В Киеве на Андреевском, возле дома Михаила Булгакова его поклонники из самых добрых побуждений установили неудачный памятник. Великий киевлянин отдыхает на скамейке с краешку, оставляя место всем желающим присесть рядом и даже сфотографироваться с ним.
И вот из толпы прохожих, туристов и просто желающих себя запечатлеть на фото вместе со знаменитостью вырываются развеселые ребята и девчата с мобилами, сигаретами и бутылками пива в руках, садятся близко, иногда обнимая гения или придумывая иные позы. Друзья и подружки в азарте и неподдельном веселье, меняясь местами, азартно пользуются ассортиментом и доступностью цифровой фототехники, своих «мыльниц», делают задорно многотысячные фотки.
Я гляжу на эти сцены эксцентричного фотографирования и мне кажется... Вряд ли все эти фотографы из толпы много читали Михаила Булгакова. Кажется, что и не все из них заходят в его музей. Но, наверняка, Михаил Афанасьевич не часто позволял подобное панибратство. И уж точно соблюдал честь и достоинство. Тем более со случайными людьми. А теперь классик предстает как новое развлечение для обладателей всех «мыльниц» мира.
«Снять все!» - значит «все дозволено». Таков смысл наших бесчисленных реалити-шоу и всяческих клонов, заимствованных за рубежом по собственной творческой импотенции, и в частности новой программы «1+1» «Зняти все». Не будем ханжами. Разве широкие массы не любят обнажений и разоблачений? В сюжете пять женщин из Киева, разного возраста, со своей частной жизнью, сами снимают себя на портативные камеры.
Что именно снимают, повернув к себе объективы, эти женщины, получив видеокамеры? Автопортрет бойкой, ну просто из гущи народной, Нины-таксистки- просто «жесть» с небольшим налетом истерики? Сцена рвоты от устрицы - увлекательно и наглядно. Трудные воспоминания о том, с кем я вчера была... Чего только в городе не бывает.
Какая свобода высказывания! Под знаменем экстремального любимца телепублики соседнего Нагиева, у которого можно увидеть и совсем интимное: когда один супруг жил со своей женой и одновременно с тещей. Может, и клево! Устарел.
Но для меня, имеющему некоторое отношение к телевидению и кино, небезынтересно: что снимается и как? В профессиональном смысле. Какие эксперименты и открытия были на изобразительном фронте. В документалистике. Ведь девушки с видеоаппаратами хоть и самодеятельно, но изображают. Сами себя. Еще что?
Во все времена в документалистике имела значение точная и со смыслом фиксация факта, а также - чувствуется ли в материале, громко говоря, «жизнь человеческого духа». ...Оправдания во всевидящей «живой камере или звуке», жизни врасплох, как на улице или в постели, любители «вольных» камер, болтающихся, как мотня, - понты для самодеятельности. Что вижу, то снимаю (в себе или вокруг) - чужое для нашей школы документалистики. Даже если это клонировано за большие или малые деньги в Израиле, Штатах, любой Хацапетовке. Недостойно. Выпендреж с раздеванием. Как говорят операторы, полное «нестояние кадра». При любом выворачивании внутренностей.
Есть с чем сравнить. Или не надо сравнивать? Но отмечается, что пятеро женщин показывают и некоторые «национальные особенности». Простой и выдающийся пример нашего Мурата Мамедова. Да, еще в прошлом веке он сделал на «Хронике» гениальную короткометражку. И абсолютно украинский документальный фильм. Поздней осенью обыкновенные бабы из обыкновенного украинского села съехались-сошлись в лесу, чтобы насобирать, заготовить на зиму дров и хвороста. Погукались, пособирали и отправились обратно с поклажами по домам.
Все! И жизнь, и слезы, и доля, и время в этом шедевре, когда его посмотришь. Но на сегодня - нерейтингово. Или совсем новые волны реалити-шоу затмили настоящую документалистику? Ради чего - рвоты от устрицы? Стыдно использовать для этого даже дешевую «мыльницу». Чтобы отразить псевдожизнь?
Что стоит стать Чайкой
Я стал вспоминать, где же еще меня поразила ситуация со съемкой самой себя. И тогда я припомнил, хотя никогда и не забывал, о другом - трагическом шедевре жизни и документального кино. Знаете ли вы фильм военных времен «Машенька» и его героиню актрису Валентину Караваеву? Я в своем военном детстве видел в кино это ласковое милое лицо, столь необходимое тогда всем. А потом...
