Фильм был показан на фестивалях в тридцати странах мира и на многих из них завоевал награды. А в Киеве в 2012 году был снят с фестивального показа документального кино за несколько часов до начала просмотра.
«Услышать Донбасс» - этот лозунг звучит сейчас как упрек новой «киевской власти». А как же власть предыдущая - слышала?
«Снежный - шахтерский городок в Донецкой области на востоке Украины. После развала СССР большинство здешних шахт закрылось, и тысячи людей лишились будущего. Шахтеры были вынуждены начать добычу угля нелегально». Так начинается фильм - история городка, внутри которой другая история - пятнадцатилетнего Юры Сикалова, который работает на нелегальной копанке - «дырке» - и кормит семью. Двух сестер, маму, отчима.
Он подъехал сам - на велосипеде.
- Вы снимаете, что шахты все попроседали?
- Да нет, мы просто Снежное снимаем. А ты чем занимаешься?
- В шахте работаю. Тут много таких.
Юра приглашает в дом: рядом с ним за столом уселись для интервью две сестрички - смеются - не могут остановиться... «Скажите пару слов о вашей собачьей жизни», - шутит младшая.
Эта история разворачивается постепенно, буднично и страшно. Их мама с отчимом по-черному пьют водку. Дети переехали из села и живут втроем в одолженной добрыми людьми хате: Юра и две сестрички. Юля проводит экскурсию по двору. «Это летняя кухня, тут гостей принимаем. Здесь - это шахта - здесь Оля рассказывала - воротком - (лебедка такая идет, достается уголь), и воротком убило человека». Вот и улица: «Вон была шахта, вот это детский садик, лопнула стена, вон была шахтерка, тут в каждом дворе по этой улице. Кажется, обыкновенная посадка, а в нее зайди. Вот вам одна шахта, вон в ветке вторая, четвертая, на каждом шагу шахты. Этот камикадзе сам под собой выбрал и сам завалился. Сам под себя лез...
Я со своим ровесником работал вот там - чисто наша была шахта. Моя и его. Сами долбали пиками вручную. Сами выдавали.
- А что значит чисто ваша?
- Всё, что добыли, наше.
- У нас на восьмой есть у каждого своя шахта, - говорит старшая сестра - В моей дырке 22 метра вертикального. Когда дом отдавали, говорили, в этой шахте есть уголь целяк. Целяк - это такие колонны. Если бы они ее оборудовали, поставили новые стойки, закрепили, получалось бы мне 50 процентов выручки и им 50, мне, так как я хозяйка, и ответственность несу я, а им, так как они рабочие, машина, бензин. Юля, ты там осторожно, куда тебя несет?!
- Да не ори!
- Ты видишь, куда ты наступаешь, он осыпается! Дура!
- Тише, не ругайтесь. Сейчас полезем наверх...»
Товарищ и ровесник Юры - Дима - тоже работает в шахте. Дима живет у бабушки, у него тоже отчим, который тоже бьет. Хозяйка дома показывает свое имущество, двор и хлев: «Всё это Дима у нас приобрел - поросят - Дима. Работал в шахте, в дырке. Те, которые хотят работать, они рано начинают. Дети разные, конечно. Пока есть где работать, а если не будет этих и дырок, я не знаю, где они будут работать».
- У тебя уголь есть? - звонит Ульяна маме - Принеси мне завтра два ведра, я тебе денег дам. Ты пьяная? А что у тебя голос такой? Слышь, мама. Я была у гадалки, она сказала если ты возьмешь себя в руки, то будет всё нормально, а нет, то скоро сильно заболеешь.
Их отец недавно умер. «Двадцать два года увлекался коноплей, травой, - рассказывает девушка. - Потом умер мой дедушка. Он приехал к нему на похороны. А через месяц сам умер. Врачи сказали - цирроз печени, хотя он в жизни не пил и все. Хотел повеситься, и не хватило ему сил повеситься, и он там умер с ремнем в руках. Я неделю дома не была, у подружки была напротив. Мама пить начала, она даже допивалась до того, что разговаривала с углами - с шифоньером могла разговаривать».
