Живет в Израиле такой человек, зовут его Яаков Амидрор. Яаков носит кипу, изучает Тору и Талмуд и о славном своем прошлом вспоминает лишь тогда, когда к нему приезжают журналисты, особенно иностранные. И тогда, перед камерой, он снова как будто бы превращается в главу аналитического отдела армейской разведки, в советника министра обороны и командира-десантника. Мы говорили с ним о том, возможна ли война между Израилем и Ираном, и, в общем-то, сюжетные линии нашего разговора никак не относятся к Украине. Но оказалось, что отставной генерал Амидрор – нумизмат и бонист, и он попросил меня взглянуть на украинские гривни. В кармане у меня нашлась пятерка. Я протянул ее генералу. Амидрор сразу же узнал человека на банкноте. «Хмельницкий?» – спросил меня он. Вопрос был риторический и ответа не требовал. «А знаете, – продолжил генерал, – что евреи считают Хмельницкого самым большим своим гонителем после Гитлера?». Я, было, начал спорить, но на тот момент моих исторических знаний явно не хватало, чтобы полемизировать с главой аналитического отдела разведки ЦАХАЛ, пусть даже и бывшим. К тому же, бесполезно спорить с человеком, который не просто убежден, а верит в свою правоту. Генерал вернул мне пятигривневую банкноту.

 

Некоторое время спустя, когда я подключился к проекту «Великие Украинцы» и мне достались сценарии двух фильмов – о Ярославе Рюриковиче и о Богдане Хмельницком, я вспомнил слова Амидрора и начал копать историю Хмельниччины. Сведения об уничтожении еврейских общин казаками Хмельницкого базируются, в основном, на свидетельствах некоего Натана Ганновера, который бежал из Заслава и в 1653 году издал в Венеции книгу «Пучина бездонная». По его словам, во время восстания Хмельницкого целенаправленно было уничтожено около 150 тысяч евреев на территории современной Украины. Даже еврейские историки сомневаются по поводу этой цифры, ведь число евреев в Речи Посполитой тогда не превышало 150-160 тысяч, к тому же, евреи, в основном, жили на западе, куда Хмельницкий не дошел. Так что реальная цифра погибших, говорят историки, не превышает 50-60 тысяч человек. В процессе обсуждения с руководством проекта «ВУ» сценария о Богдане Хмельницком я услышал странные аргументы в пользу некорректности считать убийство иноверцев геноцидом – мол, Хмельницкий приказывал уничтожать только тех, кто отказывался переходить в православие. А тех, кто принимал веру христианскую, щадил.

 

Похожая история произошла и с Ярославом. Правда, убивал он не иноверцев, а вполне «своих», новгородцев. Об этом беспристрастно пишет летопись. Новгородцы были возмущены бесчинствами норвежских наемников Ярослава и показали им, кто в Новгороде хозяин. У Ярослава на этот счет была другая точка зрения. И он доказал ее простым способом – собрал лучших новгородских мужей и брутально «замочил» их. Летопись говорит о тысяче убитых. Но историки, работавшие над проектом, пристыдили меня, когда я стал говорить об этом факте биографии князя. Мол, охладись, тысячу он убить не смог, это же нужно на каждого новгородца иметь хотя бы по одному викингу. Так что, в лучшем случае завалил человек сто. И, к тому же, новгородцы-то князя простили.

 

Говорят, что на Степане Бандере нет крови. Ведь большую часть войны он просидел в концлагере «Заксенхаузен». «А Бронислав Перацкий, министр внутренних дел Польши?» – спрашиваю я историков. Так ведь это было в тридцать четвертом, отвечают историки, и к тому же в Перацкого стрелял не Бандера, а Григорий Мацейко. Бандера был лишь организатором. Выходит, что величие обязательно сопряжено с кровью. Вряд ли Хмельницкого с Ярославом мучили воспоминания об убитых ими безоружных людях, а к Бандере по ночам приходила тень польского министра внутренних дел. Вообще-то, история человечества – это в основном история уничтожения себе подобных. Так вот получается, если проанализировать школьные учебники.

