Сьогодні на "Телекритиці" ми публікуємо думку головного редактора газети "Правое дело" Леоніда Штекеля з Одеси.

Нагадуємо, що точки зору, які висловлюються під час цієї дискусії, належать виключно їх авторам і можуть не співпадати з позицією «Детектор медіа».

С огромным удивлением прочитал в “Детектор медіа” обзор мнений, посвященный Всемирному дню Свободы прессы. Если при ознакомлении со статьей пана Слисаренко вполне очевиден и уровень автора, и, соответственно, его статьи, то сам обзор удивляет своей крайней однобокостью и тенденциозностью. Обитая в провинции, невольно ожидаешь от столичных коллег большего кругозора и компетентности, однако, увы, в данном случае этого явно не произошло. Считаю своим долгом высказать свое мнение по поводу этой дискуссии.

Первое. Политизация СМИ. Уже вполне очевидно, что нельзя говорить о некоей “объективности” журналистики. Какие бы громогласные заявления не делали бы авторы тех или иных манифестов, реально политические пристрастия пишущих играют определяющую роль в подачи материала. На это неизбежно накладывается политическая направленность конкретных средств массовой информации. Причем во всех этих случаях речь идет не о второстепенных деталях, а о принципиальных позициях. Конечно, было бы смешно говорить о некоем “политическом центре”, о “направляющей силе” и так далее. Однако совершенно очевидно, например, что Independent или The Guardian – это традиционно левые газеты, ориентирующиеся на марксиствующие, “антиглобалистские”, антиамериканские круги читателей. Точно так же Daily Telegraph – это газета английских консерваторов, что вовсе не означает ее работу исключительно в пользу руководства Консервативной партии Англии.

В США газета New York Times – это “розовое” издание, для которого порою и члены демократической партии – слишком “правые” политики… Во всех этих случаях, скорее, нужно говорить не о политической принадлежности, а о своем круге читателей. Если бы, например, в Independent появилась статья, в положительном свете освещающая деятельность Президента Буша, то читатели этой газеты однозначно стали бы слать в редакцию возмущенные письма. Разумеется, как и в любой демократической стране, разброс мнений внутри каждого из СМИ очень велик, но общая тенденция вполне очевидна любому читателю. Здесь также требуется крайне осторожно подходить к вопросу взаимного влияния читателей на СМИ и, соответственно, влияния журналистов на общественное мнение. Для целей данной статьи отметим лишь то, что различие в оценке событий, подаче материала и перечне фактов очень сильно зависит от политических пристрастий. Об этом очень много говорили именно в связи с войной в Ираке, но на самом деле и до войны, и после нее, существует сотни тем международной и внутренней политики США, Англии, континентальной Европы, которые рассматриваются в СМИ с прямо противоположных позиций.

Между Daily Telegraph и Independent не меньше отличий, чем между новостями ТСН и интернет-газетой «УКРАИНСКАЯ ПРАВДА». Раздел этот не равный. По целому ряду причин число левых (розовых) популистских СМИ значительно превосходит число СМИ “правой” ориентации. Даже в США этот баланс скорее в пользу сторонников “розовой” “идеологии”, в континентальной Европе почти всевластное торжество левой прессы, да и в Великобритании роль “консервативных” СМИ не очень велика. И хотя я лично являюсь убежденным сторонником “республиканско-консервативной” “идеологии”, я в данный момент, в целях сокращения размера статьи, не буду касаться причин такого раздела. Здесь и сейчас важно лишь то, что любые события (в том числе и Иракский кризис) имеют несколько толкований в СМИ, которые условно можно разделить на две группы: “левые” и “правые”. На самом деле спектр, конечно, гораздо более сложный.

Второе. Итоги 11 сентября. События 11 сентября стали, несомненно, шоком для американцев. Этот день стал точкой отсчета для действий спецслужб в западных странах, они осознали свою слабость в борьбе с исламскими террористами. Однако европейские политики и европейские избиратели очень неоднозначно отреагировали на это событие. Для европейской политики ничего удивительного в этом нет. Будапешт-56, Прага-68, Гданьск-69 и многие другие переломные события европейской истории абсолютно не были восприняты европейскими избирателями. Мало того, Парижский май 68 года – величайший системный крах Пятой республики, вызвавший одну из самых трагических отставок – отставку де Голля, на самом деле оказал очень слабое воздействие на общественное мнение Франции. Ни политический крах системы де Голля, ни то мужество, с которым он встретил свое самое главное поражение, никак не сумели повлиять на французов.

