Когда «Большая политика» на «Интере» стала выходить в изменённом формате, это, без преувеличения, обрадовало. Казалось: вот он, прорыв, вот он, выход за привычные рамки и отказ от привычных штампов, вот она, современная модель политического ток-шоу на телевидении.
Речь не только об антураже: круглый стол в центре и трибуны где-то сбоку, на периферии. Точнее, речь не только о том, что круглый стол, в отличие от трибун, поощрял вести дискуссию, а не провозглашать декларации и прокламации. Круглый стол в центре и трибуны на периферии словно бы символизировали изменение ролей. Они словно показывали: политики отныне будут всего лишь давать информацию к размышлению, а в центре внимания будут вовсе не они.
Следя за дискуссией Отара Довженко и Сергея Грабовского о том, каково предназначение журналистики - быть беспристрастной или же называть вещи своими именами, нельзя не признать: применительно к нашему телевидению дискуссия эта беспредметна. Схоластика чистой воды - вот что она такое. И вот почему.
Как и в любом производстве (а производство информации - это тоже производство), в сфере массовой информации существует разделение труда. Политики создают события, информационные поводы. Репортёры сообщают об этих событиях. Комментаторы их интерпретируют и комментируют. Аналитики их анализируют. Публицисты добавляют ко всему этому эмоции. (Журналистские расследования как особый жанр оставим за скобками, тем более что на украинском телевидении их - настоящих - не ах как много.) В результате получается конечный, готовый к употреблению продукт. Убери из этого процесса хоть одну стадию - и вместо готового продукта мы получим полуфабрикат, в лучшем случае «условно съедобный».
На нашем телевидении всё не так. Политики создают события. Они же, политики, их интерпретируют и комментируют. Они же, политики, их анализируют. Они же их эмоционально окрашивают. Журналистам остаётся одно-единственное - транслировать, служить средством коммуникации. Не субъектом, а именно средством. Согласитесь: понятия «пристрастно» или «беспристрастно», а тем более «называть вещи своими именами» к средству, к сугубо техническому приспособлению малоприменимы. Помимо всего прочего, от технического приспособления никто не ожидает, что оно вдруг начнёт выдвигать требования, кто и с какой целью должен его использовать.
И началось это вовсе не сегодня и не год назад. Один из парадоксов украинской истории: в самый разгар демократической оттепели журналисты добровольно, из самых лучших побуждений, во имя тех самых объективности и беспристрастности сами отказались от роли субъектов и даже не заметили, как превратились в средство. А роль субъектов коммуникации оказалась монополизирована политиками.
В этих условиях чрезвычайно легко и незаметно можно было проделать то, что и наблюдается: комментировать, анализировать и эмоционально окрашивать события стали сначала не все политики, а потом и вовсе избранные политики, проверенные на благонадёжность.
Когда о качестве товара вам рассказывают производители этого товара и только они - это никакая не информация, а реклама. Политического товара это касается в такой же мере. Когда общество лишено возможности интерпретировать и анализировать политические события, исходя из своих собственных интересов и ожиданий, с точки зрения потребителя - ни о какой свободе слова не может быть и речи. Повторюсь: все ли политики комментируют и анализируют события или же только назначенные и доверенные - это уже не важно; общество от эфира отлучено, и отлучено давно.
Припоминается один из выпусков «Свободы слова» (ICTV) конца минувшего года. Некий депутат, представитель правящей коалиции (если не ошибаюсь, Блока Литвина) называл тех, кто заинтересован в проведении парламентских выборов в 2011 году: политические лузеры, популисты, реваншисты, нечистые на руку высокие чиновники, потерявшие хлебные должности. Ведущий проекта Андрей Куликов возьми да и добавь к этому списку: «Избиратели, не голосовавшие за такой парламент, каким он стал». Все без исключения политики, находившиеся в студии, - как от власти, так и от оппозиции - раскрыли от удивления рты. Они давно уже отвыкли (точнее, их давно уже отучили) от того, что их деятельность можно рассматривать под таким углом зрения.
Так вот, когда за круглым столом в студии Киселёва стали рассаживаться не депутаты и министры, а журналисты и общественные деятели, это произвело впечатление, словно в давно и наглухо закрытом помещении вдруг открыли окно, и свежий ветер ворвался в его застоявшуюся, затхлую атмосферу. Увы, впечатление это очень скоро улетучилось.
