Сергей Лойко: «Меня никто не сможет обвинить в пропаганде. Ни в ватной, ни наоборот»

Сергей Лойко: «Меня никто не сможет обвинить в пропаганде. Ни в ватной, ни наоборот»

17 Травня 2018
2393

Сергей Лойко: «Меня никто не сможет обвинить в пропаганде. Ни в ватной, ни наоборот»

2393
Режиссер и ведущий Прямого — о своем фильме «Гибридная история».
Сергей Лойко: «Меня никто не сможет обвинить в пропаганде. Ни в ватной, ни наоборот»
Сергей Лойко: «Меня никто не сможет обвинить в пропаганде. Ни в ватной, ни наоборот»

 В марте Прямой канал презентовал документальный фильм Сергея Лойко «Гибридная история», о деле трех бывших участников АТО, оказавшихся фигурантами дела СБУ. Фильм четырехсерийный, с большим количеством героев — так что иногда сложно запомнить и уследить за связями персонажей. И сама история скорее напоминает детективный роман, а не реальное дело, расследуемое службой безопасности.

Итак, в фильме есть: три бывших участника АТО из города Каменское, которые поехали по предложению знакомых в Москву на заработки. Когда они приехали, выяснилось, что строить им ничего не нужно. А нужно ездить по заранее указанным адресам, звонить оттуда на заранее условленные номера, произносить определенный текст — в общем, производить впечатление, что они готовятся устроить несколько терактов. Ветераны якобы не знали о таком подготовленном для них сценарии, быстро съехали со съемной квартиры, в которой жили в Москве, и вернулись в Украину, где обратились в СБУ и дали показания против организаторов поездки — тоже жителей Каменского Дарьи Мастикашевой и Александра Каратая.

Как следует из фильма, СБУ арестовало обоих — и Каратай, и Мастикашева сначала признали свою вину, потом отказались от показаний, заявив, что их пытали. Мастикашева к тому же оказалась гражданской женой российского гражданина Сергея Соколова, которого следствие считает основным организатором этой поездки украинских атошников в Москву. Сам Соколов хоть и отрицает свое участие в деле, но при этом неоднократно выступал на российском телевидении, где заявлял, что у него есть «сеть агентов» в Украине и он собирает компромат, например, на сотрудников СБУ, проводит свои «расследования» обстоятельств падения «Боинга» и убийства российского депутата Вороненкова. Он говорит, что Мастикашеву, с которой его связывают романтически отношения, арестовали «в отместку» за эти его якобы расследования деятельности СБУ. Как утверждается в фильме, «расследования» на поверку оказываются фейками, созданными в Украине за деньги того же Соколова. К созданию этих фейков также причастны несколько жителей Каменского.

Из фильма можно сделать вывод, что поездка в Москву была спланирована кем-то, кто планировал реально совершить теракты, а вину возложить на украинских граждан. В фильме проводится параллель между взрывами жилых домов в Москве в 1999 году, к которым были причастны сотрудники ФСБ (по версии некоторых политиков и журналистов) и которые послужили поводом для начала второй Чеченской войны. Возможно, такой же сценарий готовился и в этот раз — чтобы начать полномасштабное вторжение в Украину. Соколова в итоге арестовали — но не СБУ, а ФСБ — также по обвинению в инсценировке терактов, но не тех, о которых идет речь в фильме. «Детектор медиа» поговорил с режиссером и ведущим Прямого канала Сергеем Лойко — о работе над фильмом, его героях, СБУ и всей этой запутанной шпионской истории.

— Сергей, почему вы обратили внимание на историю, которая легла в основу фильма «Гибридная любовь»?

— С Алексеем Семеновым, моим близким другом, которого я давно знаю, мы сначала готовили программу про войну, а потом я предложил сделать фильм. Как-то в выходной день мы сидели, обсуждали этот проект, а команда Прямого в этот момент поехала на пресс-конференцию СБУ, на которой силовики рассказали историю атошников, готовивших, по их мнению, взрывы в РФ. Оттуда позвонил журналист и пересказал вкратце всю эту историю.

