Таким образом, террор является средством психологического воздействия, и его объектом являются не жертвы, а те, кто остается живым. Именно деморализация и панический страх большинства людей, которые не подвергаются непосредственной угрозе – главная цель любых террористических актов.

С этой точки зрения приходится согласиться с выводом известного, хоть и несколько одиозного политолога Сергея Кара-Мурзы (впрочем, не только его одного) - «современный терроризм – родной брат телевидения».

Сама природа функционирования масс-медиа в современном западном (или – прозападном обществе), их постоянная ориентация на срочность и сенсационность сообщений, предполагает некое невольное, автоматическое, что ли, следование «в фарватере» устремлений террористов.

«Деморализованные и запуганные люди делают сами, требуют от властей или хотя бы одобряют действия, которые этим людям вовсе не выгодны. Иногда это действия, которые выгодны террористам или чаще – заказчикам, нанимателям террористов. Иногда самый большой выигрыш получают политики, которые бесплатно пользуются «чужим» терактом» (Кара-Мурза С.Г.).

Именно такие действия родных и близких заложников мы наблюдали во время теракта на Дубровке. Точно так же, непосредственная реакция российских телевизионщиков на события в ДК ГПЗ подтвердила, что никакие трагические примеры изменить традиционного подхода не могут.

Весьма показательным в этом отношении было интервью телеканала ОРТ с продюсером мюзикла «Норд-Ост»(во время которого и произошел захват заложников) Александром Цекало. Поскольку камера была включена чуть раньше, то зрители услышали, как Цекало, как вполне здравомыслящий человек, спросил корреспондента ОРТ, стоит ли о чем-то рассказывать, не повредит ли это заложникам. «Ничтоже сумняшеся», корреспондент взмахнул рукой: дескать, рассказывать можно все. Растерянный продюсер взял да и рассказал про некую галерею, по которой можно пройти в здание ДК и, не исключено, весьма существенно осложнил (понятное дело, невольно) действия спецслужб. Впрочем, может быть, это была несущественная мелочь. Но сам подход, безответственное желание «накопать» любых подробностей, хоть на шаг да опередить коллег-конкурентов, «сработать на рейтинг» – все это весьма характерно для работы журналистов и, как нельзя более, устраивает террористов.

А ведь уже давно делались попытки выработать этические принципы освещения подобных ситуаций. Любопытствующие могут заглянуть на сайт Союза журналистов России. Приведу лишь некоторые из пунктов размещенного там проекта под названием «Этические принципы

профессионального поведения журналистов,

освещающих акты терроризма и контртеррористические операции»:

«- не предпринимать никаких действий, которые реально и непосредственно могут подвергнуть жизнь заложников и потенциальных жертв еще большему риску;

- избегать прямых контактов с террористами, если это может подвергнуть еще большей опасности жизнь заложников и потенциальных жертв, а также создать угрозу жизни для самого журналиста;

- проявлять особую чуткость к очевидцам событий как к источникам информации, в особенности, в отношении детей, женщин, пожилых, а также беженцев;

- избегать идентификации родственников и друзей заложников и потенциальных жертв без их согласия;

- помнить, что спасение раненых и пострадавших, а также освобождение заложников имеют приоритет перед правом информирования общественности;

- не брать на себя роль посредника между террористами и правоохранительными органами;

- не предлагать террористам, заложникам, беженцам, другим вовлеченным в конфликт лицам предпринимать какие-либо действия для получения удачных видео- или фотокадров;

- не брать интервью у террористов во время совершения ими террористического акта;

Журналист должен быть особенно аккуратен и осторожен в подаче материала о террористическом акте и контртеррористической операции. Вот почему он должен:

- стараться не стать рупором для выражения взглядов и программы действий террористов, памятуя о том, что акты терроризма никогда не могут быть оправданы никакими мотивами;

- избегать прямой трансляции интервью с террористами, в том числе по той причине, что такая трансляция может быть использована террористами для передачи тайных сигналов своим единомышленникам, находящимся вне зоны контртеррористической операции»

Многие ли из этих пунктов были соблюдены российскими СМИ ? А вслед за ними – и украинскими, которые тиражировали все отснятое российскими коллегами? Вопрос вполне риторический. Достаточно лишь прочитать интервью одного из террористов радио «Эхо Москвы» или увидеть интервью лидера боевиков Бараева на НТВ, чтобы убедиться в совершенной риторичности этих вопросов.

