На прошлой неделе в Доме кино состоялся премьерный показ двух фильмов Александра Столярова: «За двумя зайцами-2» ( о недавно ушедшем выдающемся театральном режиссере Сергее Данченко) и «Давай убьем музыканта» ( о трагической гибели певца и композитора Игоря Билозира). Автор нескольких успешных телепроектов, среди которых некогда весьма популярный «Театр на ладонях»(«ТЭТ»), и ныне с успехом идущие «Дорога» (ЮТАР) и «Метрополитен» (REN-TV, Москва) сегодня в гостях у «Детектор медіа». Разговор наш начался с вопроса:

- Почему в вашем документальном фильме Данченко произносит только одну фразу?

- Зато какую! «Ми створюємо якісь нові світи і це може тільки Бог». На самом деле Сергей Владимирович наговорил три часа интервью. Но осталась одна фраза - мне показалось, что это суть Данченко. Это кино о пошлости, которая сожрала большого художника. И, слава Богу, Данченко успел увидеть этот фильм и понять меня. «За двома зайцями» - это пошлая пьеса, хорошее попсовое кино и вечная киевская тема. А ведь Данченко хотел ставить «Пер Гюнт». Так и не поставил. Это молох театрального круга, он его и стер в пыль.

- Позиция спорная, как и способ взгляда на национальный вопрос в вашем фильме «Давай убьем музыканта».

- Да, масса жлобов недовольны. Да , это кино достаточно путаное и темное: эдакий сумасшедший мальчик бегает, ищет выход, стучится во все двери, кроме нужной. Нужную при этом не открывает сознательно. Ее, эту дверь, зритель должен открыть сам.

- Давайте поговорим о судьбе авторского кино в целом.

В Украине есть гениальный режиссер Сергей Лазница. Снимает только за иностранные деньги. Когда-то действительно авторское кино создавал Роднянский. Потом он создал авторское телевидение. Потом он же его и закопал. Когда-то делал блестящие авторские фильмы Сергей Буковский. Сейчас он снял фильм в Америке. Даст Бог, опять что-то сделает приличное. Когда-то делал авторское кино Юра Терещенко. Был гениальный режиссер Сергей Дмитриевич Лосев - уехал в Мюнхен. Эмигрировал, потому что ему жрать нечего было. Сейчас он там живет, даже мило работает.

А большого кинематографа у нас просто нет. У нас нет кино. И слава Богу. Потому что то кино, которое у нас было, за редким исключением - просто не имело права существовать. Я спокойно и легко отнесся к тому, что у нас исчез кинематограф. Я все равно снимаю. А остальные - это их проблемы. Очень смешно, когда какой-нибудь съезд подписывает обращение к Президенту. А какое отношение имеет Президент к кино? Тем более к поэтическому? Смешно и грустно: что ж за дядьки такие несамостоятельные? Взрослые уже, сами должны решать. Не получается у вас здесь снимать, езжайте в другую страну - там снимайте.

- А если они патриоты?

- Чего? Самих себя!

- Просто есть люди, которые хотят возродить здесь саму возможность снимать. Вы не хотите здесь что-нибудь возродить?

- Я сам по себе - эпоха Возрождения: стихи пишу, пьесы, спектакли ставлю, программы делаю, кино снимаю. Я даже кино про Кучму делал как-то, давно очень. Вырулил очень круто. Все ждали: вот сейчас Саша прогнется. А хрен вам! Саша назвал кино «Мой друг президент». Весь фильм был о его друзьях. А они у него нормальные головастые пацаны, инженеры, которые ракеты запускают. Скажи мне, кто твой друг... Они мне наговорили...

- Вообще, предвыборная компания приносит оживление в творческие массы…

- Но оно не творческое, это оживление.

- Зато происходят финансовые вливания, творческие люди начинают лучше питаться...

- Надувают щеки. Знаю одного пиарщика, который говорил: «Ну, мы сделали Кучму, поставили!» Смешно. Потому что на самом деле, если говорить о предвыборной компании, пиарщики создают только некий флер. Все ведь решено без нас. Мы лишь создаем дымовую завесу, чтобы зритель посмотрел и сказал: ну, конечно, этого выбрали.

- То есть вы согласны с существующей точкой зрения, что весь телевизионный пиар - это ширма для административного ресурса?

- В этом определении есть попытка определить причину и следствие, а на самом деле в этом нет причинно-следственной связи. Это чисто внешнее оправдание.

- Ритуальные пляски?

- Да. Причем, это все временно. Мы ведь заимствовали все это у Запада, и лишь потом стало понятно, что на предвыборную компанию мы не влияем. Пиарщики уж точно не влияют. Поэтому, все это отойдет. Чем дальше, тем меньше у нас будет денег тратиться на эту ерунду: не рентабельно.

- Как вы себе представляете идеальные условия для создания и существования вашего кино?

- Мне приснился сон: я прихожу на площадку, а там все - монахи: во-первых, послушные, а во-вторых, смиренные. И тогда я поневоле тоже перестаю беситься. Никуда от этого не деться: надо приспособить кино к чему-то светлому. Потому что проходит время и понимаешь, что все равно кино темно и вяло. Я сегодня с утра подумал: есть масса людей, которые и книжки пишут, и кино снимают. Что-то постоянно делают. Такая абсолютная правильность. Как у Чехова: - Что ж у вас так скучно все? - Зато правда, - отвечает литератор. Я подумал, а, может, и я такой на самом деле? Иногда смотришь и думаешь: вот Пелевин - попса попсой, или Виктор Ерофеев, зажравшийся сын номенклатурщика и сам номенклатурщик по духу. Но ведь читают. И слава Богу. Тут такое противоречие: хочется снять народное кино. Кому не хочется снять «Белое солнце пустыни»? Только снобу и дураку, что одно и тоже. А снимается почему-то другое кино.

- Почему?

- Может быть, потому, что «народностью» я занимаюсь на ТВ. Пытаюсь. Потому что все равно мои телепрограммы регулярно обвиняют в элитарности. Даже паркетные.

То есть, с одной стороны - это некий выплеск. А с другой - срабатывает некое высокомерие: как же, я же философ от кинематографа! И в результате получается кино, после которого люди говорят: конечно, интересно, но многое не поняли. И потом, существует такое биологическое чувство свободной ниши. Будь у нас свой, скажем, Сокуров, я бы, может, и не лез...

Я думаю, что изначальные причины все равно - в детстве. Есть французская поговорка: женщина, которая поняла, что ее мужчина - ребенок, будет с ним счастлива. Я сейчас пишу сценарий убойного сериала. Пытаюсь не быть тонким художником. Пишу и понимаю, что пытаюсь сам от себя скрыть: на самом деле, как было тебе шесть лет, так и осталось: никакого развития личности. Полный инфантилизм.

- Наверное, в этом и секрет неисчерпаемой творческой энергии, и не только вашей?

- Я давно понял, что кино - это как гороскоп. Что бы ты не смонтировал, зритель все равно поймет по-своему, прочитает про себя. Зритель работает больше, чем режиссер. И на этом кино и держится: на эксплуатации зрителя, его эмоций, чувств, ума и желаний.