Поэтому соведущими программы – наряду с журналистом Борисом Гривачевским и певицей и депутатом Оксаной Билозир - стали Александр Савенко, президент Первого Национального и Павло Мовчан, руководитель «Просвити». Цель – собрать пожертвования на строительство церкви.

Художник Анатолий Гайдамака, приглашенный с остальными участниками в студию, поведал о своем проекте следующее. Так как жизнь академика Тараса Шевченко (на слове академик Анатолий сделал акцент, мол, Шевченко вовсе не так стар и угрюм, как его изображают на гривнях) тесно переплетается с Петербургской Академией искусств, то первый этаж будет таким же, как и ее фасад. Далее он напомнил, что Шевченко второй после Рембрандта великий офортист, а не темный крестьянин и ограниченный борец. Второй этаж будет сделан в виде церкви на Подоле, откуда гроб с останками поэта и художника был перемещен в Канев. Рассказ художника о проекте - чуть ли не единственное трезвое высказывание в прямом эфире Первого Национального. Остальные участники изощрялись в основном в «избитых», но, увы, не стертых «рыночными переменами», штрихах к портрету Кобзаря.

Кем только Александр Савенко не называл Тараса Шевченко! Он и материк, который не объять, наш предтеча и мессия одновременно, не просто гениальный, а квазигениальный поэт (представить, как это - трудновато)… Этот словесный поток, выдаваемый президентом Первого Национального, можно было бы и продолжить. Но зачем? Ведь ясно, что любой нормальный человек (независимо от национальной принадлежности), услышав фальшь, сразу же щелкнет пультом и поищет другой канал. Что, собственно, и сделали все мои, опрошенные мною же, коллеги. Странно, но и остальные участники прямого эфира «соревновались» в «сладких песнях», посвященных Кобзарю. (Да. Поэтичности у народа нашего не отнять. Что бы в мире не случилось, а мы все про «садок вишневий та соловейків”). И никто не был озабочен, что такой «рекламой» они лишь отпугивают зрителя от экранов.

Для Игоря Лихового, директора Шевченковского Национального заповедника в Каневе, Шевченко – путь к европейской нации. Для певца Тараса Петриненко – иммунная система нации, и в будущем мы можем надеяться лишь на Кобзаря. Для Бориса Олийника он – великомученик, воин и витязь, которому нужно поклоняться и т.д. Не удержался от «поэтических» изысков и народный депутат Валерий Асадчев, заметив черные тучи над украинским народом. Хотя, конечно же, он был более адекватен ситуации и апеллировал к цифрам. На восторженное высказывание Савенко – «если каждый украинец на строительство храма даст по гривне, то получится 47 миллионов», он остановил поток «лирики» и доступно объяснил, что этих денег не хватит, так как весь каневский заповедник требует капитального ремонта, а затраты на это намного превышают названную сумму.

Разговор чередовался с, не уступающими в пафосе, репортажами из регионов Украины - Полтава, Гуцульщина, Запорожье, Камянец-Подольск, Львов, Луганск… А также Киево-Могилянская Академия, студенты, которые, несмотря на молодость и наличие серег в ушах, продемонстрировали почти такое же мышление, что и их взрослые коллеги. Тогда-то и думаешь: неужели мы со времен Независимости и гласности так и не сумели сделать шаг к искренности и смелости, сменили Ильича на Шевченко и успокоились…

До сих пор не могу забыть того воздействия, которое в театральном институте имели на меня лекции искусствоведа Дмитрия Горбачева. Одна из них была посвящена Тарасу Григорьевичу. Дмитрий Омельянович повел нас в музей Тараса Шевченко и там, переходя от картины к картине Кобзаря, рассказал историю его жизни. Не официоз, а иную, человеческую, и поэтому нас, студентов, поразившую и заинтриговавшую. И возник в моей жизни тогда неожиданный Шевченко – человек (!) действительно неординарный, артистичный игрок - тот, кто умел быть в центре внимания, с крестьянами выглядеть паном, а с панами крестьянином. Пылкий влюбленный, страдающий из-за неразделенной поздней любви. И еще – Шевченко алкоголик, терзающийся и любящий жизнь.

Конечно же, была слабая надежда, что на Первом Национальном сквозь пафос вдруг да проскользнет какой-нибудь сюжетец не о «мертвом» каноне, а о живом человеке Тарасе. Все-таки около трех часов прямого эфира – не шутка! И действительно, в «мумифицировании» Кобзаря было несколько «свежих» мыслей, но и они, увы, растворились в тотальной профанации героя.

И все-таки хочется сказать о той искренности, с которой говорили о поэте и художнике балканские украинцы – служители греко-католицкой церкви. Сестра Адриана из Украины взяла с собой лишь Кобзарь, а отец Петро, создавший школу украинистики для 100 детей, с радостью поехал бы на освящение церкви в Канев. Говорили они об этом спокойно и так просто, что мы, зрители, понимали: эти люди из далеких Балкан намного ближе к Шевченко, чем большинство участников программы, сидевших в студии. И жаль, что этот эпизод, а также признания некоторых студентов Могилянской Академии о том, что независимость нужно принять на уровне подсознания, «и вправе ли мы называть Украину своей, если разговариваем по-украински лишь в момент, пока нас снимает камера», канули в Лету. Не услышан был и второй раз появившийся в студии Анатолий Гайдамака. Его попытка привлечь внимание ко всему пути Кобзаря, не только к храму (в плачевном состоянии и дом, в котором он провел детство, и усадьба) элегично настроенными собеседниками так и не была поддержана.

Павло Мовчан решил, что лучше пожурить нацию, которая говорит о Шевченко в заученных интонациях, и постепенно дошел до того, что, цитируя поэта: «Мені однаково, чи буде той син молитися, чи ні”, отметил: «Соответствуем ли мы тому духу и программе? И это намного важнее, чем формальное сооружение!». Вот и приехали… Если так, то для кого же этот «цирк» о церкви Тараса (о святом месте!) с прямой трансляцией? И кстати, зачем создавать передачу в режиме прямого эфира, если не было ни одного звонка в студию?… Хотя… Возможно, зрители должны были бы в это время слать деньги на строительство храма, но тогда должна была быть объявлена полученная во время эфира сумма. Почему Первый Национальный не использовал современные технические возможности?… Отвык? Боится, что народ какою-нибудь да неоднозначную реплику бросит? И сам собою возникал вопрос: а на самом ли деле мы наблюдали «прямой эфир», или это был очередной «заказной розыгрыш»?..