Я давно интересовался историей взрывов в Москве. Она не дает мне покоя, потому что я был в Рязани на следующий день после того, как там хотели взорвать дом (в 1999 году, после серии терактов в Буйнакске, Волгодонске и Москве, в результате которых погибли 307 человек, жильцы жилого дома в Рязани обнаружили в подвале мешки с неизвестным веществом. В первых заявлениях силовиков РФ значилось, что в мешках был гексоген, который был использован для взрывов некоторых других жилых домов. Позднее ФСБ назвала появление мешков в подвале рязанского дома частью «атитеррористических учений», а вещество, содержащееся в мешках, сахаром. — Авт.). Тогда я разговаривал с милиционером, который прибыл на место по вызову местного жителя Картофельникова и нашел те самые мешки . Этот милиционер в 95-м году воевал в Чечне, был там взрывотехником. И он мне тогда сказал: «Я сахар же от гексогена могу отличить!»

Когда с конференции СБУ позвонил журналист Прямого, главное, что я понял — что эти люди якобы хотели в Москве что-то взорвать. Я говорю Семенову: «А можно я поеду?» Он согласился. В это время стали звонить Василию Сергеевичу Грицаку, в пресс-службу, чтобы он дал эксклюзивное интервью, на которое вообще надеяться никто не мог, и я тем более. Оказалось, что он читал мои книги, согласился на интервью и попросил меня задержаться допоздна после пресс-конференции, и мы поговорили. Потом, уже когда я делал фильм, у нас было еще одно, теперь уже большое интервью.

После этой пресс-конференции, когда я внимательно посмотрел ее, я решил, что сделаю смешную статью, о том как пропаганда рождает контрпропаганду. То есть там придумали распятого мальчика — а здесь, по моему первому впечатлению, придумали вот этих трех атошников. Я не мог поверить в эту историю, но решил все-таки поговорить со всеми сначала. И меня поразило, что нам разрешили поехать в Днепр, в тюрьму к Мастикашевой и Каратаю.

— А вы материалы самого дела видели?

— Нет, не видел. Какие материалы? Дело-то секретное. Но я разговаривал с Василием Сергеевичем, потом со следователем, который ведет это дело, он мне детально обо всем рассказал. И уже тогда, поскольку мне разрешили встретиться с Мастикашевой и Каратаем, которые согласились со мной поговорить, я понял, что история более сложная, и возможно, даже реальная — именно потому, что мне разрешили с ними встретиться. Если бы СБУ хотели что-то спрятать, наверное, не разрешили бы мне интервью с ними — знаешь, как это обычно бывает: «Идет следствие, пользуйтесь нашими материалами». А мне Мастикашева полчаса рассказывает, как ее пытали, мучили, потом Каратай мне все это рассказывал, верим мы в это или нет.

— Вы верите в то, что ее пытали в СБУ?

— Знаешь что? Мой метод такой: я не пытаюсь кому-то верить или не верить. Я просто выслушиваю эту сторону, а потом — другую. Это школа LosAngelesTimes: если тебе надо написать статью какую-то — ты должен быть предельно объективен. Вот, например, есть черное и белое, правда и неправда — и ты точно знаешь, что этому ты веришь, а этому — нет. Но ты должен предоставить всем слово. И самое главное, чтобы ты предоставил слово тем, кому не веришь.

— Но вы же видели ее с синяком? И на видео признательных показаний у нее закрыто лицо — что странно.

— Конечно, я же в фильме все это показал.

— А вы спрашивали Грицака, почему они закрыли ее лицо?

— Я же спросил его в фильме — откуда синяк у нее под глазом.

— Да, это в фильме есть. Но из фильма не понятно, спрашивали ли вы его, почему на видео, где она признается в подготовке группы якобы террористов, у нее закрыто лицо?

— Следователь мне сказал, что у них есть внутренний регламент, по которому не показывают лицо человека, который не присутствует на пресс-конференции. Но меня это насторожило. И я сказал в фильме, что ее синяк и закрытое лицо — это слабое место во всей этой истории. Грицак ответил, что синяк у нее уже был в момент ареста. Это в фильме есть, а зритель пускай сам решает, кому верить, а кому нет.

— В интервью «Радио Свобода» доказательством того, что ваш фильм — «не заказанная история», вы назвали то, что Мастикашева дала вам интервью, хотя ее нельзя было заставить говорить с вами. Если допустить, что ее пытали — то можно предположить, что ее заставили с вами поговорить. Пообещав, например, прекращение пыток.