Это история, как принято говорить в социальных службах, неблагополучной семьи. Это история жизни и любви - пятнадцатилетнего мужчины, который по восемь - двенадцать часов проводит под землей, а поздно вечером проверяет домашние задания у младшей сестрички. Который так и не смог выучиться, потому что пытался соединить работу и учебу, но из кулинарного техникума его отчислили за посещаемость. Который, заходя в очередную дырку под землей, по запаху слышит, «никого ли тут не провалило».
В кадре - крупный план - сохнут на веревке старая игрушка и дырявые гольфы. А вот другой: дом - парикмахерская, где одна из девушек стрижет, а другая держит перед клиентом зеркало.
- А у Иры парень дырку держит, - говорят девушки. - Ну и как - легальную или нелегальную? Нет. Это то, что сейчас запретили. Но как-то выживаем. Зачем думать о плохом? Когда свадьба? Еще не заработали. Как он сказал, я хочу, чтоб на моей свадьбе гуляли все...
В фильме «Шахта номер 8» есть коротенький эпизод, где «народ» говорит о НАТО. «Вчера письмо пришло от сына, - сообщает мужчина попутчикам в автобусе. - Шановный родитель. Ваш сын. А не. Вступайте в НАТО. Это хорошая организация, ваш сын будет обутый в иностранное, одетый, его призовут и он будет убитый на Кавказе, но будет похороненный с почестями. Ну что это такое?»
Вот и все представление о НАТО - разговор о н'м больше никто и никогда не поддержал...
«Экономический кризис добрался до Снежного, - пишут в титрах фильма дальше. - Потребность в угле снизилась, и большинство нелегальных шахт закрылись, и мы уже не знали, как помочь детям».
- Я говорю маме, бросай дядю Ваню, живи с нами, а она говорит, на данный момент дядя Ваня мне дороже. Я вообще хочу начать собирать деньги на что-нибудь, - говорит Юра.
- На что?
- Хотя бы даже на будущую жизнь свою. Раньше не получалось. Если б я раньше начал. Раньше я кормил и маму, и отчима, и Олю и Юлю. Сейчас я кормлю только Юлю. Хотя бы в Донецке. Там совсем другая жизнь...
- Деньги зарабатываешь месяц, а тратятся они за один день, - говорит Дима. - Я хочу, чтобы будущее у меня было получше, чем у моего папы: по молодости поженился, детей бросил и уехал в село. Хочу, чтоб у меня была работа, какие-то перспективы в жизни, семьей обзавестись, не сидеть на одном месте, чего-то добиться в жизни...
- Я вообще мечтать не люблю, - продолжает Юра, - потому что некогда мечтать. Я просто знаю, что это не мое. Я вообще не буду, а тем более на восьмой, на восьмой это вообще дурдом, я пойду в военкомат, в армию заберут, а после армии другая жизнь, но это мои только планы, а как повернется, я ж не знаю....
Эта история закончилась грустно. Мама детей была лишена родительских прав, Юля отправлена в детский дом, Юра - тоже, но очень далеко от нее.
Это случилось позже - когда фильм уже бы закончен.
Последний съемочный день был 9 мая. Жители Снежного выходят и съезжаются на центральную площадь. Выступают ветераны, везде цветы.
«Этот день победы», - поют три женщины пьяными голосами.
«Дорогие ветераны! Нынешнее поколение благодарно вам за счастливую жизнь и мирное небо», - звучит голос из репродуктора.
И вот. Сейчас. Уже. Нет. Даже мирного неба.
Фильм был снят с фестивального показа по инициативе его украинского сопродюсера Елены Фетисовой,- http://www.ostro.org/news/article-365690/-Елена Фетисова внезапно назвала свое же кино «постановочным и несоответствующим жанру». Такой ход, по мнению эстонской стороны, выглядит странным, поскольку ранее ничего подобного Фетисова не заявляла, и напротив, будучи продюсером, намеревалась распространять фильм в Украине.
