- Анатолий, увольнение по собственному желанию из журнала «Шо» вы связываете в первую очередь с тем, что у вас нет возможности находиться в Украине и полноценно работать. Если бы такая возможность была, вы бы продолжили сотрудничество с журналом?

- Присутствие в редакции позволяло влиять на производственные решения в процессе сдачи номера, корректировать содержание и убеждать разношерстный коллектив в преимуществах того или иного элемента, будь это интервью с Люцифером или фотография монашки, пожирающей ребенка. Когда наше с Машаровой (Наталия Машарова, бывший бильд-редактор и фотограф журнала «Шо», которая написала заявление об увольнении одновременно с Анатолием Ульяновым - Е.К.) присутствие на летучках в редакции стало географически невозможным, журнал постепенно возобновил обращение к тем стратегиям, на которые ориентировался до нашего прихода в штат. В подобных обстоятельствах не вижу смысла в наших услугах. Мы понимаем словосочетание «культурное сопротивление» по-своему и не обнаруживаем необходимости в привлечении нас для создания толерантного издания о жизни поэтов. Бесспорно, работа в «Шо» была ценным опытом, я бесконечно благодарен всей нашей прекрасной команде, но убежден: этот опыт исчерпан и пора двигаться дальше. Тем более, что в новых для нас финансовых обстоятельствах существовать на ресурсы, которые может позволить себе украинское арт-издание во дни кризиса попросту невозможно.

- Готова ли, по вашему мнению, страна, в которой даже главные редакторы тиражных изданий не видят разницы между культурой, светскими мероприятиями и entertainment, к «культурному сопротивлению»? Не является ли в этом контексте фикцией слоган журнала?

- Всё становится фикцией, превращаясь в слоган для товара. Что до готовности к культурному сопротивлению... Мне кажется, что потребность в нем есть лишь у катастрофически малого числа непонятно как выживших в Украине людей. Всем остальным достаточно натюрмортов в золотых багетах. Украина, как и всякая ментально нищая страна, чей среднегражданин - постколониальное быдло, всегда будет компенсировать свою умственную несостоятельность расфуфыриванием материального. Черни подавай светские тусовки, плазмы фэшн-ТВ на каждой станции метро, «венские балы», дорогую жратву и одежду. Потому что именно так чернь представляет жизнь в мире, в котором ей хотелось бы оказаться, так чернь представляет себе мир «этих далеких, красивых и богатых» - тех, кем этой черни нестерпимо хочется стать.

Как же можно сопротивляться тому, что обожаешь? Заметьте, чем более нищий человек, тем сильнее ему жаждется собрать все дорогие и бессмысленные безделушки мира. Так и рождается театр «обеспеченных жлобов» - то, что мы можем увидеть на любой светской тусовке Киева. Одни колхозники в дорогих тряпках приходят показать другим колхозникам в дорогих тряпках, что, мол, «и мы не лыком шиты у нас тут, в Макеевке». Получается такая гаденькая игра в элиту. Поэтому, убежден, если подлинное культурное сопротивление и может случиться в современной преднацистской Украине, то только после того, как эта страна переживет взаправдашнюю диктатуру. Иначе и быть не может с постколониальными cкопищами рабов. Свобода вызывает у них желание периодически купаться в клетке с кровью.

- Какими были ваши достижения?

- В «Шо», пожалуй, - это рубрика «Тема номера».

­- Какими были ваши ошибки?

- Чтобы руководить творческим коллективом, нужно быть немножко фашистом. Фашист из меня, мягко говоря, х-вый. Все допущенные мною ошибки являются исходящими из моего нежелания строить холодные деловые отношения с коллективом, неумения символически «нагнуть и трахать» вне пространства собственного текста.

Казалось бы,  журнал - это производство, его сотрудники - это должности с обязанностями. Так вот, подобное отношение предполагает некоторую жестокость, которая мне чужда. Я по-прежнему сторонник утопии, где дружеская кооперация вокруг Идеи - более достойная мечта, нежели повышение продаж путем сведения людей до пашущей скотины. Мне жалко ублюдков, восхищающихся образами лидеров в духе Анны Винтур, которая, как известно, вместе с Дьяволом носит Prada. Такое восхищение видится мне трепетом овец перед молотом бойни - жалкое капиталистическое пресмыкание, не находите? В моем понимании, сотрудника нужно совращать своими убеждениями, а не подчинять своей воле.

