Оказывается, требование таблички «Эфирная зона. Вход по пропускам» не распространяется на авторов российских детективных романов. Потому что благодаря богатому творческому воображению они без труда могут представить происходящее в закрытом телевизионном мире.
Татьяна Устинова, например, благодаря десятилетнему стажу работы на Российском, а потом на Первом канале, впустила в «эфирную зону» миллионы читателей. Прототипами большинства персонажей ее романов оказались коллеги по телецеху. Алина Храброва из «Богини прайм-тайма» – это Арина Шарапова.
Известная телеведущая Елена Малышева в книге «Развод и девичья фамилия» превратилась в журналистку Киру Ятт, а в романе «Богиня прайм-тайма» Елена уже не скрывается под псевдонимом.
Сегодня Татьяна Устинова уже не прочь придумать историю про известного телеведущего Владимира Соловьева. Пока же в только что вышедшем романе Устиновой упоминается конкретный телеканал, которому, надо полагать, она сама доверяет: "По НТВ показывали утреннюю сводку чрезвычайных происшествий. Белый снег, вспоротый тяжелым машинным туловищем, сугробы, милицейский "газик" и знакомая лесистая горка с другой стороны дороги.
– ...Обгоревший труп мужчины, – загрохотал вдруг комментатор..." (Т.Устинова. Олигарх с Большой Медведицы).
Зная секреты телевизионной кухни изнутри, Татьяна Устинова всегда с уважением пишет о трудных буднях телевизионщиков.
Как правило, ТВ в детективных романах помогает если не раскрыть тайну следствия, то значительно продвинуться в развитии сюжета. К примеру: "Маша же, перемыв посуду, устроилась на своем любимом диване перед телевизором и принялась переключать каналы. Перед ней замелькали фрагменты фильмов, рекламных роликов, музыкальных клипов. И вдруг ей показалось, что среди этого калейдоскопичного мелькания она увидела знакомое лицо. Она принялась давить на кнопки, чтобы проверить, не померещились ли ей эти глаза, эта улыбка. И когда на экране снова возникло это видение..., Маша вся съежилась от страха... Однако слух еще не изменил ей, и просачивающиеся к ней в мозг слова диктора постепенно объяснили ей реальный смысл происходящего на экране" (Анна Данилова. Этюд в розовых тонах).
Однако, несмотря на то, что все чаще бумажный продукт переводят в формат телевизионных бесконечных сериалов, у многих авторов почему-то возрастает неудовольствие по отношению к ТВ. Возможно, это связано с отсутствием предложений по экранизации, а возможно, с чем-то другим, но приходится читать следующее: "Народу на труп понаехало – и оперативники из отдела особо тяжких преступлений, и свои, из транспортной милиции, и эксперты из города, так мало того – еще и бригада телевизионщиков. От этих, конечно, больше всего беспорядка. Всюду лезут, всех отталкивают, считают себя важнее всех, как же – четвертая власть! Одно хорошо – осветили как следует своими мощными прожекторами место действия. И торопятся, торопятся – хотят к выпуску новостей успеть.
Успели" (Наталья Александрова. Игра случая).
Иногда авторы даже не скрывают своего раздражения: " – Слушай, ну мало ли сейчас людей убивают? Никому нет дела, а как тележурналиста убьют или похитят – так всеобщая паника, всю милицию на уши поставят, все следят за развитием события." (Наталья Александрова. Танго втроем.); "В несчастные случаи с журналистами никто почему-то верить не хочет, — снова недобро усмехнулся Вальяжный. — Несчастный случай может произойти с кем угодно — с дворником дядей Ваней, с олимпийским чемпионом, даже с разведчиком. Только не с журналистом. Если журналист умирает не своей смертью от продолжительной болезни, то непременно оттого, что боролся за правду, а его злые негодяи вроде нас с вами пытались остановить. Стереотип мышления, который сами же журналисты и насаждают. Дескать, такие они особенные, что, в отличие от нас всех, умирают исключительно на боевом посту" (Александра Маринина. Соавторы).