 

Мне было страшно интересно работать и с историей Хмельницкого, и с историей Ярослава. Мне интересен и Степан Бандера, хотя к написанию сценария о нем я не имел ни малейшего отношения. Мне хотелось понять мотивы поступков этих людей, логику их действий, может быть, даже почувствовать то, что они чувствовали. Они не были маньяками, они и впрямь были масштабными личностями, просто в масштабах задуманного ими терялись человеческие жизни – одна, сто или тысячи. Знаете, есть такой анекдот. Джордж Буш и Тони Блэр накануне вторжения в Ирак сидят где-то в лондонском пабе и обсуждают необходимость уничтожения пяти миллионов иракцев и одного сантехника. Один из посетителей услышал их разговор и, не сдержавшись, подошел и спросил: «Простите великодушно, но при чем здесь сантехник?». И тут Буш обращается к Блэру: «Вот видишь, я же говорил тебе, что судьба пяти миллионов иракцев никого не интересует».

 

Я бы никогда не решился, будучи автором сценария фильма, стать еще и адвокатом своего героя. Вернее, одного из двух – Ярослава или Богдана. Мне непонятно, как можно защищать тех, на чьей совести кровь безоружных людей. Одно дело – сражаться с вооруженным противником, тут либо ты его, либо он тебя. (Следует признать, что таких моментов достаточно в биографии и Хмельницкого, и Рюриковича). Другое – убивать пленных воинов, либо мирных жителей, либо тех, кто не знает, что их собираются убить. Потому что шансы на выживание, мягко говоря, неравные. Я видел, как убивают безоружных. В Африке, во время антиправительственного восстания в одной из стран, я стал свидетелем расстрела человека, которого лишь заподозрили в мародерстве. Потом мне говорили, что это был акт революционной законности. Но это было просто убийство. Не думаю, что правосудие Хмельницкого во время восстания или правосудие Ярослава в период борьбы за трон радикально отличалось от этой африканской революционной законности.

 

На самом деле, по моему мнению, личности таких контроверсийных парней, как Богдан Хмельницкий, Ярослав Рюрикович или Степан Бандера, не объединяют нацию, а разделяют. Они могут быть интересными, они могут быть благодатным материалом для историков и документалистов, для археологов и актеров, но они, их образы, ставят людей перед выбором той или иной стороны баррикады. Так я думаю сейчас, так я думал и в момент голосования в ходе проекта «Великие Украинцы». Потому я отдал свой голос за Григория Сковороду. Это был первый в нашей истории человек, который понял – свобода одного человека оканчивается там, где начинается свобода другого.

 

Меня не особенно волнуют результаты голосования. Но совершенно не потому, что выиграл Ярослав (официально) и не выиграл Бандера (опять-таки официально). Я голосовал четыре раза за Сковороду. Давайте предположим, что так поступил каждый из тех, кто принимал активное участие в проекте (хотя в реальности речь идет о десятках звонков и sms с одних и тех же номеров). Тогда число проголосовавших нужно разделить на четыре. И вместо двух миллионов восьмисот тысяч голосов мы получим едва ли семьсот тысяч. В самом лучшем случае – полтора процента населения Украины. Так стоит ли ломать копья из-за того, что подавляющему большинству украинцев этот проект был просто неинтересен? Доказательство этого вывода любой опытный (да и вообще любой) телевизионщик найдет здесь же, на сайте «Детектор медіа», посмотрев на рейтинги фильмов о «Великих». Они низкие и неконкурентоспособные. Но не потому, что фильмы некачественные. Напротив. Но большая часть зрителей хочет не думать, а развлекаться, в этом разгадка заниженных рейтингов.

 

Дмитрий Корчинский, снимаясь у нас в «Богдане Хмельницком», как-то высказался в том духе, что историю сполна может оценить только тот, кто сам участвует в исторических событиях, а не тот, кто судит о них со стороны. Смею предположить, что только семьсот тысяч зрителей проекта «ВУ» считают себя участниками исторического процесса, а не его наблюдателями. Капля в море. Именно в этом печальный итог проекта, а не в том, кто и как организовывал «пакетное голосование» по Ярославу или же Бандере. Если бы мы смогли по-настоящему поднять интерес людей к собственной истории, то картина голосования была бы иной. И, самое главное, сотни и тысячи sms с одних и тех же номеров вряд ли серьезно повлияли бы на его исход.

 

И все же, надеюсь, что после наших фильмов хотя бы у некоторых из зрителей рука сама потянулась на книжную полку или же набрала в поисковике интернета запорошенную пылью истории фамилию. Как это случилось со мной. Хотя бы из любопытства. Чтобы понять, почему же израильский генерал вернул мне пятерку с Хмельницким.