- Какую публикацию в журнале вы считаете главной?

- Исключительно важной считаю публикацию в декабрьском номере журнала «Шо» за 2009  год темы «Голоса из радуги», в рамках которой о своей жизни рассказывали гомосексуалы, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры. Как вы помните, совсем недавно националистический экскрементарий сжег в Украине арт-центр и устроил погром двух литературных презентаций первой антологии ЛГБТ-поэзии. Украина, как и положено банановой республике, крайне гомофобна. Так вот выпустить подобную тему номера на пике гомофобных настроений в обществе кажется мне достойным делом.

- Не возникало ли у вас ощущения клаустрофобии во время работы в печатном СМИ?

- Разумеется! Печатное СМИ в современном мире вообще лишено всякого смысла, более того - его, печатного СМИ, существование приносит только вред. Послушайте, ради чего терзать леса? Чтобы всё равно не мочь оперативно опубликовать то, что должно опубликовать, оглядываясь на вечно обоссаный юридический отдел редакции, усравшихся рекламодателей и трусливый топ-менеджмент, у которого лужа в штанах от самой только мысли, что за ту или иную публикацию учредитель может опечатать кошелек с баблом и навалить кучу сизого дерьма на голову главреда?

Печатным СМИ - п-да. Если сегодня человека заинтересует какая-то тема, он не станет открывать «Комсомолку», а полезет тыцать на Вики, Гугл, в социальные сети и на YouTube. Это прошлое читает бумажки. Будущее ими только подтирается. Всё остальное делается с помощью RSS-потока и электрической крови. Если у журналиста появляется информация, доказывающая, что политик Х или депутат У из очередной партии Й пожрал свою мать за мандат, он, этот журналист, не станет ждать две недели, пока менеджмент той или иной редакции нарядится в стальной памперс и решится, мол, ну хорошо, опубликуем. Он, этот журналист, просто опубликует эту информацию в Цифровом Фронтире. Потому что некоторые журналисты, знаете ли, забыли, что наше дело - информировать, а не выпрашивать площадку для правды.

- В период сотрудничества с вами журнал «Шо» освещал далеко не главные темы культуры, а скорее, провокационные. В чем заключалась миссия издания вашей эры?

- Да, мы действительно избегали «главных тем культуры», поскольку нас настойчиво не интересовали новые дачи Наталии Могилевской, цепные липосакции Кобзона или концерт рептилоида Пугачевой с настоящим украинским патриотом Олегом Скрипкой на подпевке. Мы занимались исключительно «провокациями»... потому что в Украине действительно провокационно публиковать мысли «этих педиков», утверждать, что женщина - это не кухонный комбайн, говорить о культуре нарциссизма, страхе, образе леса или возможности мечтать о переменах. Миссия журнала «Шо» заключалась в просвещении. Может ли быть что-нибудь более провокационное для Мордора, чем желание поделиться с людьми информацией? Может ли быть что-нибудь более вызывающее, чем знания, которыми не щегольнуть на балу у Маслякова?

- Не стыдно было с вашим то развитием педалировать темы наподобие «лесных чудовищ» и выдуманных товаров вроде «красителей для спермы»?

- Во-первых, для меня не существует водораздела на «высокие» и «низкие» темы, во-вторых, я не рассматриваю культуру в разрезе «главных» и «второстепенных» тем, в-третьих, говорить о современной культуре можно по-разному. Кто-то говорит о ней с изяществом и тоской академического словоблуда. Мы предпочли говорить о ней с помощью игривых метафор, к которым, бесспорно, относятся и образ потребления «красителей для спермы» как тот, что подчеркивает изобретательный абсурд современного общества супермаркета.

- Вы утверждаете, что «СМИ или станут электрическими атомами, или утратят всякий смысл». Отдаете ли вы себе отчет, что в этом смысле они охватят лишь небольшую аудиторию и из четвертой власти превратятся в эпизодические рупоры?

- Они охватят небольшую аудиторию лишь в технически отсталых и неполноценных банановых республиках. Так что, давайте ориентироваться на Украину и Берег Слоновой Кости? Или, может, вы считаете, что сайт New York Times охватывает лишь небольшую аудиторию и является эпизодическим рупором? Или, может, вы считаете, что газета «КоммерсантЪ» - это четвертая власть?

