Лору Артюгину – преподавателя режиссуры кинофакультета в КНУ театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого, режиссера проекта «BABYLON'13», волонтера, эксперта Реанимационного пакета реформ «Культура», соосновательницу «Конгресса активистов культуры» – уволили с ее преподавательской должности, якобы за нарушения трудовой дисциплины. Уходить тихо она не согласилась: в посте на своей Facebook-странице описала подробности – довольно скандальные – своего увольнения после конфликта с руководством факультета. В истории фигурируют туалеты кинофака, неработающие в течение нескольких лет из-за отсутствия воды; студенческие мастерские, помещения которых непригодны для длительного нахождения в них людей; принудительные отпуска «по собственному желанию»; публичный (в эфире 5-го канала) конфликт между Лорой и ректором Алексеем Безгиным. Затем возникло серьезное подозрение в том, что протокол об увольнении Лоры был сфальсифицирован: как минимум двое «подписантов» заявили, что в глаза не видели этот документ. Потом в комментариях к постам Лоры можно было наблюдать очень эмоциональную переписку между ней и ее непосредственным руководителем – профессором кафедры режиссуры Юрием Михайловичем Терещенко.

Сultprostir принципиально не будет выносить суждений о правовой стороне этого дела. Нам в этой истории интересен другой аспект. Переписка Лоры Артюгиной и Юрия Терещенко в Facebook – это полный горечи диалог двух людей, по-человечески глубоко небезразличных друг другу, людей, которых связали годы взаимной работы и взаимного уважения. Врагами, или, как минимум, противниками их сделали не столько разные подходы в профессии и даже не столько межличностные трения, сколько принципы. А именно то, как каждый из них отвечает на вопросы: можно ли «выносить сор из избы»? можно ли публично критиковать начальство? нужно ли поступать «по-человечески», то есть как все?

Об этих вопросах мы решили поговорить с обеими сторонами конфликта. Одна из них – в лице Юрия Терещенко – от комментариев отказалась: «Закончился контракт – и это все. Если у вас закончится контракт, это тоже будет поводом для публикаций в прессе и съемки телепередач? Это внутрицеховой конфликт, а Лора превращает его в государственный!». Лора Артюгина согласилась на встречу. Интервью происходило в ее волонтерском офисе – том самом, куда она хотела перенести свои занятия со студентами, мотивируя это невыносимой антисанитарией на кинофаке. Двое из них – студентки-волонтерки, кстати, работали в офисе Лоры во время нашей с ней встречи. Это такие девушки, знаете, с эльфийской внешностью – когда видишь их, понимаешь: либо Карпенко-Карого, либо Могилянка. С одной из этих девушек мы также поговорили. Но сначала выслушали Лору:

Мы с Юрием Михайловичем из разных времен. То, что с нами произошло на Майдане, действительно нас изменило. Юрий Михайлович говорит: «Ты ведь до Майдана была другая! Почему ты тогда не интересовалась туалетами, а теперь интересуешься?». Потому что я изменилась – как и многие украинцы.

Это все можно было сказать, обсудить, а не целый год носить в себе. Юрий Михайлович молчал, с периодическими агрессивными выпадами в мою сторону. Я старалась держаться вне зоны конфликта. Но – теперь это все взорвалось. Я на самом деле даже благодарна Юрию Михайловичу за его, по сути, первый пост в Фейсбуке – в жизни он ничего подобного мне не говорил. Начиная с сентября меня настоятельно, с нажимом просили, чтобы я подписала заявление о двухнедельном отпуске за свой счет – так же как и остальные, «по собственному желанию», разумеется. Я отвечала, что не сделаю это ни в коем случае. Наш университет получает деньги от государства, половина студентов учатся на контрактной основе. То есть, бюджет есть – но, видимо, ректор его нерационально распределяет, раз денег в итоге не хватает. Я говорила: «Давайте обсудим эту проблему, подумаем, что с этим можно сделать». Это же скрытая коррупция, говорила я им. На Майдане мы боролись, в том числе, и против этого. Как режиссер «BABYLON'13» я часто бываю в АТО, я вижу этих покалеченных ребят. Они воюют за Украину на фронте, а мы должны менять страну здесь. Иначе зачем были и продолжаются все эти жертвы – чтобы все осталось по-старому?

То, как меня уволили: без обсуждения, без выдвижения претензий (я узнала об увольнении уже постфактум) – так нельзя. Вообще нельзя так вести себя с людьми – ни с преподавателями, ни со студентами – ни с кем. И так не будет. Мы больше не хотим и не будем жить при совке. Для этого украинцы каждый день приносят жертвы – в прямом смысле слова. Это вчерашний день, и вот так он умирает, вот в таких судорогах.

Не нужно, да и не будет этого, чтобы кто-то «руководил культурой». Это совдепия. Задача чиновника – только лишь в том, чтобы создать условия для самоорганизации и функционирования культуры. Чтобы у всех граждан были равные возможности реализации их культурных потребностей.  Мы нуждаемся в серьезных системных изменениях в сферах образования и культуры. Построить новую систему, на других принципах – можно, я в это верю. Мы в Реанимационном пакете реформ предлагаем не вертикальный, а горизонтальный принцип построения этой системы и взаимоотношений в ней. Это просто, и есть понимание, как сделать это – Европа живет по такому принципу. В этом нет ничего драматичного, ничьи судьбы не будут сломаны!

