С 1-го сентября 2012 года Валерий Калныш, ранее занимавший должность заместителя главного редактора «КоммерсантЪ-Украина» и отвечавший за неделовой блок в газете, возглавил редакцию. Свое первое интервью в качестве главного редактора украинского «Коммерсанта» Валерий дал для «Редакторского портала» во Львове, куда приехал по приглашению Школы журналистики Украинского католического университета - рассказывать студентам о принципах политического репортажа и принципах Ъ-журналистики.

- Валерий, ваше назначение - результат изменения модели менеджмента издательского дома «КоммерсантЪ-Украина»? Кто теперь за что отвечает?

- Андрей Гоголев, который ранее был главным редактором, стал шеф-редактором. Он будет отвечать за финансы и новые проекты ИД. Это в разы больше ответственности и времени, которое тратится. Я отвечаю непосредственно за газету.

- Что изменилось в вашей работе?

- Если раньше я отвечал только за общество, политику, культуру и спорт, то сейчас активно стараюсь интересоваться именно деловыми заметками. Это то, что в силу распределения полномочий проходило в стороне от меня. Поскольку тягаться в понимании тематики со Славой Садовничим, который является редактором отдела финансов, или с Антоном Онуфриенко, который отвечает за отдел бизнеса, я не могу, то в данном случае выступаю скорее как организатор и сторонний зритель. На мне они пробуют свои заметки - насколько текст понятен непрофессионалу. Если у меня не возникло вопросов, значит, и рядовой читатель поймет.

- Рынок деловой прессы в Украине достаточно насыщен, а аудитория его ограничена. Прибылен ли в таких условиях «Коммерсант»?

- Думаю, мы тут несколько по-разному оцениваем рынок. За год с него ушло два издания - «Дело» и «Экономические известия», прекратившие печататься и оставшиеся исключительно в интернете. Теперь их доля рекламы перетекает к нам. Для нас это хорошо, мы этому рады.

- Вы не собираетесь перебраться в онлайн вслед за ними?

- Нет. Бумага - это то, что надо сохранить в любом случае, потому что человек остается человеком. Ему не всегда интересно узнавать новости только из интернета. Он хочет подержать газету, посмотреть на нее, понять, что считается главным, а что второстепенным, соотнести, насколько его восприятие действительности совпадает с мнением редакции. Вопрос даже не в удобстве, а в практике и традиции. Я очень надеюсь, что традицию чтения бумажной газеты по утрам мы в «Коммерсанте» сохраним.

- То есть, вы верите, что бумажная пресса будет существовать дальше?

- Я уверен в том, что она будет существовать. Да, конечно же, схлопнется очень много изданий. Но я хочу, чтобы не схлопнулся «Ъ».

- А как обстоят дела у других проектов ИД «КоммерсантЪ-Украина», кроме собственно «Ъ»? Они приносят прибыль?

- Наши приложения для целевой аудитории - например, «Авто», «Финансы» - очень хорошо зарекомендовали себя и в финансовом, и в читательском плане. Они бесплатны и распространяются в виде вкладок в «Ъ». В сравнении с газетой там больше аналитики, это более эстетская, изысканная пища. Благодаря приложениям мы, несомненно, зарабатываем денег больше, чем зарабатывали бы без них.

- Вы анонсировали запуск радио. Будет ли это проект, аналогичный российскому «КоммерсантЪ FM»?

- Я очень хочу, чтобы оно появилось. Был бы счастлив назвать конкретную дату, когда это радио зазвучит в эфире. Но не могу. Потому что пока идея разговорной радиостанции только обсуждается. Для ИД это очень большое капиталовложение. К сожалению, собственных свободных средств на запуск радио у нас нет - это очень дорого. Напомню, в Киеве было несколько попыток перепрофилировать уже имеющиеся станции в разговорные. Но они оценили сумму капиталовложений и поняли, что на новостном радио заработать нельзя. Я думаю иначе. Думаю, что на разговорном радио в Украине заработать можно. В одной Москве, по моим (не самым точным) оценкам, работает восемь разговорных радиостанций, и они как-то окупаются.

- Чем же вы собираетесь привлечь слушателя, если он не привык к разговорному радио?

