«Человек и амфибия». Кино на ТВ с 20 по 26 января

Есть фильмы, от которых остаются только фразы: бывает, уже никто не помнит, откуда есть пошло то или иное крылатое выражение, которое бытует в разговорной речи на правах общенародного достояния. Бывают слова, оставленные без внимания во время первого просмотра, но которые цепляют, когда к фильму возвращаешься снова и снова – они помогают воспринимать картину такой, какой ее задумали, но их можно услышать и в другом фильме, где они не оставляют следа. А есть счастливые случаи, когда их невозможно разлучить – и фильм, и слова из него.

“Друзей нет, врагов нет. Мертвых врагов нет”, - это из “Великолепной семерки” (The Magnificent Seven, 1960) (26 января, 1+1, 0.50 ****) – самого известного вестерна на одной шестой части земной поверхности. Двойная вестернизация классического фильма Акиры Куросавы “Семь самураев” (1954, оригинальное название – “Великолепная семерка”), совершенная режиссером Джоном Стэрджесом, произвела фурор в сознании советских мальчишек. Тогда, в начале 60-х, “кино про ковбоев и индейцев” было практически неизвестно по эту сторону железного занавеса (вскоре, с конца 60-х на два десятилетия вперед, эта ниша будет заполнена продукцией студии DEFA – согласно социалистическому пониманию разделения труда). Подлинной звездой американского кино в те годы был бритоголовый уроженец Владивостока Юл Бриннер, а Стив МакКуин, Эли Уоллак и Чарльз Бронсон в ту пору только пробивались наверх, что и сделало возможным этот невероятный и неповторимый кастинг. Время расставило все по местам: картина заняла заслуженное место в пантеоне славы, в оборот были пущены три продолжения, в одном из которых засветился Юл Бриннер, чья популярность к тому времени пошла на убыль. Музыка Элмера Бернстайна увековечена в рекламе сигарет, как лейтмотив ковбоя Marlboro; диалоги из фильма разобрали на поговорки. В прошлом году умерли двое из «великолепной семерки» – Джеймс Кобурн и Брэд Декстер, в живых остались Чарльз Бронсон, Хорст Бухгольц и Роберт Вон.

«Великолепная семерка» появилась накануне войны во Вьетнаме, когда правило приходить на помощь другой стране/деревне (по-английски эти слова пишутся одинаково – country) еще воспринималось как норма и следование традициям американской демократии. Со временем фильм стал восприниматься не только как непоколебимый образец классики жанра, но и как документ времени. Кроме того, что вестерн Джона Стэрджеса с исторической точностью воспроизводил эпоху, о которой рассказывал, он тождествен времени, когда снимался – среди семи героев нет ни женщин, ни евреев, ни чернокожих, ни гомосексуалистов, ни больных СПИДом. Правда, и в те золотые времена идиотизм особо не таился – мексиканские цензоры выражали возмущение грязными одеждами крестьян.

“Я умру в этом году. Впрочем, я уже умер”, - этими словами начинается фильм, который достойно завершал десятилетие – и столетие тоже - «Американская красота» (American Beauty, 1999) (25 января, Интер, 22.25 ****). Британский театральный режиссер Сэм Мендес, который за год до своего кинодебюта реанимировал “Кабаре” (Cabaret), сумел в этой картине сохранить лицо – и свое, и своих печальных героев. Несмотря на навязчивое присутствие всей обязательной атрибутики современного проблемного кино, он с помощью кинокамеры написал впечатляющую картину кризиса. Не только главный персонаж Кевина Спейси, в котором переживания сорокалетнего мужчины совпали с его увольнением, находится не в ладу с самим собой. Всех людей, без исключения, которые его окружают, терзают адские муки самоидентификации. Если жизнь такая пустая и такая длинная, то какой же тогда предстанет смерть? И будет ли она вообще, и чем она будет отличаться от жизни? Выверенное до миллиметра пространство фильма, ровное дыхание и равновесие зла – вот «Американская красота», фильм, в котором изнанка благополучия так маняще красива. И который, к счастью, не выглядит таким совершенным, каким хочет казаться – в фильме есть место воздуху, есть место правде.

Из мексиканской деревушки через тернии американского пригорода – к звездам: смотрите «Аполло-13» (Apollo 13, 1995) (25 января, ICTV, 19.05 ****). «Хьюстон, у нас проблемы», - документально засвидетельствованные слова астронавта Джима Ловелла стали крылатой фразой, когда их произнес Том Хэнкс. История неудачи, постигшей в 1970 году экипаж тринадцатого по счету космического корабля из семейства NASA, в изложении режиссера Рона Хоуарда предстала иллюстрацией к инструкции об индивидуальном и командном поведении в экстремальных условиях. В разрешении кризиса на расстоянии в десятки тысяч километров принимают участие десятки людей, чьи интеллект, быстрота реакции, психологическая устойчивость и фантазия являются равнозначными и незаменимыми элементами спасательной конструкции. События, изображенные в фильме, являются историческим фактом. Всем прекрасно известно, что три астронавта благополучно вернулись на Землю, но «Аполло 13» заставляет сопереживать происходящему так, словно все происходит на ваших глазах, и последствия могут быть самыми страшными. Без единого выстрела, без захвата заложников, без мордобоя Рон Хоуард сумел увлечь, создав напряжение необычайной силы в фильме, стилизованном под документ.

Мощные постановочные ресурсы были привлечены режиссером Леосом Караксом для того, чтобы в голос прокричать интимное признание в любви – его «Любовники с Нового моста» (Les Amants du Pont-Neuf, 1991) (25 января, СТБ, 23.30 **) десять лет назад был самым дорогим французским фильмом. Три года длились съемки, окончательный бюджет фильма превысил изначальный втрое. Двое аутсайдеров – бродяга Алекс (Дени Лаван) и стремительно слепнущая художница Мишель (Жюльетт Бинош) – выброшены на берег жизни. Они жадно глотают кислород внезапной любви, такой безрассудной и лишней. Свобода – единственное, что у них в избытке. Фильм «Любовники с Нового моста» так откровенно и обнаженно говорит о чувствах, игнорируя ratio и в режиссуре, и в поведении персонажей, что кажется: еще чуть-чуть и картина безоглядной страсти сорвется в пародию. Став сенсацией Каннского фестиваля, фильм провалился в прокате. За провалом в прокате последовал крах романа Каракса и Бинош.

«Размер имеет значение» - слоган фильма «Годзилла» (Godzilla, 1998) (24 января, СТБ, 21.00 *) – это единственное, чем он вошел в историю. Впервые амфибия (имя чудовищу дали в честь одного из работников студии Toho), которое мутировало в результате испытаний ядерного оружия до гигантских размеров, появилась на экранах японских кинотеатров в 1954 году. Тогда это выглядело, как реакция на атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. После серии римейков азиатского происхождения немецкий film meister Ролланд Эммерих соорудил в Голливуде сей памятник человеческой глупости, который ничего общего не имеет с оригиналом. Теперь это выглядит как издевательство.