В среду по Первому национальному показывали передачу “Запитайте міністра”. Вернее, повтор передачи от 4 февраля 2004 года, когда она и прошла в прямом эфире. Обсуждали проблемы и перспективы государственной службы, роль государственного чиновника в обществе, цели его деятельности. Интереснейшие вопросы, непосредственно касающиеся развития государства и его будущего. Ведь государственный чиновник выполняет две важнейшие для жизнедеятельности общества функции: разрабатывает программу деятельности государства и превращает ее в жизнь, оказывая, вместе с тем, услуги населению. Собственно, от уровня развития государственного чиновника как класса зависит уровень жизни населения, комфортность внутренних ощущений простого человека, который вынужден стоять в очереди за справкой, вместо того, чтобы наслаждаться, скажем, прямой трансляцией заседания Верховной Рады или любимым телесериалом.

Сам формат передачи «Спросите министра» («Спросите у доктора») очень близок как народу, так и государственному телевидению. Собственно, это один из тех немногих случаев, когда человек, облеченный (или обличенный, как вам больше нравится) властью, имеет непосредственную возможность пообщаться именно с гражданами, а не с электоратом, виртуально появившись в каждой оборудованной телевизором квартире. Точнее, не чиновник может пообщаться с народом, а народ – с чиновником. Посмотреть на него родимого, любовно изучив все его морщинки, толщинки, шероховатости произношения, тонкости мышления. Чтобы узнать, кем же он является на самом деле, этот управленец высшего звена, имеющий прямую телефонную линию с Президентом, кто этот человек, который создает жизненные правила существования. Увы, в нашем государстве пока еще от решений власти зависит уровень жизни населения, и ее, этой жизни, изменения в разные стороны, в зависимости от вектора, властью заданного. (В других странах (к которым, похоже, мы стремимся и которые называют западными демократиями) действия власти стремятся к эфемерности, легкости дуновения ветерка, освежающего душу. Впрочем, это, скорее всего, фальшивые плоды иезуитской пропаганды иностранными государствами себя в современном информационном пространстве).

Передача «Спросите министра» непосредственно выполняет функцию, возложенную на государственное телевидение, – функцию создания позитивного образа власти, государства. Только на Первом национальном деятельность по пиару правительства представляется полностью оправданной как с этических, так и с эстетических позиций. Поскольку объединяет на законном и справедливом уровне идею государства и ее выражение, являясь отказом от шизофренического языка (так Тарас Прохасько тонко называет язык неправды, которым пропагандируют себя и клеймят других). Официальные передачи государственного канала есть честным отношением как к зрителю, так и к власти, которой дан совершенно незапятнанный повод постоять за себя в прямом эфире, честно и прямо сказать о своих предпочтениях, намерениях, раскрыть свой позитивный запал.

В среду повторяли передачу с Тимофеем Мотренко, начальником Главного управления государственной службы, органа, который ведает государственными чиновниками. Этот чрезвычайно интеллигентный и приятный человек был абсолютно подготовлен к передаче. (Иначе и нельзя, если речь идет о государственном телевидении: тут не может быть никаких проколов и непредсказуемых ситуаций). Он обстоятельно и интересно рассказывал об административной реформе, которая, как выяснилось, длится с конца девяностых прошлого тысячелетия, о вилках заработных плат в разных ведомствах, говорил о перспективах государственного управления и планах его ведомства.

Как в итоге оказалось, все это было лишним. Что подтвердили телефонные звонки в студию (лишь один единственный вопрос о зарплатах сиротливо входил в компетенцию начальника). «Я хочу спросить министра», – так начинали, звонившие в прямой эфир простые люди, смотрящие государственный канал и верящие в существования справедливости, после чего продолжали монологом, вопроса в котором не было.