— Ее можно заставить, конечно. Но она говорила со мной, потому что хотела себя защитить. Она ведь отказалась от своих признательных показаний, заявила, что ни в чем не виновата. Ее адвокат Рыбин, с которым я тоже говорил, мне сказал, что ее обвинение и арест — это месть Сергею Соколову (гражданин России, которого в деле СБУ называет организатором инсценировки терактов в РФ. — Авт.). И после разговора с Мастикашевой наступил момент, когда я понял, что буду делать фильм об этой истории. Я сказал Алексею Семенову, Евгении Захаровой (генеральный продюсер и генеральный директор Прямого канала): «Ребята, у меня вот такие материалы, мне кажется, что это реальная история, но я не буду ее делать, если мне Соколов не даст интервью». Я достал телефон Соколова у своих друзей. Он тут же взял трубку, я представился — наверное, он знал кто я, мы даже пересекались очень давно, хотя не думаю, что он меня помнил. Он сказал: «Сергей, приезжайте».

— Вас не удивила легкость, с которой он идет на контакт с журналистом?

— Удивила. Но Соколов понял, что я собираюсь делать об этой истории фильм, понял, что я буду общаться с властями по этому поводу, брать у них интервью — это же они предложили эту историю журналистам, они же сами вышли с этим брифингом. Соколов спросил: «Что я могу сделать для Дарьи? Ты же будешь разговаривать с Грицаком?» Я приехал к нему в Москву, мы говорили с ним три часа. Три часа! И тогда я понял, что он действительно ее любит.

— В фильме вы активно продвигаете историю страстной и драматичной любви этих людей — Мастикашевой и Соколова. Но лично мне очень трудно поверить в эту линию — скорее, это похоже на легенду двух шпионов.

— Для фильма это очень хорошо — любовь.

— То есть ему вы поверили?

— Когда человек врет, это видно. А я по мотивации смотрю: зачем ему иначе было со мной встречаться?

— За эти три часа он наговорил вам множество фантастических вещей — например, что у него сеть агентов в Украине, которые собирают компромат на сотрудников СБУ, и так далее.

— Да-да, наговорил. Решил рискнуть, видимо, ради Мастикашевой. А уже после этого разговора у меня было большое интервью с Грицаком. Я сказал Василию Сергеевичу, что Соколов интересуется, как он может помочь Мастикашевой, и Грицак тогда сказал: «Это хорошо, что Соколов переживает, пусть он приедет, все расскажет, как было на самом деле, и тогда возможна переквалификация статьи для Мастикашевой».

— Вас не смутило, что Грицак в фильме фактически предлагает обмен Соколову — пусть он приедет и сдастся, а Мастикашевой тогда смягчат наказание?

— Грицак же не обещал ничего! Он не сказал, что ей сократят срок — сказал только, что ей можно будет переквалифицировать статью, если Соколов своими показаниями докажет, что он использовал ее втемную. Сейчас у них только она, но предположим, что приезжает Соколов, сдается, все рассказывает, — тогда появятся вновь открывшиеся обстоятельства. Это не была сделка — ты приезжай, а мы ее отпустим.

Соколов долго колебался, посылал мне ее письма, где она рассказывает, как ее пытали, — я использовал ее письма в фильме. У меня даже была из-за этого абсурдная ситуация, когда несколько человек после первых двух серий написали мне, что я занимаюсь «ватной» пропагандой, что я защищаю сепаров, потому что у меня интервью, в которых я давал им высказаться. Но если бы не было интервью Соколова, я не стал бы делать это кино — а после него я понял, что меня никто не сможет обвинить в пропаганде. Ни в ватной, ни наоборот. Потому что не может Грицак заставить Соколова дать мне интервью. Как не может заставить и Мастикашеву.

— Вот ее как раз может.

— А смысл? Чтобы она рассказал мне на камеру, как ее пытали? Я сказал Василию Сергеевичу,: я буду использовать всю информацию, какая у меня есть. И это еще раз утвердило меня в мысли, что это реальная история: в СБУ ведь сразу поняли, как я буду расследовать это дело — как независимый журналист, приехавший со стороны. Я должен сказать, что я не испытывал никакого давления со стороны СБУ, когда работал над фильмом. Они мне предоставляли информацию, которую я у них просил, но они ни разу не попросили меня что-то специально показать или рассказать, мне никто не звонил. Мне было даже удивительно, что они не держали меня за руку. Даже на интервью, которые я брал в тюрьме, никого не было — я был один в камере (с оператором) с Мастикашевой и Каратаем.

