Дело «Юрий Свирко против Reuters» - интересный и важный для наших коллег прецедент судебной тяжбы между журналистом и работодателем, причем работодателем иностранным. С каждым годом в нашей стране появляется все больше представительств международных информационных агентств, локальных версий иностранных медиа и т.п. Опыт Юрия Свирко, который уже десять лет добивается в судах отмены решения руководства Reuters о своем увольнении, может пригодиться журналистам, считающим действия своего руководства несправедливыми. Тем более, что у Юрия Свирко есть веские основания считать, что уволили его по политическим соображениям.

Поскольку изложенная в статье Юрия Свирко позиция является точкой зрения одной стороны, «Детектор медіа» готова предоставить агентству Reuters или его представителям возможность высказать свою позицию.

Спуску иностранным работодателям давать не стоит. Даже если на борьбу за свои права уходят долгие годы. Несколько десятков раз я ездил за свой счет из Минска в Москву и в Киев на судебные заседания. Каждый год я думал, не стоит ли бросить это дело. И сегодня, оглядываясь назад, думаю: неужели я это осилил?

В полдень 29 мая судья Шевченковского районного суда Киева Василий Волошин начнет рассматривать дело о незаконном увольнении Юрия Свирко из агентства Reuters. Господин Волошин – уже третий судья Шевченковского суда, который начинает рассмотрение моего иска. А увольнение случилось 13 июня 1997 года – приближается 10-летний юбилей. По такому случаю хочу рассказать читателям «Детектор медіа» удивительную историю, которая еще не закончилась и – если судить по моему опыту – еще не скоро закончится.

Всё началось в 1996 году, когда Россия переизбирала Бориса Ельцина. Приведу старую заметку с сайта московского журнала «Огонёк»: «В Белоруссии – переполох по поводу неуправляемых журналистов, аккредитованных от иностранных СМИ. Собкор агентства Reuters Юрий Свирко получил по первое число за то, что… процитировал президента Лукашенко! Цитата: «Если бы противостоял моему хорошему знакомому, моему коллеге – действующему президенту России – не коммунист, а если бы там вовремя третья сила выделилась, было бы то же, что в Беларуси: 75% -- Лукашенко, 25% -- Ельцин. Несмотря на то что собкор английского агентства предоставил диктофонную запись, пресс-секретарь Лукашенко Владимир Заметалин сказал, что этот журналист занимается «враньем и поклепом»».

Лукашенко действительно сказал это на совещании в присутствии некоторых проверенных государственных журналистов. Один из них дал мне послушать запись. На следующий день после выхода материала на ленте Reuters российская телепрограмма «Время» решила сделать это началом своего выпуска. Если не считать ссылку на Reuters, в комментарии тележурналиста к событиям в Минске ничего общего с текстом моей информации не было – были пространные рассуждения о том, какой плохой Лукашенко.

Но для замглавы президентской администрации Владимира Заметалина это было неважно. Он срочно вызвал к себе приближенного к администрации главу минского агентства «Интерфакс-Запад» Вячеслава Зеньковича, которому продиктовал свой «комментарий к сообщению агентства Reuters». Хотя Заметалин ни разу не упомянул моей фамилии, все коллеги прекрасно поняли, что «журналисты без определенного гражданства» (а я на тот момент был единственным в Беларуси иностранным корреспондентом со статусом лицо без гражданства) допрыгались, ибо, если верить Заметалину, «за долларовые взятки иностранных спецслужб они обслуживают интересы белорусских фашиствующих националистов». В одной фразе – обвинение в трех уголовных преступлениях: взятка, шпионаж и разжигание межнациональной розни.

Поверьте, в условиях Беларуси это не шутка. В Минск срочно прилетел шеф-корреспондент Reuters по Украине и Беларуси Рон Попески, который обещал меня защищать и даже в случае чего вывезти из страны.