Суть сводилась к жалобам то на действия местных районных чиновников. То – чиновников вообще. Голос разочарования от тяжелого опыта. Опыта общения с государством и его ставленниками. Память страны. «Вот чиновники, их так много, становится еще больше. А они сидят и ничего не делают. А потом их еще и добавляют, и еще им контроль. И сделают еще больше чиновников, которые ничего не делают, которые будут их контролировать и проверять». Тимофей Мотренко даже несколько опешил от подобного. Ю«Я не совсем понял вопрос, но попробую ответить». Начальник Главного управления государственной службы не покривил душой. Вопрос действительно понять непросто. Это и не вопрос вовсе. Суть высказывания зрителя сводилась к следующему: чиновников очень много, все они дармоеды, только мучающие население, теперь, с созданием Главгосслужбы, этих дармоедов стало еще больше – этот орган будет заниматься лишь очковтирательством и ничегонеделаньем за народный счет. Что на такое ответишь… Это ведь констатация и твердое убеждение, основанное на личном опыте, которое не перешибешь пусть и правильными и разумными, но все же словами. Зритель попадает в ловушку обобщения, основанного на целостном восприятии государства. Поэтому здравое и логичное объяснение Тимофея Мотренко, что Главгосслужба контролирует лишь чиновников центральных органов власти, а местные органы власти ей неподконтрольны, неумышленно воспринимается как «я пуговицы пришивал, к пуговицам есть претензии?». Но это ведь и есть разделение полномочий.

Но это – частная проблема качественно поставленной политики по информированию общества о деятельности органов государственной власти. Народные депутаты же пошли намного дальше в стремлении приблизить свою деятельность к народу. Им не хватило прямых трансляций по радио – к ним прибавились прямые телевизионные трансляции пленарных заседаний на специально выделенном для этого канале «Рада» . Намерения были, естественно, самыми благими – позволить гражданам посмотреть на происходящее в сессионной зале, чтобы все увидели, что люди там действительно работают. Благое намерение не совсем оправдалось. Радиотрансляция, давая всю ту же гамму смысловых впечатлений от текстов, не позволяет осознать заполненность зала: кто-то громко говорит, зачитывая гневные инвективы в адрес правительства либо коллег-депутатов, больше никаких шумов нет. Лишь в момент объявления результатов голосования можем услышать магическое «не голосовали триста», что позволит предположить пустоту пурпурного простора главной площадки страны. Но может также дать возможность закрыть глаза на явное усечение политической элиты, которая не посещает заседания. Теперь же человек, ранее пытавшийся верить в то, что все в порядке, лишен подобной возможности. Телевизионный экран оказывается зеркалом правды, хоть чаще бывает рупором дезинформации. Сознательное наблюдение за тем, что происходит в парламенте, которого мы были благоразумно лишены ранее, добавляет ощущение неизбывной тоски в гамму унылых телевизионных эмоций. Прямые трансляции из Верховной Рады делают гораздо больше для дискредитации политических сил (а рикошетом – самой идеи парламентаризма), чем любое хамство политических обозревателей-аналитиков, равно как и регулярное околпачивание в программе «Проте» на «1+1» .

На днях передачи новостей показали драку в парламенте Никарагуа. Там кипели истинно южноамериканские страсти, такие, какими мы их знаем по сериалам. В зале яблоку негде было упасть. Соперники били друг друга в лицо. То ли у судьи, то ли у журналистки в сутолоке межпартийной политической борьбы украли кошелек. У нас тоже бывают драки в парламенте. Однако общество уже не воспринимает всерьез лозунгов, отстраненно наблюдая за деятельностью, далекой от реальной жизни. Ситуация социального неравенства, которую так или иначе нагнетает телевидение своими передачами, кулинарными (изыски с ананасами и кокосовым молоком), потребительскими (передачи о новых автомобилях, дорогих вещах, модных коллекциях), политическими (с явным выполнением заказа), не перерастает в откровенный антагонизм, которого, по сути, не хотят даже коммунисты.

Злобное телевизионное пространство, как ни странно, не вытесняется в общую эскалацию напряженности в обществе. Это счастье, что телевизионные технологи настолько профессиональны, что не только не выполняют заказ, но и не вызывают последствий. Хорошо, что зрителю приятней смотреть сериал из жизни фальшивого девятнадцатого века, чем наблюдать за баталиями реалити-шоу с политическим душком. Это дает надежду на жизнь без гражданской войны. Хотя бы в ближайшее время.