Ок, ты сейчас работаешь на кинофакультете, где нет ни одного туалета и ни одного просмотрового зала с нормальными экранами, нет съемочной техники – все студенты снимают на своей. Я говорю: есть возможность это изменить – давайте сделаем это! Для этого нужна только воля. За что меня уволили? За то, что я хочу сделать на факультете человеческие условия – в том числе для вас? Безгин уже два срока как ректор, его время закончилось. Чего люди боятся? Я не понимаю. «Ты слишком много о себе возомнила». А что в этом преступного? Я действительно много делаю. Это моя страна, я не собираюсь отсюда уезжать, поэтому я делаю все, чтобы ее изменить.

В контракте, заключаемом университетом с преподавателями и студентами, в разделе «Права и обязанности университета» сказано, цитирую: «…забезпечити умови роботи відповідно до нормативних актів про охорону праці, виробничу санітарію та гігієну праці». Если в таком публичном месте, как наш кинофакультет, где учится около 600 студентов, более 4 часов нет воды, санэпидемстанция обязана его закрыть. А у нас по 2 месяца воды не было!

Это по-человечески очень обидно. Я, как и многие из педагогов, прихожу не на полтора часа, обозначенных в расписании, а на целый день. У нас ненормированное учебное время, ненормированные отношения со студентами. Режиссер – штучный товар, это личность, каждому нужно уделить много времени, никто не считает в мастерской часы. Когда у меня первые два курса, я на кинофаке днюю и ночую, получая за это 1200 гривен в месяц. Мне их не хватает на бензин, поскольку я живу за городом – и после этого мне говорят, что я недорабатываю? Хорошо, посмотрите работы моих студентов. Там же все видно – умеет ли человек работать с камерой, владеет ли искусством драматургии. Юрий Михайлович, вы не помните, как мы снимали на Майдане? Это была первая работа моих студентов. Кто их научил снимать? Спросите студентов – прошлый и нынешний выпуск. Я – работающий режиссер. «BABYLON'133», который смотрит весь мир и который получил награду за вклад в украинский кинематограф – это не уровень? А когда Юрий Михайлович в последний раз снимал? На что? Сможет он сесть за Final cut и смонтировать? Да, это необязательно. Но это – про современность, про адекватность ей и про профессиональную компетентность, которой он меня попрекает. Я знаю Юрия Михайловича 20 лет, и мне очень жаль, что он остался в прошлом, не смог принять новую ситуацию в стране. Еще прошлой осенью, в его день рождения, я признавалась ему, как люблю и ценю его как человека, как много он для меня значит. Для меня эта ситуация – разбитое сердце.

Есть люди, и их очень много, которых Майдан не изменил. Ну, бывает так, что мозг не может принять изменений. Не будем давать этому оценок. Но за что я буду бороться всегда – это чтобы ни в этом университете, ни в любом другом ВУЗе Украины никакой «шеф» не смел требовать от студентов иметь ту же политическую позицию, что у него. Очень важно разделять профессию, мастерство, ремесло – и сферу личности, в которой любой человек свободен в своем выборе. Когда студенты, прошедшие Майдан, сидевшие в Лукьяновском СИЗО, боятся на факультете что-то сказать, потому что могут не получить диплом – это недопустимо. Каких героев для своих фильмов выбирает студент – это сфера его свободы! В грубой форме комментировать этот выбор – недопустимо!

Проблема кинообразования в нашей стране – не только техническая, но и педагогическая. В частности, в том плане, как сделать это образование актуальным и конкурентноспособным. Главное в том, что это проблема не только кинофакультета или Министерства образования и Минкультуры, но всех граждан Украины. Почему? Мы не производим таких фильмов и телепрограмм, которые могли бы конкурировать с кино- и телепродуктами страны-оккупанта, напавшей на нас – России. Мы проигрываем не только информационную войну, но и находимся в состоянии культурного проигрыша. Если мы не будем менять состояние киношколы в Украине, мы будем проигрывать. Мы должны творить культуру, она должна быть яркой, мощной, современной, способной вытеснить тот россиянский мусор, который заполняет сейчас наше культурное пространство.

P.S. Саша, студентка кинофакультета: «Я склонна видеть мир в розовых очках и приукрашивать реальность. У меня была большая цель – попасть на кинофакультет. И когда я пришла туда, я не могла объективно оценивать условия учебы. Для меня это вообще было неважно, я этого просто не замечала. Первый семестр мы практически жили в мастерской – приходили рано утром и уходили в полдвенадцатого, чтобы успеть на последний поезд метро. И вот: зима, первая сессия, у нас было много репетиций, и мы все время ходили в «нулевой» форме – я была в чешках, леггинсах и тонком купальнике. Было очень холодно, и не было воды в туалетах. И вот тогда я подумала наконец: это так неудобно! А когда я увидела, как учатся студенты за океаном, я не то чтобы подумала «как жалко, что мы учимся в таких плохих условиях!» - нет, я подумала просто, что если бы мы учились в других условиях, то… может, мы бы снимали другие фильмы, были бы другими людьми? Ведь это так важно – каково то пространство, в котором находится человек. Может быть, даже именно эти наши узкие коридоры – одна из причин, почему студенты молчат… На самом деле у нас классный университет, преподаватели работают… за идею, что ли. Как волонтеры! Мы в своей «семье» – мастер и «дети»-студенты – говорим об удивительных вещах, об очень тонких вещах! И при этом сидим в куртках – потому что холодно».

Фото из архива Лоры Артюгиной

Альберт Цукренко, Cultprostir