Встав в один ряд с «Бразилией» и «12-ю обезьянами», «Теорема Зеро» стала третьим большим фильмом Гиллиама, действие которого происходит в условном будущем - и не более обнадеживающим, чем первые два. Главный герой в исполнении Кристофа Вальца одиноко живет в разваливающейся церкви в ожидании звонка (очевидно, от Бога) и имеет обязательство доказать математическую теорему, согласно которой смысла ни в чем нет. Тем временем мир вокруг него поглощен информационным шумом, все уткнулись в экраны портативных гаджетов и ни о каком смысле давно не задумываются. Снималось все это при маленьком бюджете в городе Бухаресте, где Гиллиаму из подручных средств удалось привычно создать одновременно пыльный и уютный ретрофутуристский мир, наполненный таким количеством всевозможных деталей, что они едва ли не интереснее происходящих по сюжету событий. Мы поймали режиссера на кинофестивале в Глазго, чтобы задать пару простых, но важных вопросов по поводу того, что увидели. 

Первый вопрос из области географии. Почему вы решили снимать антиутопический Лондон из «Теоремы Зеро» в Бухаресте?

Все просто. Бухарест - идеальное место, чтобы провести съемки качественно и за вменяемые деньги. На меня, к сожалению, не падают с неба мешки с наличными. Поэтому важно соблюдать баланс. В фильме вы показали футуристический мир, где все счастливы, потому что не в силах отвлечься от своих гаджетов и посмотреть, что происходит вокруг.

Как возникла идея этого общества? 

Идея лежала на поверхности: именно таким становится наш мир сейчас. Так что фильм - реакция на действительность, в которой мы все больше отделяемся от реальной жизни. И это грустно.

То есть вы недовольны современной цивилизацией?

Я - нет.

Ну, может, у нее есть шанс? Или она обречена на порабощение твиттером и фейсбуком?

Ох, не нравятся мне соцсети. Скорее даже так: они меня ужасают. Я их не понимаю. Вот знаменитости говорят с поклонниками через твиттер. Зачем? Почему? Я так не хочу. Я ведь даже не буду частью диалога - потому что диалог виртуальный.

Есть мнение, что соцсети дают людям возможность общаться. Особенно тем, у кого с этим проблемы.

Если люди прежде друг с другом не разговаривали, то с какой стати им контактировать, используя всю эту ерунду. Общение в чате не значит, что отныне они будут что-то значить друг для друга.

Пользуетесь гаджетами?

У нас с вами разные понятия о гаджетах. Вот для меня гаджет - это пульт от телевизора.

И что нам надо сделать, чтобы мир не рухнул под тяжестью потока цифровой информации?

Не уверен, что мы можем его остановить. У человека постоянная потребность изобретать что-то новое. Поэтому сами себе мы не поможем. Процесс необратим. Технологии неудержимы. Знаете, человек - фантастическое существо, он сам главный винтик в механизме собственной гибели. Это как плохая комедия в замедленном темпе.

Вернемся к фильму. Вы где-то сказали, что у вас с большим трудом получалось работать с Кристофом Вальцем, потому что он все на свете превращает в комедию. Это правда?

Не было никаких сложностей! Все прошло быстро и легко с момента его согласия сниматься и до постпродакшена. Кристоф - прекрасный человек, работать с ним одно удовольствие. Конечно, на протяжении проекта случались разногласия. Зато было весело.

Вы действительно хотели, чтобы Мэтт Деймон выглядел в фильме как Отто фон Бисмарк?

А разве не все хотят этого от Мэтта? (Смеется.)

Не могу не спросить вас про ваше многострадальное кино о Дон Кихоте. Новости есть?

Я уже, наверное, раз семь пытался снять картину под рабочим названием «Человек, который убил Дон Кихота», и моего упорства не унять. Наконец я дошел до точки, где мне хочется скинуть с себя этот груз. Думаю, время пришло.

Шон Карран, «Интервью Россия»