Но это не понадобилось. Лукашенко и сам понял, что Заметалин перегнул палку. Кстати, текст «комментария Интерфаксу» безо всяких ссылок на Интерфакс в тот же день был распространен государственным агентством БелТА, а на следующее утро напечатан во всех государственных газетах Беларуси. Однако вместо ареста или депортации случилось «Распоряжение Президента Республики Беларусь от 10 июля 1996 г. № 205рп». Александр Лукашенко в июле летел в свой первый и последний в истории официальный визит в страну Евросоюза – Францию. И этим распоряжением включил «в состав государственной делегации Республики Беларусь Свирко Юрия Викторовича, корреспондента агентства Reuters».

Предыстория № 1 на этом заканчивается. Рон Попески вернулся в Киев, откуда его скоро перевели шефом бюро Reuters в Бухаресте. Я сделал из Парижа сенсационную заметку на Reuters о том, что президент Жак Ширак на ступенях Елисейского дворца назвал Александра Лукашенко своим другом, а также сообщил о схожести их взглядов на расширение НАТО на восток. Reuters был доволен и оплатил мне парижскую гостиницу и суточные. А президент Лукашенко после Парижа приободрился и решил изменить Конституцию и разогнать Верховный Совет Беларуси, что ему и удалось в ноябре того же 1996 года. Еще в Минск приезжала тогдашняя президент ПАСЕ Лени Фишер, которая не смогла встретиться с Лукашенко из-за внезапно возникшего у него желания посетить футбол, но смогла встретиться со мной, после чего в январе 1997 года лично пригласила меня в Страсбург на сессию ПАСЕ. Я первым сообщил в Минск о решении бюро ПАСЕ приостановить статус специально приглашенного для белорусского парламента (вот уже 10 лет после этого статус не восстановлен, а Беларусь – единственная страна Европы, которая так и не вошла в Совет Европы). Конечно же, Александру Лукашенко и Владимиру Заметалину (пониженному к тому времени до главы Госкомпечати) это не понравилось. Добрая душа из белорусского МИДа сообщила мне, что по инициативе Заметалина готовится решение о лишении меня аккредитации в стране в связи с моими «лживыми материалами», главным подтверждением чему служит… так и не опровергнутое прошлогоднее заявление самого Заметалина Интерфаксу, БелТА и всем госгазетам. Весь март 1997 года я думал о своей дальнейшей судьбе (конец предыстории № 2).

И вот 1 апреля 1997 года я впервые в жизни обратился в суд. Центральный районный суд Минска получил от меня иск к Заметалину и Интерфаксу о защите чести и достоинства. Сначала Заметалин написал суду письмо, где назвал мою фамилию и подтвердил, что именно меня имел в виду под долларовыми взяточниками. Затем опомнился и расширил перечень фамилиями почти всех корреспондентов радио «Свобода», с которым я до 2000 года ничего общего не имел. В МИДе Беларуси дело о моем выдворении было заморожено. А решение Ценрального райсуда оказалось парадоксальным: в иске мне отказали – на том основании, что «руководство Республики Беларусь высокого мнения о Юрии Свирко, что подтверждается распоряжением президента № 205рп» и «указанные фразы не могут иметь к истцу никакого отношения».

Я проиграл суд – но выиграл. Я стал героем всей минской журналистской тусовки. После моего суда грозный Заметалин стал смешон и ушел в небытие (лишь совсем недавно Лукашенко достал его из нафталина и сделал директором киностудии «Беларусьфильм»).

Однако вместе с окончанием этой предыстории № 3 начинается моя печальная основная история. Дело в том, что мой иск ужасно не понравился Интерфаксу. На свет божий выплыли прямые подтверждения его пролукашенковской сервильности. И президент московского Интерфакса Михаил Комиссар сделал всё, чтобы мне отомстить.