Послушайте, несколько месяцев назад я был в Болгарии. Болгария, знаете ли, - это, скажем так, не Токио. Так вот. Только за последний год интернетизация этой страны увеличилась в несколько раз и сейчас достигает 60% населения. Темпы интернетизации по всему миру потрясающи. Я это к тому, что будущее не остановить. И лишь на будущее можно делать ставки, в том числе и капиталом. Сегодня у бабы Маши нету странички в Facebook'е, а завтра без нее она и сраный веник купить не сможет, потому что будет объявлена технодауном и отправлена на смазку для заводских андроидов. Вся планета переживает дигитализацию! Пора бы решить, с кем конкретно ты как журналист - с будущим, или с Никарагуа. Дигитализация СМИ - это не новость, не моя теория, не один из возможных вариантов. Это неизбежность и вопрос времени. И победит на рынке электронных СМИ тот, кто будет пионером. Потому что все, как в музыке. Ты или «Битлз» или «Машина Времени». Последний всегда на подсосе.

- В сайт «Проза» вы вложили немало энергии, придумали провокационное и интересное, но теперь уже во многом предсказуемое явление арт-журналистики. Будет ли в будущем видоизменяться контент «Прозы» и в какую сторону?

- «Проза» продолжит существование как архив и мультиэфирный симбиоз «эпизодических рупоров», ориентированных на диалектику, противоречия, контрасты и энергии перемен. В настоящий же момент я вынашиваю идею нового проекта, о котором говорить пока рано, но скажу лишь, что к «страшным картинкам» и «злым текстам» он не будет иметь никакого отношения. Это будет проект, целиком и полностью ориентированный на будущее.

- Представители культурной элиты сетуют, что в актуальном искусстве мало кто изучает тенденции и провокации, институция критики отсутствует как таковая. Вы пишете обо всех этих вещах много и неравнодушно. Задавались ли целью систематизировать полученный опыт, использовать свою эрудицию для твердых копий «Прозы» - альманахов, атласов, мемуаров?

- Я не исключаю возможности создания более объемных сгустков контента, в частности, электронных книг в рамках инициативы е-бук, но я просто не знаю, позволит ли дорога и моя новая ситуация жизни располагать всем желаемым количеством времени.

­- Можно ли, по вашему мнению, писать о культуре объективно?

- Я убежден, что словосочетание «написано объективно» придумали наперсточники.

­- Дайте, пожалуйста, ваше определение профессионального культурного обозревателя?

­- Я усматриваю таковым предельно субъективное, ироничное и острое существо, которое, обладая талантом ощущать подноготную, является искренним и наглым настолько, чтобы вообще не обращать внимания на чувства тех, чьи произведения подвергает рассмотрению. Другими важными качествами профессионального культурного обозревателя полагаю умение футурологического прогноза в отношении культуры и обнаружения новых имен. Такой культурный обозреватель, бесспорно, может влиять на ход вещей. Он пророк и палач в одночасье.

- Сейчас на наших глазах произошло следующее: Анатолий Ульянов распрощался с печатным СМИ, с постоянной пропиской сайта «Проза», оторвался от Украины и остался при своем кредо. Какими целями вы задаетесь? Из какой планеты напишете в свой ЖЖ через 5 лет, и о чем будет этот пост?

- Я по-прежнему буду прилагать усилия, чтобы совращать идеей необходимости трансформации сознания во имя постчеловеческих перемен, но подозреваю, что через 5 лет, к сожалению, буду писать по-прежнему с планеты Земля. Тем не менее, мои предощущения будущего исключительно радужные. Я предвкушаю экстаз виртуальной реальности, приход спиритических машин и рождение сверхразума. Нынешние беды мира кажутся мне естественной агонией прошлого, уступающего место новому дню. Нам всем еще предстоит заново встретиться как минимум на Луне.

- Интересны ли для вас арт-процессы в Украине или в исследовании актуального искусства вы - дитя мира?

- Я утратил всякий интерес к арт-процессам в Украине.

- Знаете ли вы украинский язык и как к нему относитесь?

- Украинский забавен, как тихое пение ребенка или пушистый котенок, свалившийся в постельную щель. Эстетически это, как по мне, сплошной «lol». Тут надеешься успеть выучить хотя бы несколько магистральных языков планеты, так что на племенные диалекты совершенно не остается времени. В целом же, считаю, что со временем языковые разделы если не исчезнут, восстановившись в общеязык Нового Вавилона, то как минимум перестанут иметь значение. Мы будем понимать друг друга благодаря микрочипу Lingvo, вживленному в каждую земную задницу.