— А интервью с Грицаком вы утверждали?

— Нет, я ничего им не посылал. Они и не просили. Если бы история про трех атошников была фейковой, все было бы по-другому — они бы просили посмотреть, редактировали бы, настаивали бы, что-то добавляли или убирали и т. д.

— Мастикашеву арестовали в августе 2017 года. Почему, как вам кажется, Соколов так долго ждал, прежде чем начать пытаться ей помочь? Ее даже вроде бы включили в списки на обмен в декабре прошлого года, пока он думал — правда, обмен не состоялся.

— Вот хорошо, что ты вспомнила об этом. В этом же и дело! У Соколова был список ДНРа, кого будут менять. Она была в этом списке, но ее оттуда исключили. Он был уверен, что ее обменяют, но когда в декабре все это дело провалилось, он решил пойти другим путем.

— Я посмотрела несколько выступлений Соколова в эфире россТВ. Он называет фамилии якобы его агентов в Украине, их должности, сколько он им заплатил — ведет себя, как аферист, а не агент.

— Соколов вместе с Мильченко работали лицом в телевизоре. Они осуществляли операции прикрытия всех вот этих историй. Например, малазийский «Боинг» упал — они всем объясняли, что его сбили американцы. Вороненкова убили — они рассказывали, что это его бандиты вместе с СБУ убрали.

— А как вы нашли человека, который представляется убийцей убийцы Вороненкова? Это прямо детективная история — когда в эфире «Пусть говорят» у Малахова показывают добровольное признание человека, якобы застрелившего убийцу беглого российского депутата на территории Украины. А потом вы беседуете и с самим «убийцей», и показываете место, где снимали его «признательные показания».

— В фильме есть такой человек — Сергиенко (Соколов в фильме утверждал, что Сергиенко — его агент в Украине; сам Сергиенко говорит, что он обладал порнографическими съемками Мастикашевой. — Авт.). И Сергиенко был очень заинтересован в том, чтобы «отмазаться» от всего этого дела. Я с ним встречался и спросил: «Вы сюжет этот смотрели?» Он говорит — да. Я спросил, как мне найти этого мужика. Оказалось, он его знает. Потом он некоторое время его искал, нашел его телефон, я позвонил этому якобы убийце — и он согласился со мной поговорить. Я думаю, что все эти люди, которые согласились говорить со мной, знали, что уже двух людей арестовали по этому делу — и им важно было показать, что они не участвовали в этом деле как изменники родины.

— В фильме также фигурирует пленка, на которой слышно, как человек с голосом, похожим на голос Соколова, «заказывает» убийство Сергиенко якобы наемному убийце. Как она у вас появилась?

— Почему якобы? Там же Соколов говорит на этой пленке — голос очень похож. Эту пленку дал мне сам Сергиенко. Потому что это убийца, которому позвонил якобы Соколов, знаком с Сергиенко, записал разговор и передал ему. Там все друг друга знают, у Сергиенко в Каменском все схвачено. Город маленький.

— Получается, что некий человек получает заказ на убийство. Записывает разговор с заказчиком. Соглашается выполнить заказ. Затем идет к тому, кого должен убить, — и предупреждает его об этом?

— В криминальном мире такое происходит очень часто. У Соколова была проблема с Сергиенко, потому что Соколов хотел уничтожить доказательства того, что Мастикашева участвовала в порнографических съемках. Он хотел у Сергиенко выкупить весь архив, но тот отказался. Тогда Соколов стал в этих своих проектах сливать Сергиенко как якобы своего агента, а потом заказал его наемному убийце. Наверное, у киллеров есть какой-то кодекс — он ведь был знаком с жертвой. Для меня существует эта запись, мне ее передал Сергиенко. Пусть зритель сам решает, кто кому звонил и чьи голоса на пленке. У меня лично сомнений, что на пленке голос Соколова, — нет.

— Мне все это кажется ужасно удивительным. Ну вот, например, Соколов заявляет, что у него по всей Украине агенты. И при этом все, кого он завербовал и для фейковых съемок для россТВ, и для инсценировки терактов, и настоящих киллеров, исходя из вашего фильма, живут в одном-единственном городе, Каменском. Какое-то странное поведение для агента ФСБ, не находите?