Наши знаменитые Высшие курсы сценаристов и режиссеров размещались в московском старом Доме кино на Поварской. Там же был Театр-студия киноактера, где играли в спектаклях бывшие советские кинозвезды, спившиеся или просто несчастные от простоев. Иногда в буфете мелькало и это давно виденное поношенное лицо. Совсем без внимания...
О судьбе Машеньки - Валентины Караваевой я не без потрясения узнал много позже из документального фильма Георгия Параджанова (родственника нашего Сергея Параджанова), картина появилась и на ТВ. Лента прокручивалась с болью, как и Валина необычайная, трагически светлая жизнь.
Успех фильма Юлия Райзмана с Валентиной в главной роли был триумфальным. И в народе, и с награждением Сталинской премией. Для молодой актрисы открывалась широкая дорога. Она была приглашена тем же режиссером снова на главную роль. Начались съемки в тыловом Куйбышеве. Машина везла Валю из гостиницы на съемочную площадку. Ужасная катастрофа. Машина перевернулась вместе с Валиной жизнью. Тяжелые травмы, лишавшие ее материнства. Но лицо... Остался шрам. Ужас для крупных планов и страшная трагедия киноактрисы.
Прощай кино. Но есть ведь театр. Перебиваясь в провинции и выступая в случайных концертах, Валентина все же добирается до столицы. И чудо! Сам Юрий Завадский поручает ей главную роль Нины Заречной в чеховской Чайке. Молодая, необычайно одаренная актриса играет замечательно, но всего несколько спектаклей. И театр не состоялся.
Но случилось в ее судьбе еще одно редкостное событие. На дипломатическом приеме Валя знакомится с английским дипломатом, знатным и богатющим Чапменом, который в нее по уши влюбляется. Караваева становится госпожой Чапмен и, превозмогая советские запретительные законы, перебирается в Англию. Она живет в родовом замке, иногда участвует в любительских спектаклях, лечится у дорогих врачей, надеясь избавиться от шрама.
Все тщетно на чужбине, даже при любящем муже, когда «все есть» вместе с нарядами и путешествиями. Шрам остается, съемок нет, жизнь чужая, в театр здесь не приглашают. На шестом году английской жизни Валентина начинает писать начальству на родину письма, желая вернуться. Известно куда.
И тут дружно подают свои голоса все возмущенные таким поведением женщины нашей программы «Зняти все!» и не только: «Дура! Чокнутая! Чего тебе не хватало? От жиру бесишься!.. Куда ты прешься? В НКВД, ходить в сиреневых трико и жрать докторскую колбасу?!. Из замка...».
Как лауреат Сталинской премии и автор целого трактата в письмах «Почему я хочу вернуться в СССР», под проклятия родителей мужа и угроз лишения крупного наследства Чепман-Караваевой удается вернуться. Одной. Ни съемок, ни приличного театра не наблюдается. Перебивается игрой в Театре киноактера и дубляжами. Вы слышали, как ее славным голосом говорили на экране Марлен Дитрих, Грета Гарбо, Бетт Девис.
Скитается бывшая звезда по съемным квартирам, стрессы, почти нищенство, одиночество... Но надо же играть и сниматься. Собрав деньги, покупает съемочную камеру 8-мм, пленку, проектор и устраивает необходимое кино у себя в крохотной квартирке... Если меня не приглашают сниматься, я сама буду снимать себя. И снимает, и относит проявлять, а потом смотрит у себя дома на проекторе. «Я - чайка!».
Когда Валентина Караваева внезапно скончалась, залитая водой из прорвавшейся трубы, удалось восстановить некоторые пленки. Больше всего она любила быть в кадре и говорить, как в пьесе: «Я чайка, я чайка... Люди, львы, орлы и куропатки... все, жизни свершив печальный круг, угасли»...
Да, угасла и жизнь знаменитой и печальной Машеньки-Караваевой, которая даже перед смертью вынужденно сама себя снимала в любимой роли Чайки. Потому что не могла не играть и не сниматься. Хотя и не была, как сегодня говорят, успешной.
Разные люди при разных обстоятельствах снимают и снимаются. Тут дело не во времени, а в чем-то ином. Возможно, в том, в чьих руках камера. Но что-то сломалось в этом «лентопротяжном механизме». К тому же, многие камеры-«мыльницы» не отмывают содержимым, а пачкают, до трусов включительно.
Но тогда и птичка никак не вылетает.
Что говорить об изображении, когда сама действительность порой походит на переполненный мусорный бак. И целые жанры растворяются в нерезкости - трагедия, комедия... И то и другое заменяется злостью и руганью. Ладно, «Пусть говорят!» и «Зняти все!».
