Савик Шустер объявил о прекращении вещания своего телеканала. С одной стороны, сторонники версии тотальной «зрады», а с другой — сторонники «русского мира» уже преподносят этот факт как «вот оно, ярчайшее доказательство: свободы слова в Украине нет и в помине, а все телеканалы подмяла под себя власть». «Ну и где теперь Шустер?» — об этот вопрос разбивались все попытки вашего автора в личных дискуссиях доказать наличие в стране свободы слова.

Савик Шустер — как образец, эталон и идеальное воплощение свободы слова... Сам он именно так себя всегда и позиционировал, не особо даже скрывая свою удивительную скромность. «Да это же и есть общественное телевидение! Зачем нам создавать общественное телевидение с нуля, если вот оно — уже существует!» — нечто в таком ключе провозглашал Антон Геращенко в эфире «Шустер livе» в мае прошлого года, в первом выпуске, демонстрировавшемся на канале «Київ». Шустер, безусловно, знал — не мог не знать, что частная телекомпания ну никак не может быть общественным телевидением — но неумеренные славословия Геращенко не прервал. А, напротив, выглядел довольным и даже крайне довольным.

Но, как бы смешно это ни звучало, для Украины всё сказанное выше во многом именно так и есть. Потому что некуда деться от факта: именно Савик Шустер является одним из главных авторов политической системы, утвердившейся в Украине. Той системы, которую страна всё никак не может преодолеть. Именно Савику Шустеру по праву принадлежат лавры (если они действительно лавры) основателя современной украинской политической журналистики в том виде, в каком она до сих пор существует. Как это прогнозировала еще в 2007 году, то есть десять лет назад, в своей статье «Терминатор. О роли Савика Шустера в истории украинского телевидения» Наталья Лигачева.

Но о политической журналистике ниже. А пока — о политической ситуации, которая сложилась и вправду пакостная. Весь прошлый год Шустер провёл в ореоле мученика-диссидента — то ему запретили работать в Украине, то в якобы неуплате налогов подозревали. Потом, правда, запрет работать приостановили, но сделано это было так же неуклюже, как и сам запрет. Потому что «приостановить» — это в данном случае не юридическое понятие; когда в стране слишком уж много мораториев, приостановок и прочего юридического «чтоб да, так нет», это говорит только об одном — с правом в этой стране проблемы, а юридические вопросы решаются в индивидуальном порядке. И вправду ведь: будь это не Шустер, а кто угодно другой — приостановили бы запрет задолго до выяснения обстоятельств? И что вообще в данном случае значила приостановка запрета? Если Шустер нарушал закон — значит, ему позволили нарушать и дальше. Если Шустер не нарушал закон, а запрет был надуманным и неправовым — значит, его не оправдали, перед ним не извинились и не восстановили его во всех правах. Приостановка запрета — дело такое: точно так же в любой момент может случиться приостановка приостановки.

Всё это накаляло страсти, и Шустер всё больше подавал себя как «жертву режима». В это можно было — и даже хотелось бы — поверить, если бы не одно «но»: деталей ведь мы не знаем. Никаких, ни малейших! Рассказывая о своих бедах и злоключениях, Савик Шустер так и не раскрыл многих обстоятельств. Ведя борьбу против «преследований режима», он ни разу толком так и не сказал, в чём же заключались неподъёмные требования «режима» к нему. Не странно ли? Да, со слов Шустера мы знаем, что началось всё якобы с того, как он минувшей весной побывал в Администрации Президента. Не знаем мы пустяка: по чьей инициативе этот визит состоялся. Шустер был вызван в администрацию? (А кстати: Администрация Президента — не полиция и не суд, и ходить туда по вызову никто, в общем-то, не обязан.) Или он сам нанёс визит, ожидая решить какие-то свои вопросы — и не решил их так, как того ожидал?

Теперь вот «умученный от режима» Шустер прекратил свою деятельность, сославшись на нехватку средств и сопроводив эту ссылку дифирамбами себе — мол, они обогнали время. Но немало людей будут думать, и Шустер не мог этого не предвидеть (вот в чём она — пакостность ситуации): нехватка средств как объявленная причина закрытия — это лишь вынужденная отговорка, а на самом-то деле!..