И точно так же произошло с 11 сентября. Политическая элита, как сейчас принято говорить, “старой Европы” старается не думать о проблеме, надеясь на то, что она “сама рассосется”. Но, что самое главное, избиратель старается уйти от ответа на этот вопрос, или, наоборот, найти крайне радикальный ответ. В результате, на фоне роста пассивности, растет и популярность крайне правых.

Очень любопытны в этом плане опросы общественности накануне американской операции. Большинство европейцев верили в правдивость американской информации об Ираке (самым известным здесь было аналогичное высказывание Йошки Фишера – одного из главных “миротворцев” Европы), большинство также было уверено, что уход Саддама – это благо, но опять таки большинство было категорически против войны в Ираке. Ситуация в европейских СМИ аналогична ситуации в политической элите, то есть почти полное отсутствие какой-либо реакции на 11 сентября. Для левой европейской прессы одной из главных задач стала попытка “отмыть” ислам от терроризма. Большинство статей в “розовых” изданиях было посвящено тому, чтобы найти логичное оправдание терроризму. Для “левой” прессы главным врагом является не терроризм, не террористы – а американцы. Далеко не случаен грандиозный успех в Европе книги француза, который объясняет трагедию 11 сентября происками ЦРУ и республиканских консерваторов. Для тех, кто искренне удивлен подобным “изыском фантазии”, хотелось бы напомнить, что во времена Холодной войны у СССР не было более верных друзей, более внимательных слушателей, чем “розовая” пресса. Вообще, итоги 11 сентября очень часто зависят от того, кто их подводит. С точки зрения администрации Буша, это день стал началом новой войны, своего рода Пирл Харбором четвертой мировой войны. Это совершенно новая война. Международный терроризм – это не просто внешний враг, каким был нацизм во Второй мировой и коммунизм в Третьей. Тогда западный мир также столкнулся с внутренней идеологической агрессией: и нацизм, и коммунизм активно вербовали своих сторонников в странах Запада (в первую очередь, разумеется, коммунизм). Если сравнить с медицинскими терминами, то можно было бы говорить об эпидемии черной и красной чумы, и понадобилась долгая и кровавая война, чтобы отразить эту агрессию. Но международный терроризм, как это ни странно, опаснее. Это своего рода политический СПИД. Он плоть от плоти, кровь от крови современной западной цивилизации. Третье. Международный терроризм. Весь арсенал современной западной цивилизации, вся система защиты прав человека, судебная процедура и мягкое уголовное законодательство являются тем питательным бульоном, в котором катастрофически быстро растет эта болезнь. Разумеется, это обнаружили задолго до 11 сентября. Современный терроризм зародился на Ближнем Востоке в начале 60-х, но пик этой болезни пришелся на конец шестидесятых - начало семидесятых. Впрочем, опять-таки из-за недостатка места, мы обратим внимание лишь на то, что 11 сентября показало терроризм не как отдельное небольшое проявление экстремизма, в котором участвует несколько десятков (максимум сотен) боевиков, составляющих ничтожнейший процент жителей данной территории, а их жертвами становится максимум десяток человек. Примерно с середины 70-х западный мир практически забыл о терроризме, за исключением, естественно, Израиля и Северной Ирландии. А к сентябрю 2001 года фактически лишь Израиль находился в ситуации постоянной войны с террором. И вот теперь оказалось, что весь западный мир должен вести постоянную непрерывную войну с террором, при том, что весь механизм цивилизованного общества помогает не борцам с террором, а террористам.