Слишком уж необычными оказались приглашаемые в студию персонажи - одни и те же завсегдатаи. Не аргументы, а наборы догм, не подлежащих сомнению, - вот каким оказался их аналитический инструментарий. Не сопереживание, не нерв общества, а эпатаж - вот каким оказался инструментарий публицистический. Очень скоро стало ясно: привлечение «представителей общества» в том виде, в каком это практикует Киселёв, только дискредитирует идею. Ведущий «Большой политики» словно задался целью убедить зрителей: когда разговор о политике ведут не министры и не депутаты, ни на что серьёзное рассчитывать не приходится - так, разве что на детский лепет. «Общество не доросло до того, чтобы самостоятельно определять, что для него хорошо, а что плохо», - словно подчёркивает Киселёв каждым своим выпуском.
Не глубины дискуссий, а зрелищности в самом примитивном понимании этого слова - вот чего добивается Киселёв, вот на что он делает ставку. На внешний эффект, на скандальность. По сравнению с «Большой политикой» скандальность программ Савика Шустера - всего лишь невинная проделка мальчика из интеллигентной семьи. Достаточно посмотреть хотя бы список завсегдатаев обеих программ. Информационная ценность многочасовых словопрений у Киселёва стала стремительно приближаться к нулю. С таким же успехом можно было бы с одной стороны стола посадить уборщицу тётю Полю, а с другой - уборщицу бабу Марину. И представители общества были б налицо, и дискуссию они такую бы развели - загляденье! «Политика для убогих» - вот какого формата всё с большей очевидностью стал придерживаться Киселёв.
Рано или поздно всё это должно было окончиться тем, что произошло в эфире 11 марта стараниями Олеся Бузины, Сергея Пояркова и самого «мэтра». И дело не в том, что Киселёв не догадался прервать трансляцию - в конце концов, он мог просто растеряться во время нештатной ситуации. Дело в том, что не было никакой растерянности. Видеокадры - неумолимые свидетели: пока «оппоненты» рассказывали, а ещё больше показывали, что они друг о друге думают, Киселёв... плотоядно улыбался.
Что ж, он сам выставил планку своей программе: теперь на меньшее, чем на «что-нибудь этакое» в каждом выпуске, его преданные зрители вряд ли согласятся. А обсуждение насущных проблем? Оно теперь лишь предлог, формальный повод для того, чтобы что-нибудь «устругнуть». Всего лишь фон. Как сюжет в порнографическом фильме, сам по себе не имеющий ни малейшего значения и ни малейшего смысла. Пусть гости студии хоть абракадаброй изъясняются, лишь бы что-нибудь «учудили».
Кстати, это - своего рода ноу-хау. До сих пор не виданный на украинском телевидении способ устроить профанацию свободы слова, когда обсуждение насущных проблем проходит в режиме «вроде бы да, но по существу нет».
Это - одна сторона «Большой политики». Есть и другая.
... Совсем недавно на одном из форумов прочитал: в Украине нет и не может быть ни интеллекта, ни культуры, здесь процветает махровый нацизм. Ссылался автор поста на Ирину Фарион и её незабываемый перформанс в детском саду. Да, писал это откровенный украинофоб, для которого слово «Украина» - ругательное. Хотел было ему ответить - вспомнить про Владимира Жириновского с его «Где ступала нога российского солдата, там Россия», напомнить о том, что по сравнению с Жириновским Фарион - никто, и звать её никак, никаких ответственных постов она не занимает и не занимала и на официальную политику не влияет ни малейшим образом. Даже на «Добавить сообщение» нажал.
И тут вдруг сработал внутренний тормоз. Нет, не только потому, что вспомнилось: респектабельные национал-демократы неоднократно вполне открыто и официально приглашали в союзники то УНА-УНСО (как, например, на парламентских выборах 1998 года), то ВО «Свобода» (как, например, на президентских выборах 2010 года); респектабельные национал-демократы частенько включают ВО «Свобода» в список «державницьких» и «патриотических» сил.