Ещё раз: нет никаких оснований отрицать, что власть могла в лице Шустера «расправиться с неугодным». Пусть даже сложно понять, чем Шустер так уж выделялся на фоне все прочих тележурналистов, в Украине сущих. Чем-чем, но единственным островком свободы слова его программы уж точно не была. Но в той же степени нет никаких оснований отрицать вероятность того, что все заявления о притеснениях — не более чем пиар, например, с целью собрать недостающие средства. Нет никаких оснований быть уверенными, что обвинение в неуплате налогов не было лишь предлогом для преследований. Но абсолютно равным образом нет никаких оснований быть уверенными, что Шустер аккуратно и скрупулёзно платил налоги. Нет информации, позволявшей бы склониться к тому или иному мнению. Эмоций много, высказанных с обеих сторон обвинений ещё больше, а информации — увы. Что, опять же, несколько странно как для человека, ведущего борьбу за свободу распространения информации.

Уход Савика Шустера из украинского эфира оставил привкус скандала. Привкус повисших в воздухе обвинений, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Но... Это ведь и был, если так можно сказать, творческий метод Шустера, всегда был! Ток-шоу как скандал, ток-шоу как кипение искусственно нагнетаемых страстей, ток-шоу как «здесь и сейчас — и плевать, что из этого выйдет потом».

Для шоу Шустеру нужны были скандалы. Нужно было раздувать эти скандалы, а не гасить и разрешать их. Если то, что происходило в студии Шустера, называть дискуссиями, то «Чем закончилась дискуссия, к какому выводу пришли?» — более идиотского вопроса в данном контексте не существовало. Дискуссии у Шустера не подразумевали необходимость и возможность конечных выводов. Как приходили в студию все при своём, так из неё и уходили. Да, люди видели политиков, видели, что они из себя представляют — но вот с точки зрения выяснения истины кпд шоу Шустера был нулевым.

Шустер заключал с политиками взаимовыгодную сделку: он предоставляет им трибуну, аудиторию и немалый хронометраж, а они ему — скандалы. Шустер получает рейтинги, а приглашённые политики — полную свободу обвинять кого угодно в чём угодно, и чем скандальнее, чем бездоказательнее, тем лучше. Если то же самое сформулировать чуть более грубо, в обмен на рейтинги Шустера политики получали полную свободу врать. И, разумеется, случилось так — а иначе в данных условиях и не могло случиться, — что шоу Шустера стало основным местом, где политики представали пред глазами и ушами общества.

Если бы не шоу Савика Шустера, очень и очень многие сегодняшние политики никогда не стали бы тем, кем они стали. Именно шоу Савика Шустера (а оно ведь долгое время считалось эталоном коммуникации политиков с обществом!) подменило в украинской политике конкуренцию идей и концепций конкуренцией пустопорожних обещаний, популизма и зубодробительных взаимных обвинений. Вся прелесть шоу Шустера состояла в том, что ни обещания, ни обвинения не нужно было ни малейшим образом обосновывать. В Украине стала править бал такая себе политика-лайт, политика как шоу. Популизм перестал быть адресованным только и исключительно обычной своей целевой аудитории — условным «реднекам», а стал методом воздействия на всё общество и превратился в основной двигатель украинской политики.

В студии Шустера была воплощена сомнительная, если вдуматься, идея — клеймили и обличали друг друга только и исключительно заинтересованные стороны, то есть сами политики. Одёргивать и останавливать их было некому. Независимый и объективный арбитраж в лице журналистов и экспертов был сведён к постоянным двум-трем участникам, де-факто практически к нулю, модератор от выполнения арбитражных функций также самоустранялся. Вот представьте себе суд, но без судьи и без присяжных. Представьте себе боксёрский поединок, но без арбитров, или футбольный матч, но без рефери и полевых судей. Вот это и были шоу Шустера. Функции арбитража были возложены на зрителей, голосовавших «за» и «против», но это априори был неквалифицированный арбитраж, к тому же по неопределённым критериям: кто-то оценивал выступления политиков по существу, кто-то — «за артистизм», ещё кто-то был всегда «за» своих кумиров и «против» их оппонентов.