— Нахожу, конечно. А может, он не агент ФСБ.

— А вы не просили комментариев у ФСБ?

— Это было бы бессмысленно. В общем-то, они и не нужны мне были для расследования — потому что их я в прямую не обвиняю (в фильме на протяжении всех четырех серий проводится параллель между взрывами жилых домов в России, к которым, возможно, была причастно ФСБ — и нынешней попыткой представить трех украинских граждан диверсантами, якобы готовившими взрывы в России. — Авт.). Я понимаю, что или это ФСБ, или это какая-то группа внутри ФСБ, которая хотела бы заставить Путина начать полномасштабную войну в Украине. Или какие-то другие силовики. Соколов недавно в письме из тюрьмы Лефортово, опубликованном в «РБК-Россия», говорит, что выполнял задание «высокопоставленных заказчиков». Понимаешь, Соколов появляется во всех рейтинговых программах с очевидной туфтой. Малахов, конечно, не самый умный человек, но он не идиот — он же должен был понимать, что это туфта. Но он это показывает.

— Возможно, Малахову важен рейтинг, а не то, насколько все эти постановки имеют отношение к реальности?

— Соколов же и в других рейтинговых программах регулярно появлялся до своего ареста. И он, и его шеф Мильченко, которого арестовали вместе с Соколовым (в январе 2018 года, еще до выхода фильма Лойко, ФСБ арестовала Мильченко и Соколова по подозрению в попытке инсценировать теракт на территории России. — Авт.), — он тоже ходил с канала на канал. И Соколов в каждом из интервью, если ты посмотришь внимательно, все время называет цифры: я заплатил за это 250 тысяч, за то 200 тысяч. Ты даешь интервью по телевизору — на кой черт ты вообще об этом говоришь? Такое ощущение, что он отчитывается перед кем-то.

— Или просто хвастается, как патологический лжец и аферист?

— В любом случае, он же деньги этим людям платил? Зачем ему делать какую-то ерунду на коленке только для себя? Он что — сумасшедший? Значит, он получал от кого-то заказ, получал за это, допустим, 50 тысяч долларов. В Украине же, как говорится, on the ground (непосредственно на месте), он платил за работу по пять тысяч гривен людям. Разницу он, скорее всего, оставлял себе — и вот это был его бизнес. Это было удобно делать все в маленьком городе — не в Киеве, где все на виду и где цены совсем другие. В Киеве ты вряд ли наймешь за четыре тысячи гривен какого-то бомжа, чтобы он начитал текст, как он якобы убил убийцу Вороненкова. А там у него было все на месте — была Даша, Каратай. Он через Дашу все задания давал Каратаю, и деньги ему же давал — а тот уже находил исполнителей. Вот так вся цепочка и выстраивается.

— Как вы думаете, кем была организована эта провокация?

— Скажем, есть три варианта. Либо это ФСБ — они всегда готовят какие-то вещи, на всякий случай. Нужно войска ввести — а вот у нас три парня-атошника есть. Все, взорвали дома, проголосовали, ввели войска. Я ведь не даром говорил с Юрием Фельтишинским и с Михаилом Трепашкиным, которые занимались взрывами в Москве в 1999-м — потому что это дело один в один похоже на дело о взрывах жилых домов тогда.

Есть второй вариант, что это отдельная группа внутри силовых структур. И третий вариант — Соколов действовал на свой страх и риск. Но непонятно тогда, откуда он брал деньги и для чего он готовил все эти фейки. В любом случае, я знаю, что он во всем этом участвовал, и сейчас он во всем признался. Написал письмо, что готовил провокации против СБУ, против Украины.

— В искренность признаний человека, сидящего в российском СИЗО, да еще и по такому обвинению, тоже сложно верить, не так ли?

— ФСБ, вообще-то, от него добивалось бы именно таких признаний: «Я — двойной агент, меня нанял Грицак, работал на СБУ», и так далее. Но он этого не говорит. (В письме, опубликованном «РБК-Россия», Соколов раскаивается в том, что готовил фальшивый компромат в отношении высокопоставленных чиновников РФ, а также кается за то, что занимался «откровенной фальсификацией, откровенными провокациями и дискредитацией украинского государства», из-за чего пострадала его «любимая девушка» Дарья Мастикашева. Заказчиков Соколов не называет. — Авт.) Ему сейчас важно рассказать правду, чтобы его не убили. И поэтому он сейчас под контролем ФСБ говорит о том, что он сделал.

