Критерий сомнительный: можно подумать, что дела на родине кинематографа столь скверные, что более или менее достойного кандидата искали долгие годы, с трудом нашли и нехотя наградили

 

Конечно же, это не так. Ситуация во французском кино действительно не лучшая, но это не имеет отношения к успеху фильма Лорана Канте. Просто этого самобытного режиссера наконец-то заметили в высоких экранных кругах.

 

Канте на первый взгляд снимает социальное кино — по крайней мере, так можно назвать один из его предыдущих фильмов «Тайм-аут», который в 2001 году получил специальный приз на Венецианском фестивале. Но точно так же, как история о безработном, который врет всем, что имеет работу, послужила поводом для детального исследования человеческой натуры, школьные будни в «Классе» являются лишь фундаментом для намного более интересной истории.

 

«Класс» снят по книге Франсуа Бегодо — практикующего учителя, который не только выступил соавтором сценария, но и сыграл главную роль; более того, некоторые дети и взрослые тоже сыграли самих себя. Итак, Франсуа устраивается учителем французского языка и литературы в обычную школу. Его класс является моделью национального состава нынешней Франции: за партами сидят белые, арабы, африканцы; как следствие — смешение традиций, темпераментов, социальных и культурных особенностей. Однако все его ученики — это прежде всего подростки, вступившие в самый сложный для воспитания и обучения период.

 

Сначала сюжетная линия фильма строится на отношениях притяжения и отторжения, которые возникают между учителем и коллективом учеников, но постепенно режиссер детализирует эту массу, очерчивает оригинальные характеры. Особенно Канте удалась первая половина картины, где Франсуа проводит с учениками оживленную лингвистическую дискуссию — это своего рода трактат в диалогах о природе языка. Наверное, только французы с их мощной языковедческой школой могут воплощать подобные вещи на экране столь захватывающе.

Язык, однако, диктует отношения, так как у каждого из подростков быстро очерчивается свой собственный «дискурс», своя правда. Для Франсуа научить их хотя бы чему-то, приведя к единому знаменателю литературного — то есть своего, взрослого — языка, становится сверхсложной задачей. И тут драма языковая превращается в драму человеческую. С этого момента фильм несколько теряет энергию, которая распыляется в бесконечных обсуждениях, кто прав, а кто виноват в конфликте учителя с учениками. Но, в конце концов, все завершается благополучно и для фильма, и для зрителя.

 

Побеждает Просвещение. Зерна хорошего, умного, вечного пусть и не во всех душах, но прорастают, а режиссеру вместе с Франсуа Бегодо удается сотворить из разнообразия лиц, голосов и споров свою педагогическую поэму без ущерба для главного языка — кинематографического.