Четвертое. Законы войны. У этой войны есть свои очень неприятные законы. Все обязаны иметь удостоверения личности. Не загранпаспорт, не водительские права, а аналог советского внутреннего паспорта. При входе в людные места (магазины, кинотеатры, кафе, больницы) все проходят обязательный личный досмотр, фактически обыск. Для представителей СМИ всегда присутствует проблема с доступом к информации, так как вопросы безопасности порою противоречат вопросам гласности. И это далеко не полный перечень. Очевидно, что в западных странах крайне проблематично осуществление подобной политики. Однако в области СМИ это все еще серьезнее. 11 сентября ставит вопрос об ответственности журналиста за свой материал. Надо прекрасно понимать, что информация – это бизнес. Чем горячее информация, чем больше к ней интерес – тем дороже она стоит. А если за информацией стоит скандал – она стоит еще дороже. Но СМИ, нацеленные на скандал, заинтересованы не столько в общественном благе или пользе, сколько в массовом интересе. Вопрос об ответственности журналиста за поданный материал в таком случае вообще не ставится (если, конечно, он не затрагивает чьи-то конкретные интересы), но и в этом случае привлечь журналиста к ответственности очень трудно. В США это вообще почти невозможно, а в Европе крайне сложно. Мне на память приходит знаменитая история. Когда союзники готовили высадку в Нормандии, они очень опасались немецкого контрудара и стремились к максимальной дезинформации противника. И на определенном этапе этой операции встал вопрос о роли СМИ. Союзники опасались, что журналисты могут дать в газетах материалы, которые помогут немцам распознать планы союзников. И тогда военные собрали у себя ведущих журналистов и редакторов СМИ, рассказали им о будущей операции и попросили их самим отбирать материалы в газету, которые бы не могли рассказать немцам о планах союзников. И журналисты выполнили просьбу командования союзников. Казалось бы, что проще: введите себе предварительную цензуру для журналистских материалов, и все. Но военные сделали ставку на патриотизм своих журналистов. И выиграли. Но на сегодняшний день все во много раз сложнее.

Пятое. Западные журналисты в Ираке. О чем думали журналисты западных изданий и телекомпаний, когда ехали в саддамовский Ирак готовить материалы?.. Совершенно очевидно, что информационная ценность подобных материалов равна нулю. Журналисты могли видеть и ездить только туда, куда им разрешали, говорить только с теми, с кем им позволено говорить, писать только то, что прошло и предварительную, и окончательную цензуру. Фактически западные журналисты выступали в роли бесплатных представителей иракского министерства Правды. Какой в этом смысл? Информационный равен нулю. Политический? Но это не для СМИ, это для саддамовского руководства.

Но есть еще один плюс. Репортаж из саддамовского Ирака – это Скандал. С большой буквы. Это сенсация. Супер-сенсация. Это будут покупать миллионы, это очень большие деньги. Разумеется, те, кто хочет понять ход событий, обращать внимания на эти репортажи не будет. Но таких мало. Массовому европейскому читателю и зрителю абсолютно все равно, что на самом деле происходит, его задача – ощутить свою сопричастность. Вот за этим ехали в Багдад корреспонденты западных агентств, телевизионщики и журналисты. Во время войны в Заливе CNN сделало себе имя на репортажах. И уже тогда весь этот сыр-бор имел отношение не к свободе информации, не к свободе слова, а к медийному бизнесу – игре на сенсации. Это необходимо очень четко оценивать: мировые СМИ очень редко интересует “Правда”, гораздо чаще – “Сенсация”. Если было нужно, то CNN разрешало китайским “товарищам” производить цензуру своих новостных выпусков, только бы ее демонстрировали в Китае. И недавний скандал, когда израильские кабельные сети отказались демонстрировать CNN и решили сделать ставку на канал FOX – тоже из этой темы. Может ли быть свободной пресса в несвободной стране?.. Сколько уже написано о том, что корреспонденты западных изданий в тоталитарных странах с прочным режимом представляют собой заложников тоталитаризма. Если они пишут что-либо, не угодное властям (обычную правду), то их карьера очень быстро в этой стране заканчивается. И по собственному желанию (не испортить карьеру), и под воздействием политической полиции режима, они вынуждены писать в лучшем случае полуправду, а в худшем – чистую ложь. Неужели бывшему “населению” СССР надо объяснять столь очевидные вещи?