В целом, все происходило, как обычно. Кажется, СМИ умерили свой пыл лишь тогда, когда российское политическое руководство, наконец-то, поняло, что медийный потенциал вполне может оказаться «палкой о двух концах». Но принципиальные подходы изменений пока не претерпели.

Встает вопрос: в озможно ли вообще совместить суперподробное освещение происходящих событий с интересами тех же заложников, или с непосредственной борьбой с террористами? Притом, что весь опыт борьбы с террором доказывает: такая детальная информация о ходе событий – исключительно на руку террористам.

Сейчас можно сказать только об одном. Призывы извлечь уроки из предыдущих трагедий – В Буденновске, Кизляре и московских Печатниках звучали неоднократно. Тем не менее, в конечном счете, все они послужили лишь поводом для очередных хитроумных манипуляций политиканов.

Ведь, на самом деле, давно известно, что террор «в ограниченных дозах» весьма эффективное средство для утверждения, сохранения и приумножения власти и, соответственно, осуществления разнообразных технологических комбинаций. В которые, как мы неоднократно убеждались, немудрено и заиграться. Не стоит также забывать, что многолетняя чеченская кампания служит, кроме всего прочего, для значительной части российской «элиты» источником супердоходов – на торговле оружием, на «восстановлении» разрушенных домов, на нефти и т.д.

То есть, чеченская война, как совершенно точно подметил в интервью «Известиям» некий офицер-спецназовец, «ведется в Москве, банковскими платежками». В нынешней ситуации дешевые демагогические приемы, вроде решения об очередных «зачистках» или выселении из Московской области всех незаконных мигрантов(из которых большинство, скорее всего - украинцы) принесут не намного больше эффекта, чем пресловутый «особый порядок регистрации» в Москве. Его эффективность мы все имели несчастье наблюдать. За псевдопатриотической трескотней, за новыми «успешными» спецоперациями в Чечне опять спрячутся вполне меркантильные интересы финансово-политических группировок. А мощное медиа-обеспечение, как всегда, неплохо этому поспособствует.

Между тем, речь действительно идет о противостоянии цивилизационного уровня. Поскольку – и я в этом совершенно согласен с Натальей Лигачевой – третья мировая война уже началась. Но нельзя сводить эту войну исключительно к противостоянию, скажем христианского и мусульманского миров. Причин слишком много, и они слишком разнообразны, чтобы о них говорить в этой статье. Очевидно одно. Для того, чтобы добиваться в этом противостоянии – нет, не победы, но для начала хотя бы достойного сопротивления – нужны системные изменения во всех областях жизни общества – от экономической до культурной. Система, ориентированная исключительно на меркантильный индивидуальный успех, выстроенная (согласно Гоббсу) на принципе «война всех против всех» - это та питательная среда, в которой расцветает террористическая, «молекулярная» война. И вовсе не исключительно на почве религиозных и национальных противоречий.

Ведь совсем несложно представить, скажем, ветерана спецслужб, не нашедшего себе применения в мирной жизни, в роли высокопрофессионального террориста, который захватывает заложников «с чисто коммерческими целями». Да, собственно говоря, невероятный рост криминализации общества – это ли не проявление «внутренней» террористической войны?

Общество, и, прежде всего, его интеллектуальная элита, должно выработать вполне четкую систему мировоззренческих ориентиров и жизненных ценностей, на которые только и можно опираться в подобном противостоянии. Это, безусловно, касается не только России. Роль СМИ, и в первую очередь, телевидения в этом процессе трудно переоценить. Но сумеет ли медиа-сообщество быть адекватным вызовам Нового времени? Или же предпочтет остаться в комфортной роли ретранслятора властных манипуляций и холодно любопытствующего свидетеля человеческих трагедий?