- В последнее время вы «живете в дороге» и, наверное, «в дороге» же и работаете. Как это обычно происходит? Из чего состоит ваш рабочий день (или рабочая ночь)?

- Если я временно остановился в том или ином городе, ложусь около 7-8 утра и встаю после обеда. Сплю в среднем около 6 часов. Иногда по 4. Иногда по 10. Из-за этого я не могу сказать, какой сейчас день - вторник или суббота? По ночам мы с Машаровой гуляем по городу, смотрим кино или читаем. К утру посещаю порнографические сайты и пишу. В течение «дня» и до позднего вечера сканирую кибернетическую инфосферу со всеми своими RSS-потоками, обновляю блоги, отвечаю на письма, путешествую в виртуальную реальность Second Life, где являюсь сразу двумя существами - мертвой женщиной с членом и мертвым мужчиной без члена. Затем снова читаю, пишу, играю в компьютерную игру про Афганистан, затем снова смотрю RSS и читаю статьи, которые находит Машарова.

Сидя в одной комнате, мы перебрасываем друг другу ссылки круглые сутки. Мне нравится чередовать короткие заходы во что-то полезное и трату времени.

Периодически хожу снимать что-то на видео, но зачастую недоволен результатом и стираю все отснятое с кассеты. Если мы непосредственно в дороге, то по очереди пользуемся ноутбуком, добываем вай-фай в парках и кафе. Нередко обновляем свои сайты в аэропортах, но со следующего года планируем завязать с самолетами и отправиться в путешествие по Европе на каком-нибудь подержанном автомобиле. Так дешевле и интереснее. Мир очень красивый и жаждется заглянуть во все его чарующие закрома.

Каждый текст рождается так: стоит появиться какой-то мысли или образу, который хочется зафиксировать, и в голове тут же начинает расти это невыносимое первое предложение, и пока я не начну писать, это первое предложение будет снова и снова прочитываться про себя. Я могу сойти с ума из-за давления первого предложения, поэтому должен все записывать. Мне трудно общаться, когда рождается текст, и я не успокаиваюсь до последней точки. Злюсь, когда в момент написания ко мне обращаются, звонит телефон или приходит новое письмо. Иногда я долго не хочу проснуться. В путешествии снятся потрясающие сны, где я глажу человеческие шеи и вижу жидкие дома.

- Извлекаете ли вы какую-либо экономическую пользу из «Прозы»?

- Нет. За годы её работы точечные финансовые происшествия, конечно, случались пару раз за счет баннерной и бот рекламы, но я, в общем-то, лишен того благостного иерусалимского гена, который помогает другим людям извлекать экономическую пользу как таковую. Я щедро получаю лишь валюту эпохи Интернета - внимание. Я не знаю, как продавать то, что делаю. Я думаю только о творчестве и производстве материала для инфосферы. В этом смысле, я типичный беспомощный гуманитарий.

- Какие современные медиа и журналисты являются для вас показательными?

- Не скажу, что хорошо знаком с нынешними титанами «западной» журналистской школы, но безмерно влюблен в философскую культурную журналистику Эрика Девиса, которая, в свою очередь, безмерно влюблена в будущее, наполненное одухотворенными киборгами. Что касается Украины, то там меня восхищает один единственный журналист - Евгений Минко. Потому что ему удается писать так, как нацистскому врачу брать анализы у еврея, - мы ощущаем, с одной стороны, холод, спокойствие и профессиональную отстраненность, с другой - понимаем, что автор прямо-таки с брезгливостью относится к объекту исследования. Именно поэтому, когда Минко описывает того или иного политика, даже там, где он, казалось бы, восхваляет последнего, мы, читатели, понимаем, что пишет он о чем-то, что гораздо хуже, чем человек. Пишет не о человеке собственно, но о какой-то глупой жабе, которая радуется собственным пузырям из паха на родном болоте.

- Какой будет «культурная» журналистика через 100 лет - медиа, профессиональные стандарты, технические возможности?

­- Мы будем описывать Вселенную-киборга и то, как прекрасно вращаются механизмы гигантских железных планет, парящих в густом киселе Космоса. То, что сегодня мы называем статьями, будет возникать в коллективном симбиозе разумов и мы, довольно ухмыляясь хрустальными ртами, будем лишь констатировать: «Знания стало больше».

Фото Наталии Машаровой