Шестое. О свободе слова в США. Тот бред, которым наполнены рассуждения российских и украинских интеллектуалов о преследовании свободы слова в США требует отдельного рассмотрения. США – единственная страна в мире, где почти невозможно привлечь в суд СМИ за клевету. Общеизвестны примеры, когда даже знаменитости вынуждены были обращаться в британский суд, дабы потребовать возмещения морального ущерба по вполне очевидным искам. Ведь в США свобода слова заложена в Первой поправке к Конституции, а Конституция в Америке является главным законом прямого действия. Любое нарушение закона, любой иск прежде всего оцениваются через призму Конституции. То есть любой суд, рассматривая любой иск, чаще всего становится на сторону СМИ. Смешно также говорить о политическом влиянии администрации Президента на независимую прессу. Впрочем, это характерно для любых западных стран. Простой пример. Накануне войны одна из ведущих американских телекомпаний взяла интервью у Саддама. Когда администрация Буша узнала об этом (из телекомпании позвонили в администрацию), то она предложила, чтобы пресс-атташе Белого Дома прокомментировал интервью иракского диктатора. Но телекомпания не согласилась. Она хотела, чтобы лично Буш в эфире ответил на слова Саддама. Но администрация с этим была не согласна, она не считала (и я уверен в правоте администрации), что Буш должен отвечать Саддаму. И телекомпания выпустила интервью Саддама без комментариев Белого Дома. Да, администрация была крайне недовольна этим, ну и что? А ничего! Администрация Буша не имеет контроля над СМИ. Но есть другое. Американцы в массе своей были уверены в необходимости войны в Ираке. СМИ, которые бы пропагандировали иную точку зрения, не пользовались бы популярностью. И поэтому даже “розовая” New York Times в той или иной степени, с теми или иными оговорками, поддержала эту операцию. Седьмое. Само слово “объективность” в применении к прессе является скрытой ложью. Ни одна газетная или журнальная статья, хотя бы в силу своей краткости, не могут быть объективны. Просто излагая события, журналист обязан что-то опустить, что-то наоборот усилить. Конечно, очень плохо, когда журналисты откровенно лгут: из страха, из зависти, из чувства ложно понимаемых убеждений и так далее. И здесь нужно говорить о конкретных фактах, об их толковании и об их понимании. Но при всем этом нужно четко отделить наше желание быть максимально объективным от наших возможностей. На фоне тотальной лжи российских телеканалов и о войне в Ираке, и о войне в Чечне, конечно, хотелось бы найти объективный показ событий. Однако это нереально. Я лично буду искать объективность в The Washington Post, и мне будет плевать на мнение New York Times или Le Monde. Но я считал бы некорректным для себя убеждать всех, что только Вашингтон Пост самая лучшая. Я думаю, тут каждый решение принимает сам. Восьмое. Последнее. Я считаю необходимым закончить статью об Иракском кризисе еще одним пассажем. На мой взгляд, трудно отыскать более противоестественное явление, чем ООН. Вся суть ее нынешнего существования прямо противоречит тем ценностям, которые были заявлены при ее создании. Одна история с назначением представителя Ливии главой Комитета ООН по правам человека, а Ирака – по разоружению, чего стоит… Нынешняя ООН является главной трибуной и защитой тоталитарных и авторитарных кровавых режимов. Увы, ненамного лучше и деятельность Евросоюза. Эта обитель непуганых бюрократов вообще неспособна к каким-либо конкретным политическим шагам, и главное его орудие – умиротворение агрессора любым способом. ЕС готов пожертвовать чем угодно и кем угодно (кроме своего спокойствия), лишь бы умиротворить бандитов, будь то палестинские террористы, иракская тайная полиция, чучхе или еще кто угодно.

И еще об одном факте хотелось бы напомнить. Станислав Лем в своем интервью Frankfurter Allgemeine по поводу главы инспекторов ООН в Ираке сказал: “Я познакомился с господином Бликсом в Вене, после того как он по поручению МАГАТЭ побывал с инспекцией на Чернобыльской АЭС. Он поверил русским, что жертвами аварии стало всего шесть человек! Я сразу написал письмо в эмигрантский журнал, что это вздор. И теперь я вижу, как господин Бликс бегает по Ираку и что-то исследует”. Хорошо иметь крепкую память.