сохраняющий лицо» Виктор Медведчук более чем стремительно выходит из сессионного зала.

После этого, судя по всему, за дело взялись профессионалы – слухи, видеоролики и в итоге новый брак с Оксаной Марченко строились по всем канонам искусства пропаганды. Очевидно, что задача ставилась таким образом, чтобы одно из многочисленных временных поражений Медведчука не превратило его в массовом сознании в нового изгоя, эдакого публично гонимого Дмитрия Табачника.

Галстук сменил «гольф» (который так потом понравился Александру Морозу!), улыбка помягчела почти до гуинпленовской. Но быстрая реакция или застывание в ожидании броска хороши в пампасах, а треклятая телекамера фиксирует лишь сугубую напряженность. Вы можете успешно убрать напряженность с лицевых мышц, но если делать это слишком серьезно, тело вам может отомстить «за это» судорогой в другом месте.

У Виктора Медведчука как у человека, очевидно тягающего «железо», такой зоной напряженности являются плечевые мышцы. Он, как все культуристы, чтобы оглянуться, норовит не повернуть шею, а по-волчьи обернуться всем торсом. В сочетании с общей социальной историей данной личности, это делает его неосознанным, инстинктивным источником опасности, в том числе для глядящих в телевизор.

Частично результат был достигнут, но для того, чтобы закрепить его в массовом сознании, нужно было максимально убрать с ТВ раздражающие факторы – новую должность главы АП, агрессивное партийное строительство СДПУ(о) и дальнейшие успехи в бизнесе. То есть, ковбой должен был скрыться и раствориться, скача куда-то в необозримые дали политической карьеры, кинематографически теряясь на фоне кроваво-красного диска заходящего солнца по имени Леонид Кучма.

Этот еще не завершившийся украинский политвестерн уже сейчас очень поучителен. Поскольку, безотносительно к этике и морали главного его героя, свидетельствует, как фатально пытаться соотнести быстрый темп личного психологического времени и могучую инерционность массового сознания. Ведь это только в кино у лихого ковбоя патроны никогда не кончаются.

Последний Самурай

Многие уже подзабыли (все-таки прошло 12 лет!), как внешне могучие волны народного гнева, адресованные непотопяемой депутатской «группе 239», разбивались о непреклонную уверенность в собственной правоте этого непонятно откуда взявшегося левого лидера. В общем-то, какой-то неправильный он был «левый» по тем временам. Не хамил, не обзывался, не грозил Россией. Прекрасный украинский язык, а не партийный суржик. Сам не толстый. Настоящее чувство юмора в сочетании с самоиронией, диковинное для советского аппаратчика. И тому подобное.

В диапазоне между Борисом Олийныком и товарищем Чародеевым Александр Мороз занимал самое что ни не есть центристское место, до того уверенное, что когда это место начало поневоле либеральничать и сдвигаться вправо, окружение, местами шипя и плюясь, все же потянулось за ним. Такая вот магия авторитета.

Поэтому о визуальных и поведенческих характеристиках Мороза рассказывать и очень легко, и в то же время невероятно сложно. За его ленинским прищуром «с хитринкой», несомненно, скрывается человек, не просто стоически перенесший множество глубоких жизненных потрясений, а сделавший из них обобщающие мировоззренческие выводы.

Эти выводы отчасти «соломоновы» – мол, все пройдет, и это тоже. И отчасти личностные – единственное, что человек полностью в состоянии хранить и приумножать, – это свое доброе имя.

В общем, Время Огня в первые годы независимости Мороз прошел очень успешно. За плавностью и неторопливостью движений скрывался воин, жаждущий именно длительных сражений и затяжных позиционных боев. Поэтому наскакивающие на него с желанием немедленно идеологически зарубить, как правые, так и коммунисты, быстро оказывались обезоруженными, а то и словесно битыми до обидного простыми приемами.

Великий средневековый мастер меча Миямото Мусаши в «Книге Пяти Колец» утверждал, что истинное искусство сражения откроется лишь человеку не тщеславному, полностью сосредоточенному на цели, не скованному мирской суетой. Во времена, когда заседания Верховной Рады транслировались «нон-стоп», Мороз проходил сквозь рубку депутатских прений без ущерба для себя, поскольку все, даже непримиримые враги, использовали одни и те же приемы.

