С некоторых пор российская пропаганда стала утверждать, что в мире идёт «четвёртая мировая война», в которой агрессором, естественно, выступает Запад, а жертвой — Россия. А может быть, и наоборот: этот момент во всех пропагандистских тезисах крайне размыт, хотя если это война — вопрос о зачинщике, об агрессоре и жертве, должен был бы быть основополагающим.

В соответствии с концепцией «четвёртой мировой войны», «холодная война» была «третьей мировой», и Россия её проиграла — а теперь, соответственно, якобы имеет полное и абсолютно законное право на реванш. Война как спортивный поединок, а люди, гибнущие в ходе войны — в роли боксёрских перчаток и прочего спортивного инвентаря, который в поединках, да, изнашивается — ну, подумаешь!

Эта концепция имеет вполне конкретное авторство, но мы сейчас не об этом. Мы о том, что тезис о «четвёртой» и, соответственно, «третьей» мировых войнах подхватили и российские демократы-оппозиционеры — и употребляют его без малейших оговорок и даже порой без кавычек, в том числе и в статьях для украинских СМИ. Как в очередной раз и случилось в статье уважаемого Андрей Пионтковского «Победа Путина в Четвертой мировой. На что решатся в Кремле?»

Можно, конечно, воспринимать воспроизведение пропагандистского тезиса о «третьей» и «четвёртой» мировых войнах как иронию, но это — именно тот случай, когда скрытые смыслы и интонации на полутонах не годятся: всё должно быть предельно чётко — да или нет. И если формулировки звучат, как «да» - то это вот «да» они и воспроизводят, внушают.

Да, сейчас идёт война. А если быть точным, ряд региональных войн в разных регионах мира, связанных одним и тем же: тем или иным образом их развязала Россия — либо же была причастна к их развязыванию или увеличению их масштабов и разрушительных последствий. И совершенно понятно: тезис о якобы «реванше за поражение в третьей мировой войне» призван скрывать, камуфлировать агрессивную сущность российской политики. Оправдывать Россию, выставлять её в роли жертвы и перекладывать вину на других.

Но дело не только в этом. Важны три месседжа, содержащихся в тезисе о «холодной войне» как о якобы «третьей мировой».

Первый: таким образом размывается грань между войной и миром. В самый разгар «холодной войны» советское руководство утверждало, что в Европе — вот уже тридцать (сорок, сорок пять) лет мир, и только и исключительно благодаря ему, любимому народом советскому руководству.

Политологическая наука могла не соглашаться с ролью любимого народом советского руководства, но в целом утверждала то же самое: «холодная война» - это мир. Пусть конфликтный, пусть опасный и чреватый вспышками настоящей войны, но мир. А само выражение «холодная война» - образное, идиоматическое, где слово «война» нельзя трактовать в буквальном смысле.

Представьте себе бытовую ситуацию. Соседи между собой не ладят. Не здороваются, а то и скандалят, а то и вовсе подбрасывают мусор друг другу под двери. И представьте ситуацию, когда между не ладящими соседями — поножовщина. Абсолютно понятно: это — принципиально различные ситуации. И если в первом случае можно вести речь разве что об этике и морали (либо их отсутствии), то во втором — об уголовном преступлении.

Вот точно так же и с «холодной войной» - один к одному.

Российская же пропаганда пытается уравнять состояние «не здороваются» с поножовщиной. Скрыть, что Россия совершает международное преступление: «Мир — это разновидность войны». И очень жаль, что это подхватывают российские оппозиционеры-демократы. Казалось бы, элементарно же, Ватсон!

Второй опасный месседж. Говоря о «холодной войне» как о якобы «третьей мировой», российская пропаганда тем самым подтверждает свой же тезис, что якобы «Великая отечественная война не окончилась, она продолжается». И более того: приравнивая «холодную войну» к настоящей, российская пропаганда внушает: война в Европе якобы идёт постоянно, без перерыва. Война — это якобы естественное состояние, а вовсе не преступление, а всё остальное — якобы не более, чем способы ведения войны. И то, что Россия напала на Украину, а ранее на Грузию — это якобы не является чем-то из ряда вон выходящим: если война никогда не прекращалась и идёт постоянно, то какая разница, в каких формах?

И если война между Россией и Западом якобы постоянна и бесконечна, то это — война до победного конца, завершиться она может и должна только окончательной победой какой-либо из сторон, перемирие невозможно. Именно так изображает ситуацию российская пропаганда.

Опять же, удивительно, что российские демократы не видят, не ощущают этой очевидной подоплёки.

И третий месседж. Он прост: если Россия потерпела поражение в «холодной войне», из этого прямо следует: крах СССР якобы вовсе не был следствием внутренних противоречий и свидетельством тупиковости советской модели государственного устройства. Он якобы стал результатом поражения в «войне». Следствием якобы внешних и только внешних причин. Победой врагов.

И вот здесь в отношении российских демократов уже не всё так удивительно. Судя по всему, они тоже считают распад СССР «величайшей геополитической катастрофой». Выбирая между желанием обновления России и цеплянием за советское прошлое, они в итоге склоняются к прошлому. И тем самым увековечивают власть Путина, поскольку только подтверждают и утверждают его идеологию.

Принимая тезис о «третьей» и «четвёртой» мировых войнах, о том, что Россия якобы «потерпела поражение в третьей мировой войне», транслируя (ретранслируя) этот тезис без оговорок, российские демократы публично соглашаются: Россия равна СССР, Россия — это совсем не нечто принципиально иное. Они принимают не только правопреемственность, но преемственность идеологическую. А это уже страшно.

Сокращённый вариант текста опубликован в «НВ».