Вспомнилась та же «Большая политика» от 4 марта. А именно обсуждение романа Василя Шкляра «Чёрный ворон». «Защищать» роман и его автора должны были Ирина Фарион, Сергей Поярков, уважаемый Владимир Яворивский и ещё более уважаемый Алексей Гарань. Да простит мне господин Поярков отсутствие титула «уважаемый»: после 11 марта он стал невозможен. Пририсовывать к портретам оппонентов усики (хорошо хоть, не рожки) - это не уровень уважаемого публициста. А к чему сводилась «защита» Шевченко в исполнении Пояркова? Олесь Бузина по привычке клеймил и разоблачал великого поэта, а Поярков взял да ответил: «Да сам ты Шевченко, от Шевченко и слышу!». Глубина аргументации - закачаешься. Избави Господи от такой «защиты».
Так вот, «Большая политика» 4 марта. Алексей Гарань был приглашён защищать Шкляра как историк. По крайней мере, Киселёв просил его оценить историческую достоверность романа. Гость студии честно признался: прочесть роман он не успел, только отрывки. Но не это главное. Если не ошибаюсь, специальность, полученная Гаранём в университете, - история международных отношений. Ныне он возглавляет Школу политической аналитики при Могилянке. Осталась самая малость - выяснить, каким боком восстания 1920-х годов касаются то ли истории международных отношений, то ли политической аналитики.
Не припоминается, чтобы на медицинские ток-шоу приглашали стоматолога обсуждать лечение гриппа. Не припоминается, чтобы на «социальные» ток-шоу приглашали учителя химии обсуждать проблемы преподавания в школе географии. И только в политических ток-шоу считается хорошим тоном приглашать «экспертов вообще»: политологов сплошь и рядом расспрашивают об экономике, социологов пытают на предмет внешнеполитических прогнозов, от экономистов добиваются квалифицированного мнения о внутрипартийных раскладах. Ток-шоу Евгения Киселёва претендует на высокий уровень, и приглашать «не тех» экспертов он, вроде бы, не должен. Так что же, он намеренно стремится посадить гостей в лужу? Уличить их в несостоятельности? «Срезать»? Усилить тем самым скандальную интригу? Общая тональность выпусков программы заставляет не отбрасывать это предположение.
Что же касается гостей студии... По-хорошему, придя туда и увидев «весь списочек», Гарань и Яворивский должны были бы тут же развернуться и уйти. Возможно, крепко хлопнув при этом студийной дверью. И не потому даже, что пытаться спорить с Еленой Бондаренко и Александром Чаленко - заведомо пустопорожняя трата времени. Хлопнуть дверью следовало по другой причине: очень уж специфическая роль была отведена Гараню и Яворивскому - роль единомышленников Ирины Фарион. Именно эту роль они и играли, оставшись в студии.
Пройдёт всего несколько дней, и многие зрители забудут факты, забудут конкретику. А впечатление останется, останется в памяти картинка: Гарань, Поярков и Фарион, сидящие рядом и отстаивающие одни и те же идеи.
Зачем убеждённый противник украинского национализма Киселёв с мазохистским упоением приглашает и приглашает в студию представителей «Свободы»? Да затем, чтобы показать телезрителям: все патриоты такие; что Гарань, что Яворивский, что Фарион - одна шайка-лейка, сколько бы ни называли они себя демократами. Методично, из выпуска в выпуск Киселёв создаёт «доказательства»: все украинские патриоты - ксенофобы, шовинисты и вообще люди малоприятные. Вот затем и нужны ему Фарион и её однопартийцы. Вот затем и нужны ему уважаемые и авторитетные учёные и общественные деятели, вынужденные сидеть рядом с Фарион и играть с ней в одной команде.
И пусть Фарион обвиняет оппонентов в том, что они говорят «мовою окупантів». Сидящего рядом русскоязычного Пояркова, всего полминуты назад точно так же говорившего тією ж мовою, это нимало не смущает.
Ведущий ток-шоу может вынашивать планы и идеи каких угодно хитроумных манипуляций. Без гостей программы он бессилен. Единственное, что требуется от гостей, - это не подыгрывать ему, не соглашаться играть в предложенную им игру. А игра Евгения Киселёва в «Большую политику» выглядит всё более и более неприглядной.