А вот Время Воды для Мороза-сан, как всякая смена эпох, было сопряжено со сложностями не боевого, а интрижного характера. Вода, как известно, растекаясь, без особого труда проникает в мельчайшие щели и занимает все полости – такова ее природа. Поэтому бурный водопад по имени Наталья Витренко, обрушившийся на парламент, начал размачивать доселе крепкие боевые связи в стане левых, да и вовсе подмывать непоколебимость нашего героя. Бессвязность ее филиппик никого не смущала – ведь на водопад просто смотрят, да и никто в его грохоте не пробует различить звуки 9-ой Симфонии Баха. Телевизор для этого – идеальное средство. Поэтому конфликт Мороза с Витренко приобрел все черты классической схватки самурая с ниндзя, при которой чертеобразный лазутчик скачет вокруг, готовя подлые трюки, а самурай непоколебимо терпит все это – до поры.

Надо признать, что украинские телеканалы тогда – то ли по злому наущению, то ли из обывательского интереса к политической «бытовухе» – очень активно смаковали факт левого раскола. Но Мороз довольно быстро оправился от шока, и его смешливо-пренебрежительное выражение лица рассказало телезрителям гораздо больше о создании ПСПУ, чем самая рьяная аналитика. Пассионария не вняла совету классика – «если у тебя есть фонтан, заткни его: дай отдохнуть и фонтану!», и почти что превратилась в политическое посмешище. Но тут грянул настоящий взрыв. Метание гранат в Витренко!

Надо признать, что подобного, к счастью, больше не случалось ни с одним украинским политиком. Но чья-то действительно гнусная задумка в стиле народовольцев психологически «не пролезла» в формат украинского телевидения. Есть старое психологическое правило о соотношении фигуры и фона как залоге правильного восприятия. Так вот, это сейчас, после 11 сентября, терроризм как фон для события является заурядным явлением. А тогда натужные кивания на УНА-УНСО и какие-то намеки на традиционную левую революционность могли убедить разве что самих заказчиков этих сюжетов. Мороз был потрясен. Ведь для самурая одно дело – зарубить противника в честном бою, и совсем другое – быть обвиненным в сдирании с него живьем кожи. Кроме того, он вынужден был публично защищать не идею и даже не себя лично, а своего прежде малоизвестного помощника. А это требовало совсем других навыков. Чем крепче человек, значит, тем длительнее формировались базовые свойства его личности. И тем сложнее ему интегрировать новые навыки, пусть даже жизненно важные.

По совокупности масс-медийных ударов Мороз был смертельно ранен, фигурально говоря, упал на одно колено. Но «вторым мечом» для более жестокой и отчаянной схватки вплотную стали пленки Мельниченко.

То, как лгала и выкручивалась власть, сегодня уже скучно вспоминать. Подумаешь, невидаль! Но, продолжая средневековую метафору, самым грозным оружием в Японии, вопреки сегодняшним представлениям, считался не меч, а лук. Взяв на себя всю ответственность за озвучивание компромата на «Кучму и К°», Александр Мороз слишком долго оставался неподвижным, являясь идеальной мишенью, на которой немедля начали тренироваться сначала теле-новостийщики, а потом и авторы тематических программ и разных размышлизмов. И если бы вовремя не подоспело разношерстное ополчение во главе с Тимошенко, быть Александру Морозу в ипостаси то ли святого Себастьяна, то ли «ежика в тумане». Ну, может быть, потом бы песни о нем слагали. А может, и нет.

Сам Мороз с гордостью неоднократно заявлял, что всю свою жизнь придерживается одних и тех же принципов. Это очень сильная позиция. Но в схватках побеждают не сильнейшие, а умеющие использовать силу противника против него самого. В результате за многие годы тренировок власть не только смогла во время дискуссии о политреформе швырнуть Мороза «через себя», но и грамотно провести информационное «удержание», даже не болевой прием, поняв, что к собственной боли он малочувствителен. И сейчас мы видим испытание «медными трубами» – Александр Мороз на всех каналах нон-лимитед. Как если бы самураю в средневековых доспехах в эпоху промышленной революции позволили наконец войти в императорский дворец, при этом вроде «не потеряв лица». Воинский кодекс не нарушен, все клятвы соблюдены, меч при себе и не осквернен. Но в портах уже американские канонерки, в армиях – пулеметы, а простолюдин вовсе не «гнаный и голодный», а ленивый и жадный, и в идеалы не верит. Обратной дороги нет, а ближайшие друзья настойчиво поговаривают о харакири... Нет, все-таки песни слагать будут. Но ведь и их поставят в рекламный блок...