Когда-нибудь по их видеосюжетам и репортажам можно будет изучать историю одного из самых тяжелых и важных периодов украинской независимости. Сами же журналисты, которые ездят в зону АТО, говорят, что просто выполняют свою работу и хотят показать украинцам, что происходит в стране. Не смотря на то, что каждый день их жизнь и здоровье подвергаются опасности.
INSIDER поговорил с пятью корреспондентами, которые освещают конфликт на Донбассе, об их работе, чувствах, а также о журналистских стандартах в условиях войны.
Екатерина Сергацкова, журналист-фрилансер. Пишет военные репортажи для "Украинской правды", "Фокуса", украинского Esquire, российских Colta и Snob. Делала материалы из Крыма, Донецка, Горловки, Красноармейска, Счастья, Мариуполя.
Катя - один из немногих украинских журналистов, которым удается освещать события на Востоке с двух сторон - украинской армии и сепаратистов. Один из репортажей она написала из батальона "Восток", которым командовали осетины.
"Война - это не про пули и не про "Грады". Это про людей"
"С марта, начала крымских событий, я нахожусь в постоянных поездках. Недавно посчитала, что в Киеве я бываю максимум неделю в месяц. А был такой месяц, когда я вообще не возвращалась в столицу.
У меня никогда не было желания попасть на войну, и уж тем более быть военным корреспондентом. Но всегда хотелось быть в таком месте, где происходит что-то очень интересное и где можно проводить некое исследование.
Горячие точки меня никогда не интересовали. Было даже странно, почему журналисты ездят в Чечню, другие такие места. Что может быть интересного в войне, кроме как снять какой-то взрыв?
Теперь я понимаю, что война - это вообще не про пули и не про "Грады".Это про то, как живут люди, как каждый день они меняют свою точку зрения, в зависимости от того, куда попал снаряд. Это интересное исследование человека.
Я все равно не считаю себя военным корреспондентом. Просто езжу по местам, которые считаются зоной военных действий, но мне не интересно участвовать в таких заворушках, как, например, под Иловайском. Вряд ли бы я поехала с каким-то батальоном в такое место. Не потому что страшно, а потому что на второй день я уже не понимала бы, о чем писать.
Конечно, посидев неделю в "котле", у меня была бы тонна впечатлений и мне было бы о чем рассказать. Но когда каждый день происходит так много всего, это равноценно тому, что не происходит ничего.
Мне интересно передвигаться из места в место, смотреть, что происходит там, где идут бои, там, где боев никогда не было, но они идут рядом, как люди живут там, где военные действия только закончились.
***
Думаю, все журналисты, которые ездят по горячим точкам, испытывают что-то похожее на "афганский синдром", когда все время хочется вернуться на войну. Это свойственно всем людям, которые хоть каким-то образом принимали участие в боевых действиях. На передовой мы видим много людей, которые пошли воевать после Афгана или Чечни.
Война захватывает, потому что там появляется большая цель, и ты чувствуешь себя в каком-то роде героем. Это то, что тебе не позволено в обычной жизни. Необычные, критические ситуации, где ты сам можешь проверить себя на прочность. Постоянный адреналин.
Конечно, все это страшно интересно и постоянно хочется вернуться, но очень важно вовремя говорить себе "стоп". Оглядываться назад, чтобы понять, делаешь ли ты сейчас действительно то, что полезно и важно читателю.
Когда полностью погружаешься в процесс войны, ты уже становишься бойцом, а не журналистом. Нужно давать себе отдых, перемещаться в более спокойные точки, пробовать осветить события с другого ракурса.
Поскольку у меня есть возможность попадать и на ту, и на другую сторону конфликта, я ею, конечно же, пользуюсь. Езжу в те города, которые находятся под контролем ДНР.
Помню, поехала в Крым именно потому, что там практически не было наших журналистов. Мне сразу стало понятно, почему так. Там не воспринимали людей с украинскими паспортами и с теми вопросами, с которыми к ним обращались киевские журналисты. С тех пор я взяла на себя такую миссию - ездить туда, где нет доступа большинству украинских журналистов. Иначе мы бы не получили какую-то информацию, которую можно было увидеть только своими глазами. Российские журналисты вряд ли бы ее осветили.
***
Мне стыдно, но я до сих пор не была ни на одном тренинге по военной журналистике. Я работаю по своему плану и придерживаюсь тех принципов, которые сформировались вследствие опыта.
Хотя кое-что я уже знаю. Когда рядом с тобой начинают стрелять, надо падать. Падать и ползти. Когда все еще только начиналось, во время референдума за "ДНР/ЛНР", я поехала в Красноармейск. Я была в красном платье и туфлях. Тут началась стрельба. Мой коллега кричит: "Ложись и ползи!". До сих пор помню, как ползу в платье и туфлях по асфальту, как дура. А в это время другие иностранные журналисты - в касках, бронежилетах.
Страшнее всего было тогда, когда в самый центр Донецка попали снаряды от "Града". Когда ты видишь, как разбегаются люди и совершенно не ясно, куда попадет снаряд в следующий раз, это страшно. Я присутствовала при перестрелке в центре города. Было опасно, и снова я была в платье (смеется).
Каску и бронежилет я не ношу принципиально - считаю, что они могут накликать на меня пули. К тому же, я для себя определила, что на войне я не только журналист, но и мирный житель, у которого нет бронежилета и каски. Люди ходят по улицам в своей обычной одежде. Чем я от них отличаюсь?
Если б я ездила на передовую, в самый эпицентр, я бы, конечно, надевала специальную защиту. Но такое происходит не часто - случайно, либо я за себя как-то не переживаю.
Но мне страшнее не перестрелки и войнушки, а, например, оказаться в батальоне "Восток", которым руководили осетины. Я поехала туда со своими российскими коллегами. Было страшно от осознания того, что если они сейчас узнают, кто я и какое издание представляю, меня тут же расстреляют".