- Сформировать интерес. Мы - нация, которая любит поговорить. Этим я объясняю, например, интерес к телевизионным ток-шоу. Киселев и Шустер на рынке уже несколько лет, а интерес к ним не ослабевает. Плюс, конечно, новости. Газета дает новости вчерашнего дня - например, все событийные заметки в «Ъ» начинаются со слова «вчера». Имея такой ресурс как радиостанция, мы могли бы выдавать новости «сегодня на сегодня», да что там - сейчас на сейчас. Но это большие затраты. Прежде всего, на оплату журналистской работы. Разговорное радио - это не только дискуссионная площадка, где можно поговорить на заданную тему. Это получение информации, которой ни у кого нет. А для этого нужны профессионалы.

- Не было бы дешевле запустить интернет-радио?

- Там все-таки не та аудитория. Она не очень интересна рекламодателю. Самая благодарная аудитория радиослушателей - это водители, до которых добраться через интернет достаточно трудно. Выходить в формате подкастов может позволить себе радио Би-би-си. Но для нас, помимо гражданской миссии, это еще и зарабатывание денег. Пока у нас есть некий бизнес-план, прикидка по наполняемости, но нет никаких мыслей о том, где и на каких частотах радио будет вещать. Думаю, что логично было бы начать с Киева.

- Возвращаясь к разговору о рынке деловой прессы: кого бы вы назвали главными конкурентами «Ъ»?

- У «Ъ» нет конкурентов. Я серьезно, это не бахвальство. На рынке ежедневной деловой прессы остались только мы. Есть еженедельники - «Деловая столица», «Бизнес». Есть, наверное, еще какие-то издания. Но мы работаем на разных полях. Они выдают аналитику, большие вдумчивые тексты, основывающиеся частично и на заметках «Ъ». Конечно, у них есть и эксклюзивы. Возможно, это достаточно условное допущение, конкурентом для нас является «Forbes. Украина». Но наши редакции построены по разным принципам. Поэтому формально конкурентов у «Ъ» пока нет.

- Вы рекомендуете сотрудникам читать деловую прессу?

- Обязательно! Потому что отсутствие конкурентов в ежедневном сегменте привело к тому, что у журналистов не полируется кровь. Мы не видим врага, не видим конкурента, не видим, с кем бороться. Раньше редколлегии в «Ъ» происходили следующим образом: мы садимся, вот «Экономические известия», вот «Дело», вот «Сегодня», вот «Комсомольская правда», и мы их анализируем. Ищем то, что в газетном жаргоне называется «прососами» - их эксклюзивы, которые мы пропустили. Начинается разбор полетов: почему так произошло, что «Дело» о чем-то узнало, а мы не узнали? Сейчас этот образ условного врага ушел. И я прилагаю массу усилий для того, чтобы появились хоть какие-то ориентиры. В данном случае это интернет-версии деловых СМИ, где появляются какие-то новости, не отстреленные нами в течение дня.

- «Ъ» и в России, и в Украине создал собственную школу журналистики с достаточно жесткими стандартами. Как бы вы охарактеризовали принципы журналистики по-коммерсантовски?

- Прежде всего, речь идет об объективной, неангажированной, честной, взвешенной, сбалансированной журналистике. Потому что для нас репутация - это, пожалуй, самое главное. Для меня как главного редактора - хотя, возможно, гендиректор со мной не согласится - деньги не являются главным мерилом успешности «Ъ». Да, успешным можно назвать СМИ, которое зарабатывает деньги, способное себя содержать, имеющее возможность повышать зарплаты своих сотрудников, обеспечить социальный пакет и медицинскую страховку. Все это есть в «Ъ». Мы платим белые зарплаты и белые налоги с белых зарплат, мы не джинсуем - и это тоже показатель.

Я говорю о репутации - это когда люди нам верят. Когда, прочитав заметку в «Ъ», они могут сказать: если так написано в «Ъ», значит, так и есть на самом деле. Вся школа коммерсантовской журналистики стоит на этом. Мы достаточно принципиальные люди, не продаемся, рассказываем все как есть вне зависимости от того, устраивает это кого-то, в том числе власть, или не устраивает. Стараемся жить и работать с ними на равных. Хотим, чтобы нас уважали, и не потому, что мы обладаем какими-то регалиями, а потому, что мы рассказываем все по-честному.

- В журналистской среде ходят легенды о том, что «Ъ» - это школа выживания: жесткий график, строгие требования, штрафы...

- Это верно. Скажем, рабочий день начинается у всех по-разному - для кого-то может начаться в восемь утра, например, но заканчивается для всех в 22.00. В это время по графику газета должна уйти в печать, поэтому до этого момента все в строю, все работают. Так работают по пять-шесть дней в неделю.