Когда фильм запретили к показу, Марианна Каат была шокирована случившимся. «Фильм, в силу политической ситуации в Украине, сложно распространять. Моя цель - показ сейчас, индивидуальный показ вне фестиваля, чтобы люди вынесли сами свои решения, что этот фильм собой представляет, потому что те обвинения, которые я получила сегодня, неожиданные для меня, они просто оскорбительны», - сказала режиссер.
« "Режисер Маріанна Каат намагається будь-якими способами проштовхнути фільм, який є наскрізь брехливим, постановочним, з постановочними фактами і розіграними мізансценами. Не має нікого відношення до документального кіно та теми захисту прав людини", - процитувала лист член відбіркової комісії фестивалю Docudays Алла Тютюнник в ефірі телеканалу ТВі. "Звертаємо вашу увагу, що в разі показу фільму ваш фестиваль стає піратом і порушником авторського права, і буде відповідати відповідно до міжнародного законодавства і законами України", - написав співвласник компанії "Інтерфільм" Володимир Козир.
"Це цензура. Сам цей фільм це не те, що критика влади, цей фільм повністю роздягає нашу владу. Влада допустила, що люди живуть в такій бідності. У цих дітей немає майбутнього. Все тому, що наша влада так керує", - заявила Тютюнник».
Марьяне Каат удалось показать фильм в Украине вне конкурса.
«Дождь». Декабрь-2014. Российские журналисты в течение недели обсуждали документальные фильмы фестиваля ARTDOCFEST и попытались поискать истоки того, что происходит сейчас на Донбассе, в недавнем прошлом.
«Мы туда ездили почти два года, - говорит режиссер фильма ведущим "Дождя". - Я уверена, что вопрос русского языка - это нагнетаемая проблема».
Она практически не слышали там украинского - о какой защите русскоязычных может идти речь? В студии говорят о мифах, об истоках, о политтехнологиях - и о том, что может быть дальше. «Языковая история притянута за уши, - считает Илья Барабанов, специальный корреспондент ИД "Коммерсант". - Это все искусственные страхи, которые вбрасывают политтехнологи.
Миф о том, что новые киевские власти запретят на Донбассе русский язык, был одним из источников страха.
- Люди, которые выходили на самые первые митинги, у донецкой администрации дежурили - о чем мечтают? Стать частью России? - спрашивает ведущий.
- Я не думаю, что кто-то мечтает присоединиться к России, - говорит Барабанов, - Много людей было испугано. Все СМИ, поддержавшие Майдан, были украиноязычными, и понятно, что люди были испуганы. Были ошибки, был языковой закон, правда, сразу отвергнутый, это их пугало. Те, кто пришел в Киеве к власти, им было не до них, многие не поняли Майдана и искренне выходили на площади: мы хотим, чтоб с нами поговорили. А когда у вас уже Стрелков и танк в городе, не до разговоров, или воюешь и убегаешь. На фоне искреннего Крыма в Донецке - искусственная история. Политтехнология. Никакой народной поддержки у Стрелкова в Славянске не было. Было придумано - чтоб про Крым не думали, развяжем войну на Донбассе. Мы понимаем, что конфликт заморозился, но может резко разморозиться. В обозримом будущем даже - года - двух здесь все будет продолжаться. Самый больной вопрос - инвалиды, старики. Потому этой зимой будет проходить много страшного, и много людей умрет, потому что нет еды, немногие смогут уехать, нет лекарств.
- В вашем фильме главный герой Юра Сиканов говорил: «Я хочу устроиться на работу нормальную». Спустя 6 лет он остался там же, где в 15 лет, - говорит ведущий «Дождя» режиссеру.
- Он мне сказал сегодня, - отвечает Марианна Каат, - я мечтаю быть на необитаемом острове с интернетом. Чувствует, что всё надолго. Говорит, что раньше, когда они залезали под землю, переживали о них. А теперь те, кто под землей, переживают о тех, кто на земле...
На фото - кадр из фильма