Это была априори подмена понятия арбитража. У аудитории вырабатывалась стойкая невосприимчивость к рациональным аргументам и столь же стойкая твердолобость. Аудитории внушалась иллюзия своей значимости, которой на самом деле не было и в помине. Аудиторию (общество, граждан!) приучали не замечать, что её голоса на самом деле ничего не стоят и на поведение политиков ни в малейшей степени не влияют.

Студия Савика Шустера — это была наглядная модель отношений государства и общества, при которой демократические процедуры и учёт общественного мнения — это лишь имитация. И долгие годы эта модель служила образцом.

Что же касается СМИ, то на долгие годы в украинских медиа утвердилась концепция Шустера: действия политиков оценивают, комментируют и анализируют сами же политики, а журналисты и даже эксперты — где-то сбоку, в роли массовки без слов. Политикам «всего лишь» было отдано производство сугубо журналистского продукта, причём полный цикл этого производства, а журналистам оставалось только популяризировать его и распространять. Эта концепция стала в итоге одной из основных причин, погубивших Оранжевую революцию (интересно, не такой ли была и цель Виктора Пинчука, пригласившего в 2005-м Шустера в Украину?). Одной из основных причин, превративших и президентские выборы 2010 года в битву теней, когда и Виктору Януковичу, и Юлии Тимошенко довольно легко удалось внушить обществу свои образы, не имеющие ничего общего с реальными Януковичем и Тимошенко.

Ток-шоу Шустера — это высококачественный телевизионный таблоид. И всё было бы совершенно в порядке, если бы именно эту нишу — высококачественного таблоида — оно и занимало. Как, например, газета «Бульвар Гордона». Но беда в том, что Шустер претендовал на большее, намного большее. И получил это большее. И в обществе в целом так и не сложилось понимания, что шоу Шустера — это именно таблоид. Всего лишь таблоид.

Конечно же, виноват в этом не столько сам Шустер, сколько политики — именно они помогли таблоиду превратиться в образец и идеал «высокой» журналистики, в такую себе телевизионную статую свободы. Именно благодаря их стараниям в иерархии источников знания о политике шоу Шустера заняло не своё место. Шустер предложил политикам именно то, в чём они позарез нуждались и выгоду чего мгновенно оценили. Но, как бы то ни было, Савик Шустер идеально сыграл роль того заграничного кучера, который стал учителем (см. Фонвизина) — в данном случае даже Учителем с большой буквы.

С другой стороны, возможно, это было в какой-то степени неотвратимо: вспоминается, как в годы горбачёвской Перестройки и сразу после неё именно западные таблоиды многим представлялись идеалом «настоящей» газеты. Как стремительно пожелтевшая «Комсомольская правда» слыла едва ли не пионером и первопроходцем имплементации на постсоветской почве западных журналистских стандартов. Таблоидный блеск ослеплял, а разбираться в жанрах и типах изданий привычные к унылому советскому газетному единообразию экс-советские граждане ещё не умели. То же самое, похоже, случилось и на телевидении, только с запозданием на более чем десять лет и уже через Россию, которую кучмовская пропаганда представляла как страну, более успешно, чем Украина, перенимавшую западные стандарты. Как страну, с которой нужно брать пример и которую нужно копировать. (Напомню: звезда Савика Шустера взошла на украинском телевидении не только после, но и вследствие того, что какое-то время посияла на телевидении российском.)

А в результате? В результате остаётся только констатировать: если бы не ток-шоу Савика Шустера, а затем и его клоны на других каналах, вполне возможно, сегодня во главе государства мы видели бы совсем другие лица совсем других политиков. И уж точно, вне всякого сомнения, совершенно другие парадигмы поведения политиков. Да и общество не приучилось бы к «политике по телевизору» — в том смысле, что в гораздо меньшей степени оценивало бы политиков по их выступлениям в ток-шоу.

Фото: ZN.ua