5 июня 1997 года из Киевского бюро Reuters в пресс-службу верхней палаты нового белорусского парламента пришла заявка за подписью нового шеф-корреспондента Илейн Монаган на мою аккредитацию на сессии Парламентского собрания Беларуси и России в Бресте 12-14 июня. 11 июня я уехал из Минска в Брест в командировку. 12 июня из Бреста я позвонил в Москву, чтобы проверить, дошел ли с выданного мне в той же Москве Reutersовского ноутбука репортаж о сессии. Но меня соединили сразу с Ричардом Уоллисом, шефом бюро Reuters по СНГ. Он сообщил мне, что я уволен, и добавил: «Твою голову потребовал Комиссар». 13 июня я вернулся в Минск и больше никогда не работал на Reuters. Другой корреспондент Reuters в Минске Лариса Саенко получила от меня ноутбук и выплатила мне командировочные (250 долларов) и зарплату за два месяца (900 долларов). Две недели я думал о том, как несправедливо устроен этот мир. И что для меня было важнее – кусок хлеба от Reuters или чувство собственного достоинства.

28 июня я направил иск о восстановлении на работе в Reuters в Дорогомиловский суд Москвы, а сам уехал в отпуск – в турне по странам Центральной Европы. Кстати, заехав в Бухарест, я жил в квартире Рона Попески, который очень мне сочувствовал и даже, улетев, оставил ключи от квартиры.

Вот так 10 лет назад начался мой судебный роман. Почему он начался в Москве? Глупый Интерфакс представил в Центральный суд Минска копию письма Ричарда Уоллиса Михаилу Комиссару от 12 июня 1997 года. Вот его содержание: «Уважаемый господин Комиссар, вслед за моим письмом от 10 июня настоящим информирую Вас, что господин Юрий Свирко более не работает на нас в качестве стрингера в Минске». Ричард Уоллис даже решил «затронуть одну деталь Вашей жалобы относительно поведения господина Свирко», а именно «судебный иск господина Свирко против Интерфакс-Запад и других», после чего написал: «Я могу ошибаться, но я не считаю, что имеются здесь какие-либо ссылки на его связь с Reuters. Как Вы могли ожидать, Reuters активно убеждал господина Свирко отказаться от его действий».

Подумаешь, лукашенковский цербер взбеленился из-за сообщения Reuters – какая ж тут связь с Reuters? Надо активно убедить журналиста отказаться от своих прав, забыть о чести и достоинстве. А если не помогает – вышвырнуть его на улицу, причем решением самого главного босса Reuters в Москве.

Здесь неожиданно выясняется, что Заметалин-то был отчасти прав. Каждый месяц я получал от Reuters 450 долларов, регулярно расписываясь в зарплатных ведомостях и считая это официальным окладом. Но после появления моего иска Reuters уходит в глухой отказ и утверждает, что я вообще никогда никаких денег от него не получал. Приказа об увольнении нет, трудовую книжку не завели. И единственное доказательство моей работы – это письмо того самого московского Уоллиса с подтверждением, что «Юрий Свирко более не работает на нас» (а значит – до этого работал).

Конечно же, я обратился в московский суд. Поначалу он требовал от меня… приказ об увольнении и трудовую книжку. Затем дело пылилось пару лет – вплоть до протеста прокурора Москвы, который все же помог сдвинуть его с мертвой точки. 26 апреля 2000 г. Дорогомиловский суд издает определение о направлении моего иска «в г.Киев по месту нахождения органа юридического лица». Затем дорогомиловский прокурор «просит отменить определение, ссылаясь на то обстоятельство, что между РФ и Украиной отсутствует договор о передаче дел по подсудности в другую страну». 7 февраля 2002 г. судья Дорогомиловского суда Литвиненко (вторая по счету судья в этом суде по моему иску) определение 2000 г. отменяет и с невиданной скоростью – уже 7 июля 2002 г. – выносит решение именем Российской Федерации истцу в удовлетворении требований отказать, поскольку московский Reuters все отрицал, а есть доказательства работы истца на Reuters киевский.

Конечно, есть. Я сам еще в июне 1997 г. отправил в Дорогомиловский суд копию «Карточки аккредитации в Украине» № 825, выданную корреспонденту Reuters Юрию Свирко украинским МИДом на срок с 19 февраля 1997 года до 19 февраля 1999 года.

