Обществу, неспособному создавать утопии и воодушевляться ими, угрожает склероз и разрушение. Эти слова, сказанные совершенно по другому поводу и в другом месте, явно были близки сердцу советских партийных идеологов. Бесконечное мифотворчество способствовало, как им казалось, цементированию народа и государства в единое и вечное целое. Как заметил еще в 1924 году мудрый Бердяев, утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем это представлялось раньше. И возник другой мучительный вопрос: как избежать окончательного их осуществления?

Мечты одного человека – это кошмары другого. Советская утопия оказалась несовместимой с жизнью. С обыденной жизнью обычных людей, предпочитающих сытость скудости. В то же время, миллионы людей верили в киношный штурм Зимнего дворца, в моральную чистоту Павлика Морозова и его многочисленных последователей, в рабочую доблесть Стаханова и в самостоятельность поэтических текстов Гамзатова… А заодно – в абсолютную, дьявольскую агрессивность НАТО (результат мы выдыхаем и сегодня).

В семидесятые годы прошлого века я сидел в зоне с человеком, получившим свой 25-летний срок заключения в начале пятидесятых. Начинал он свой срок во Владимирской тюрьме, несколько лет сидел в одной камере с бывшим мэром Краснодона, руководившим городом в годы нацистской оккупации. Однажды бывший краснодонский мэр, человек преклонных лет, решился написать заявление Генеральному Прокурору СССР Руденко. И просил он в заявлении не о снисхождении, не о сокращении срока, просил об одном – снять с него эпизоды, вмененные ему в вину, но в действительности не имевшие места. Спустя несколько недель в тюрьму приехал молоденький представитель Генеральной Прокуратуры, вызвал старика и откровенно сказал: «Ваша просьба отклонена. На книге «Молодая гвардия» мы воспитываем миллионы советских детей, а вы хотите, чтобы мы изменили и эту великую книгу? Этого не будет». И этого не было. Старый мэр вскоре умер там же, во Владимирской тюрьме, а миллионы советских юношей и девушек постигали мифологизированную историю своей страны. Утопия, как известно, укрепляется мифами.

На прошлой неделе на нескольких телевизионных каналах мелькнуло сообщение о любительском футбольном матче на киевском стадионе «Старт». Более подробно событие осветил «1+1». Так, незаметно для широкой украинской публики, растворился в небытии еще один популярный миф советской поры, рожденный в послевоенные годы писателем-соцреалистом (а не фантастом!) Львом Кассилем, миф о якобы сыгранном в оккупированном Киеве футбольном матче смерти. Вышедший недавно на пенсию заместитель председателя СБУ Владимир Ильич Пристайко на основании множества документов и воспоминаний сделал блестящую книгу и издал ее собственным коштом. «Чи був „матч смерті?» - это аккуратный, спокойный и честный текст, развенчивающий еще одну ложь нашего недавнего прошлого. Ложь, состоявшую в том, что якобы все участники того матча с украинской стороны были расстреляны фашистами…

И был на стадионе «Старт» матч дружбы. Играли журналисты Украины с журналистами Германии. Выиграли наши со счетом 5:1. Так заканчивалась эта давняя и долгая история, полная лжи и крови, умалчиваний и спекуляций. Заканчивалась при пустых зрительских скамьях, без обилия телекамер и микрофонов. Вероятно, в этом есть своя логика: громкая, длинная ложь, въевшаяся намертво в сознание миллионов, умирает тихо и малозаметно.

Интересно, учтут ли этот опыт недолговечности исторической лжи наши современные мифотворцы, пытающиеся компенсировать свои собственные комплексы новыми, украинскими фантазмами?