И штрафы есть. Я уже говорил о прососе, но есть еще термин «циничный просос». Просос - это когда ты пропустил какое-то событие в силу объективных причин. «Циничный просос» - это когда ты знал, что произошло, но не написал об этом. Вот это карается штрафом. Поэтому да, это школа выживания, которую не все выдерживают. Всего в газете работает около 180 человек, а пишущих людей, творцов, человек сорок. Так вот, из сорока стариков, которые начинали «Ъ» в Украине в 2005 году, осталось десять-пятнадцать. Есть текучка кадров: люди вырастают, кто-то занимает высокие посты в редакции, кто-то уходит в другие медиа и там тоже становится заметным человеком. Но это хорошая школа: если работодатель спрашивает, где ты работал, а ты отвечаешь, что в «Ъ», можно быть уверенным: тебя возьмут. Поскольку все знают, что в «Ъ» работают тяжело, но профессионально.

- Например, Мустафа Найем и Константин Усов начинали в «Ъ», ушли и стали звездами. Вы не жалеете о том, что их потеряли?

- Да, Мустафа и Костя работали в «Ъ», хорошо работали.

Если говорить о Мустафе, то элемент сожаления был. Когда меня о нем спрашивают, я всегда отвечаю, что он - хороший репортер. Именно репортер. Он умудрялся доставать эксклюзивы, которых не было ни у кого. За это его и ценили, благодаря этому у него сформировалось имя, и все знают Мустафу прежде всего как репортера. Но как его друг я могу позволить себе сказать, что мне не совсем близка его, скажем так, общественная деятельность. Мне кажется, что иногда Мустафа перестает быть репортером и переходит на другую сторону баррикад. Это не совсем правильно, хотя это его личное дело. Но то, что Муся получил в «Ъ», с ним и осталось, и я думаю, что ему это было полезно.

Что же касается Кости Усова, то мы обсуждали с ним его поход в народные депутаты. Мне кажется, он немного решил сместить фокус. Честно говоря, я сомневаюсь, что он станет депутатом, но это начало большого пути: если он решил посвятить себя политике, публичной деятельности, то лучшей тренировки, чем участие в выборах по мажоритарному округу, не придумать. Я рад за него, он молодец.

- Как вы относитесь к скандалу вокруг ТВі? Вы согласны с тем, что это пример прямого государственного давления на СМИ?

- Нет. Я не считаю это примером государственного давления. Это сложная история. С точки зрения журналиста, мне не совсем близки те люди, которые безапелляционно рвут тельняшку на себе и в каждом случае, когда кто-то трогает журналистов, видят только попрание свободы слова, цензуру и давление. Мне кажется, что во многом в той ситуации, в которой сейчас оказался ТВі, виноват сам ТВі. Мне кажется, что их просто поймали. Трудно поймать того, кто не дает для этого никаких оснований. В данном случае основания были, как мне кажется, в не совсем честной и прозрачной финансовой деятельности канала, давшей власти возможность их ухватить на совершенно законных основаниях.

Да, конечно, власть заинтересована в том, чтобы оппозиционного канала было меньше, чтоб его видело меньше людей. Но основания законны. По-журналистски мне близка идея сбора денег для того, чтобы выкупить долг перед налоговой, и параллель с Тарасом Шевченко. Но у меня возникает вопрос: а где инвестор? Ведь канал принадлежит господину Кагаловскому, в общем-то, не самому бедному человеку, для которого четыре миллиона гривен - полмиллиона долларов - не самая большая сумма. Почему он не может погасить долг? Почему за канал должны платить рядовые зрители? Я понимаю, это непопулярное мнение.

- По-вашему, в Украине есть проблемы со свободой слова?

- Безусловно. Но здесь надо различать понятия. Я уверен, что у нас нет цензуры как таковой. Нет специального органа, отслеживающего публикации и сюжеты, говорящего, о чем писать и о чем не писать.

Еще на заре прихода Януковича к власти у меня был разговор с одним представителем его президентской администрации. Тогда начали бунтовать телевизионные журналисты - «1+1» и СТБ. Заявляли о цензуре, давлении, запрещенных темах. Поэтому я спросил чиновника из АП, отвечавшего за медиа: зачем вы давите на телеканалы? Он ответил: «Мы давим тех, кто гнется. Кто не гнется, те могут писать все, что они хотят. Но если гнутся, мы будем их использовать по полной». Думаю, речь у нас идет прежде всего об экономической цензуре, которую устанавливают собственники СМИ, приходя к выводу, что какие-то темы лучше замолчать.

Мария Стасенко, Редакторский портал

Фото Анастасии Гавришовой