Но решение-то об увольнении принял вышестоящий орган – бюро Reuters по всему СНГ, расположенное в городе Москве. Правда, к тому времени Ричарда Уоллиса из Reuters выгнали, а затем он всплыл в качестве московского пресс-секретаря Европейского банка реконструкции и развития. Его преемник Мартин Несирки, пославший в Дорогомиловский суд откровенно лживое письмо, впоследствии тоже был уволен из Reuters и сейчас трудится пресс-секретарем штаб-квартиры ОБСЕ в Вене. Рон Попески, который мне ничего плохого не сделал, был переведен из Бухареста в Москву, а сейчас опять работает шеф-кореспондентом Reuters в Киеве.

Я обжаловал решение Дорогомиловского суда в Московский городской суд, который мне тоже отказал.

С большим трудом выцарапав тексты решений из московских судов летом 2004 года, 1 июля 2004 г. я направил эти тексты и иск к Киевскому бюро агентства Reuters в Печерский районный суд.

Оттуда его переслали в суд Шевченковский, где дело досталось судье Александру Шостаку (известен решением в пользу СБУ против «Украины молодой»). Он тоже потребовал от меня трудовую книжку или трудовой договор. Здесь надо сказать, что Лариса Саенко к тому времени из Reuters уволилась, стала собкором РИА «Новости» в Нью-Дели, а сейчас работает на это же агентство в Нью-Йорке. После ее ухода из Reuters мне стали доступны кое-какие документы из архива минского корпункта. В частности – мой трудовой контракт с Reuters от 1 июля 1996 года. Его я и предоставил судье Шостаку.

Рассмотрение дела по существу он начал в ноябре 2004 года. В Киеве бурлила оранжевая революция, а в Шевченковском суде все шло своим чередом. Как только Reuters получил мой иск – уволился глава киевского представительства Reuters. Это уже стало традицией. Забегая вперед, скажу, что как только в конце 2006 года я вызвал в суд в качестве свидетеля Максима Зырянова (бывшего главу представительства Reuters в Минске), господин Зырянов уволился с должности главы представительства в Киеве.

Киевский Reuters почему-то решил, что я подделал контракт. Его адвокат много говорил в суде о современных технологиях, позволяющих скопировать подпись и печать. И 24 февраля 2005 года судья Шостак вынес определение о проведении судебно-технической экспертизы контракта. Во-первых, в определении была обозначена возможность его обжалования в Апелляционный суд Киева. Во-вторых, судья Шостак почему-то решил провести экспертизу моей подписи на контракте, хотя Reuters настаивал на необходимости проверки подписи его представителя. Конечно же, я обжаловал это определение. Но апелляционный суд постановил, что определения об экспертизе не обжалуются. Даже адвокат Reuters написал, что судья допустил техническую ошибку, указав не ту подпись. Короче, пиши, судья, любую глупость в определении – это не обжалуется и не отменяется.

Неудивительно, что судья Шостак продолжил действия в одобренном направлении. Получив через годик результаты экспертизы (которая, кстати, установила, что печать Reuters и подпись его представителя на контракте подлинные), судья выслал пару повесток на деревню дедушке, которые я не получил и следов которых в деле нет, после чего быстро закрыл дело в связи с моей неявкой в суд. Зато решение о закрытии производства по делу быстро и точно пришло мне на киевский Главпочтамт.

Я был вынужден опять обжаловать это в Апелляционный суд Киева. Однако апелляционные жалобы подаются через суд первой инстанции, а мою в Шевченковском суде не так зарегистрировали и отдали… судье Шостаку. Тот, не будь дураком, складировал мои документы в своем кабинете, где они провалялись несколько месяцев – пока я не написал жалобу председателю Шевченковского суда Гулько и не заставил его перерыть кабинет Александра Шостака. Там моя апелляционная жалоба нашлась и все-таки была передана в Апелляционный суд Киева, который, к его чести, решение судьи Шостака отменил и при этом указал, что дела о восстановлении на работе должны рассматриваться в течение одного месяца.