— Почему же его арестовали?

— Может быть, потому что он хотел приехать в Украину и дать показания.

— В вашем фильме один из героев, который является ключевым свидетелем по делу, атошник, присутствовавший на пресс-конференции СБУ, появляется в балаклаве. При этом его лицо видела вся страна, и фамилия известна. Почему он закрывает лицо?

— Ему стыдно стало в который раз светиться. Он из всех троих самый нормальный пацан — даже на войну поехал, чтобы как-то искупить свою вину за участие в этой истории. Когда мы приехали снимать, его в части, наверное, по приказу командира, одели в чистую форму, нашли дом безопасный, в котором толстые стены, чтобы нас там не убили, — и он вдруг отказался от интервью. Я его и так, и эдак уламывал, потом ему пресс-офицер, который нас сопровождал, говорит:«А ты надень балаклаву». Я был не согласен, но вариантов не было.

— А для чего он вам нужен был, этот парень? Было же еще двое свидетелей, а за ним пришлось ехать в АТО.

— Даже дважды пришлось ехать — в первый раз я не нашел его, его перевели из Авдеевки в другое место. Но мне это очень важно было для фильма — показать, что война все время идет, что это не просто какие-то игры дураков, дебилов и подлецов, а часть гибридной войны. Поэтому я принял решение записать несколько стендапов на передовой. И записал в настоящих боевых условиях в Авдеевке. Если бы не было у меня за плечами романа «Аэропорт», двадцати пяти военных командировок, то, конечно, я бы не стал бы этого делать. Но я имею право сделать стендап на фоне войны, в настоящем окопе под настоящим обстрелом.

— В фильме очень мало рассказывается о том, как вы добывали информацию — виден только результат, и иногда не понятно, как вы нашли те или иные факты или людей.

— Восемьдесят процентов времени, которые я трачу на работу над материалом, состоит из телефонных переговоров, писем, но я об этом не говорю в фильме. Например, в фильме я просто стучу в дверь тюрьмы — и мне открывают, хотя попасть в нее было не очень просто. Я не уверен, что в СБУ очень этого хотели.

— Судя по тому, что Грицак вам дважды дал эксклюзивное интервью, — очень хотели.

— Во-первых, я поверил в эту историю. Во-вторых, есть еще личностный фактор — у вас же очень сложный политический климат в Украине. Все друг друга во всем обвиняют, сплошная зрада кругом, а я человек со стороны, с именем, за мной стоят мои книги, — видимо, это тоже сыграло свою роль. Если бы я до этого в каком-то репортаже поносил, как здесь принято у некоторых, последними словами СБУ, наверное, Грицак не дал бы мне интервью, потому что решил бы, что я ангажирован.

— Вы считаете, что журналисты, критикующие работу СБУ, ангажированы?

— Нет, но СБУ-то может считать по-другому. Но если бы у меня не было интервью Соколова, я бы этот фильм делать не стал, потому что тогда меня могли бы обвинить в пропаганде, в том, что я выполняю заказ. А СБУ не могло заставить Соколова со мной говорить. И я рассказал в фильме все о том, как обошлись с Каратаем и Мастикашевой (после ареста. — Авт.).

— Фильм в итоге вышел дорогим?

— Не знаю. Не я же платил. Но не думаю, что дорогой. Операторы все на зарплате, а только расходы по передвижению — съездили несколько раз на войну, два раза в Москву, два раза в Днепр. И для интервью с Соколовым я нанял московского оператора. Кто его знал, как там выйдет, и я не хотел подвергать риску безопасность украинского оператора.

— Почему вы предложили журналистам использовать и показывать свой фильм за два дня до премьеры на Прямом? Канал ведь вложил деньги, пусть даже, как вы говорите, небольшие, — а вы его так щедро раздаете еще до премьеры.

— С самого начала я сказал Семенову, что фильм в смысле проката принадлежит мне. И что не рассматриваю его как коммерческий проект. Это мой первый опыт в телевидении, но я занимаюсь этой темой всю жизнь (взрывами в Москве. — Авт.), книгу об этом собирался писать, и сейчас натолкнулся еще на одно подтверждение своей правоты. И считаю, что эту историю должны посмотреть все, но если это будет стоить денег, то ее не все будут показывать. И Семенов, и Захарова согласились, что это некоммерческий проект, — и Семенов сам предложил просто выложить фильм на Ютуб. Есть такая шутка как престиж. Каналу, допустим, престижно иметь свое шоу. Потому что это дорого и это смотрят. Каналу также престижно иметь свои телевизионные фильмы — как у ВВС, например. И я делал этот фильм по лекалам ВВС — как детективную историю с элементами саспенса, всякими другими штуками. Канал новый и только раскручивается, а подобный полнометражный фильм-расследование, — что-то такое, чего в украинской документалистике давно не было. Я не хочу говорить про свой фильм какие-то слова — достаточно почитать критику и отзывы людей. Но считаю необходимым, чтобы этот фильм посмотрели в России. Там много важного именно для россиян.

— И много такого, что кажется непонятным украинскому зрителю, скажем, младше тридцати — сорока — фамилии, даты, обстоятельства российской новейшей истории.

— Он сделан для широкого круга зрителей, и во многом для российского зрителя тоже — я же не делал фильм про внутриполитическую ситуацию в Украине. Этот фильм про войну России и Украины, и ориентирован в том числе и на российского зрителя. Я считаю, что с ними важно разговаривать вот так, показывая, что происходит. Вот возьмем, например, Бабченко — он веселый парень, остроумный и талантливый, но получается, что он агитирует среди своих, — здесь, в Киеве, объясняет, что Путин — это х**ло. Он объясняет это в стране, где 100 % населения именно так и считает. Но своей такой риторикой он в России, наоборот, укрепляет «ватников» в том, что они правы. Потому что он высказывает только свое мнение, не подкрепляя его новыми фактами, результатами своих расследований, какими-то новыми объективными доказательствами, то есть реальной журналистской работой, против которой даже упоротый ватник не найдется, что сказать. Если ты хочешь революцию, что-то хочешь изменить в России — надо обращаться к россиянам, говорить с ними. А если ты будешь все время рассказывать, что все россияне говно и, мол, хорошо, что у них дети сгорели, потому что они сами это заслужили, то кроме гнева с той стороны тех же самых россиян, это ничего не вызовет. И это укрепляет этих самых ватников в той дебильной логике, что здесь живут укробандеровцы, которые жаждут крови их детей. А если россияне, я надеюсь, посмотрят этот фильм — им он интересен будет сначала как детектив. А потом втянутся и, возможно, узнают что-то новое для себя, о том, что им показывает их ТВ в любимых программах, например, и как все это делается на самом деле. И может, что-то изменится в их понимании того, что происходит. Недаром книга «Рейс» о том, как сбили «Боинг» над Донбассом, так популярна сегодня в России. Она специально написана как триллер и детектив. Люди говорят, что читают его — как кино смотрят. А потом начинают задумываться.

— А кто писал сценарий?

— Я. Хотя когда Соколова арестовали, подумал, что ФСБ со мной вместе пишет этот сценарий — потому что лучше окончания не придумать. 16 января у меня уже был отснят весь фильм,17-го я начинал монтаж — и вдруг мне сделали такой подарок (Соколова арестовали 16 января. — Авт.). Цинично так говорить, потому что человек в тюрьме; но если он совершил что-то противоправное, пусть отвечает. Я никого дерьмом не обливал, всем дал высказаться, и Соколову, и СБУ, и всем этим дебилам, которые на коленке ваяли фейки… Если посмотреть, у Соколова экранного времени в несколько раз больше, чем у Грицака. Это мой принцип: если в моей истории есть злодеи, то они должны высказаться полностью.

— Вы пытались с ним после ареста связаться?

— А зачем? Во-первых, это невозможно. История уже закончена, фильм снят.

— Что вы будете делать дальше?

— Сейчас я работаю над новым фильмом — про женщину, которой дали пожизненный срок за двойное убийство. Она вышла из тюрьмы, ее помиловал президент, теперь хочет вернуть свое честное имя, утверждает, что не виновна. История показалась мне интересной. Я ознакомился с материалами дела, взял у нее интервью и считаю, есть большие основания полагать, что она не совершала тех преступлений, которые ей вменяли.