Но дело-то вернулось в Шевченковский суд! И на сей раз досталось судье Волковой. Эта мудрая женщина не побоялась в судебном заседании заявить мне: «Ну что же Вы ответчику голову морочите своими исками? Нашли бы Вы себе другую работу!».

Другую работу я себе всегда найду. Кстати, первой после известия о моем увольнении из Reuters мне предложила работу Всемирная служба Би-Би-Си. И уже в конце 1997 года я стал первым в ее истории штатным корреспондентом в Беларуси. Руководство Би-Би-Си было возмущено действиями Reuters по отношению ко мне. Но в 2000-м году само повело себя более чем странно, когда выходец из «Интерфакса-Запада» Дмитрий Жук стал главой пресс-службы президента Лукашенко и перестал аккредитовывать меня на все мероприятия. Жук без уведомления меня и Лондона провел сепаратные переговоры с офис-менеджером киевского бюро Би-Би-Си Анатолием Бобылевым, в результате которых освещать минский визит Леонида Кучмы приехал киевский корреспондент Би-Би-Си. Я написал возмущенное письмо Александру Лукашенко и министру иностранных дел Беларуси, после чего шеф украинской службы Би-Би-Си Алексей Сологубенко понял, что запахло жареным. Меня вызвали в Лондон, где господин Сологубенко утверждал, что послал другого корреспондента в Минск после того, как я написал письмо президенту Лукашенко. Эту ложь было нетрудно опровергнуть – если в письме упоминается какой-то факт, то очевидно, что факт произошел до написания письма. Но, к сожалению, письмо было написано на русском языке, а высшее руководство Би-Би-Си по-русски не читает. И со мной просто не продлили контракт.

Но вернемся к нашим баранам. Судья Волкова в декабре 2006 года пообещала огласить решение по моему иску за один день, но вместо этого удовлетворила в этот день очередное ходатайство Reuters направить мой контракт на экспертизу. Далее – дежавю. Я опять обжаловал определение об экспертизе, но Апелляционный суд Киева мою жалобу оставил без удовлетворения. Что тоже неудивительно: в начале 2007 года президент Ющенко назначил госпожу Волкову судьей Апелляционного суда Киева.

Наконец дело опять вернулось в Шевченковский суд. Я еще ни разу не видел судью Волошина. Очень хочется верить, что он справедливый и порядочный. Но иллюзий у меня за 10 лет не осталось.

Остались только принципы. И свой судебный роман я доведу до конца. Чтобы все журналисты убедились: справедливость в итоге восторжествует. За 10 прошедших лет сумма моей невыплаченной Reutersовской зарплаты составила 54 тысячи долларов. Конечно, оклад в 450 долларов в 1997-м году и сейчас – это две большие разницы. Поэтому я требую от Reuters еще 50 тысяч долларов компенсации.

Парадоксально, но мне гораздо выгоднее отрицательное решение Шевченковского суда – мол, денег от Reuters Юрий Свирко никогда не получал. Дело в том, что Национальный союз журналистов Великобритании и Ирландии, куда я вступил как сотрудник Би-Би-Си, имеет письменное подтверждение от ячейки в Reuters, что в базе данных этого агентства содержится 102 материала с моей подписью. И если постсоветские суды вынесут решения, что мне на территории экс-СССР Reuters ничего не платил (как он утверждает), то лондонский суд за нарушение моих авторских прав взыщет с Reuters не менее миллиона фунтов стерлингов. По крайней мере, мне это обещала юридическая служба Национального союза журналистов и его генсек Джереми Диар, который занялся моим спором с Reuters еще в 1999 году.

Теперь вы знаете, почему это дело тянется 10 лет. Просто Reuters не хочет, чтобы я стал миллионером :)

 Юрий Свирко, главный редактор газеты «Экономические известия»