Мне с работой легко — я не буду за деньги выполнять чей-то заказ. Мне нравится что-то делать — я делаю; захотел — книгу написал, захотел — кино снял. Я дошел до такого уровня самоуважения, что могу делать то, что мне нравится.

— Наверное, нужно дойти до такого же уровня материально независимости?

— Это все вместе, в комплексе. Но заставить меня делать какую-то туфту просто невозможно. Я двадцать пять лет проработал в газете Los Angeles Times — до закрытия бюро в Москве. Сейчас у LA Times финансовые трудности, газета закрыла европейские бюро, оттуда все ушли, включая меня, и они теперь нанимают за копейки молодых людей. Если бы не было этих катаклизмов, я и сейчас бы работал в LA Times. Но я благодарен судьбе, что так случилось. Иначе я не написал бы ни одной книги, потому что на них-то я работал 24 часа в сутки. И кино бы не было.

— Ваши книги пользуются спросом в России?

— «Рейс», сейчас, наверное, самая популярная книжка в России — просто отбоя нет. Привозим ее сами, потому что официально мои книги не запрещены, их просто запрещено продавать российским книготорговцам. У нас в месяц в Москву, не скажу откуда, поступает партия из ста книг — и за неделю она расходится.

— Можно жить на роялти?

— Нет. Если бы книга вышла в Америке, — а пока еще не вышла, мой агент работает сейчас над этим, — то можно было бы. А в Украине, нет, этого недостаточно. Она сейчас вот во Франции должна выйти, в Чехии, в Польше, а «Аэропорт» уже во многих странах вышел.

— Вам же предлагали экранизировать «Аэропорт» в Америке, да?

— Не совсем. У меня была серия статей в Los Angeles Times про войну, про защиту аэропорта, и Columbia Pictures вместе с Sony Pictures хотели купить права на эти мои статьи. Они покупали права на героев статей, их образы и их обстоятельства. Когда наши переговоры дошли до какой-то точки, у меня уже была написана половина «Аэропорта» и часть героев из моих статей перекочевала в книгу. Я предложил им подождать, пока я книгу допишу. Но они не согласились — надо было переводить ее на английский, ждать… Я был уверен, что мой «Аэропорт» как лесной пожар облетит весь мир, но так не получилось почему-то. Весь мир не интересует война в Украине, я заблуждался. И книга, конечно, не шедевр, мягко говоря. Надо было тогда согласиться. Они бы сняли фильм по моим рассказам, я получил бы безумные деньги, 157 тысяч долларов — и был бы счастлив. Но в таком случае я бы никогда не увидел «Аэропорт» на экране, а сейчас я имею шанс, еще не все потеряно. Только американцы наверняка сделают главным героем американца. Как всегда в Голливуде.

— А что будет, когда вы снимите свой второй документальный фильм в Украине?  Вернетесь в Россию?

— Посмотрим. Я и так там регулярно бываю, навещаю своего кота L.B, техасской камышовой породы, у которого диабет. Я его никуда перевести не могу — он не вынесет путешествия. Зато он следит за моей квартирой. Вместе с сиделкой.

Фото: из личного архива Сергея Лойко, кадры из фильма

Команда «Детектора медіа» понад 20 років виконує роль watchdog'a українських медіа. Ми аналізуємо якість контенту і спонукаємо медіагравців дотримуватися професійних та етичних стандартів. Щоб інформація, яку отримуєте ви, була правдивою та повною.

До 22-річчя з дня народження видання ми відновлюємо нашу Спільноту! Це коло активних людей, які хочуть та можуть фінансово підтримати наше видання, долучитися до генерування спільних ідей та отримувати більше ексклюзивної інформації про стан справ в українських медіа.

Мабуть, ще ніколи якісна журналістика не була такою важливою, як сьогодні.
* Знайшовши помилку, виділіть її та натисніть Ctrl+Enter.
2393
Коментарі
0
оновити
Код:
Ім'я:
Текст:
Долучайтеся до Спільноти «Детектора медіа»!
Ми прагнемо об’єднати тих, хто вміє критично мислити та прагне змінювати український медіапростір на краще. Разом ми сильніші!
Спільнота ДМ
Використовуючи наш сайт ви даєте нам згоду на використання файлів cookie на вашому пристрої.
Даю згоду