Что происходит у нас в стране? Почему до сих пор проходят обыски - у родителей арестованных, у активистов оппозиции, в квартирах и офисах независимых журналистов? Зачем до смерти пугать отца и маму Ирины Халип, угрожая  забрать внука под опеку государства? За что издеваются над женой Михалевича - Миланой, которой арестованный муж сообщает по телефону, что «хуже, чем есть, со мной уже не сделают»? От множества ежедневно появляющихся подобных жутких сообщений, становиться просто дурно. Такого поствыборного катка репрессий Беларусь еще не знала.

Кого хочет запугать власть? Оппозицию и независимых журналистов? Сколько раз пугала, большого результата не добивалась. На место одних активистов появлялись другие, на смену известным журналистам приходили молодые специалисты. Конечно, больших денег никто из них не зарабатывал. Более того, многие проходили через испытания в виде арестов, обысков, лишения работы, разного рода угроз. Но несмотря не все минусы полуподпольного существования, люди оставались в так называемом оппозиционном гетто. Потому что совесть была спокойна, потому что через моральные законы не приходилось переступать, потому что родные и близкие в той или иной степени отдавали дань уважения.

Может власть хочет консолидировать свое ближнее окружение - номенклатуру и разного рода чиновников? Тут тоже много вопросов. Всякое чрезмерное давление на граждан, оппозиционно мыслящих, лишь вызывает сочувствие среди населения. Номенклатура  и «чынавенства» не живут в безвоздушном пространстве. Их дети ходят в те же школы, что и дети обычных граждан, и учатся в тех же университетах, что и отпрыски из простых семей. Их жены общаются с соседками и подругами, чей социальный статус может не совпадать с номенклатурным уровнем. Небезразличные детки из высокопоставленных семей могут задавать нелицеприятные вопросы папашам по поводу политической ситуации в стране и репрессий против инакомыслящих. Не погрязшие окончательно в шопинге жены могут интересоваться у благоверных, доколе весь это дур-дом будет продолжаться. Внутрисемейный прессинг - самое тяжелое испытание, как показывает опыт. Одни чиновники переживают инфаркты или инсульты, другие пишут заявления об увольнении, третьи - остаются на службе, надрывая последнее здоровье или отсиживаясь на работе. Номенклатура слабеет, власть размывается, и ближнее окружение не консолидируется.

Может, власть, таким образом, хочет напугать простых граждан, и в первую очередь рабочих крупных минских предприятий? Ведь не секрет, что в экономике у нас дела - не ахти какие. Золотой запас тает, Россия уже дешевого газа и нефти не дает, кредитами не кормит за красивые слова, Запад займов не обещает, поскольку демократических изменений не наблюдается. В прошлом году после 5 января, когда прошла ощутимая девальвация белорусского рубля, в президенте многие разочаровались. Любовь сменилась на тихое бурчание. Что сегодня может произойти после очередной девальвации, когда у населения не осталось особо теплых чувств  к тем, кто так картинно недавно сидел на золотом запасе страны - можно только догадываться. Как говорят, у страха глаза велики. Возможно, такими демонстративными репрессиями против оппозиции власть пытается послать сигнал для остальных. Мол, попытаетесь выйти на площадь после экономических потрясений - мало вам не покажется. Но, как известно, с разгневанным пролетариатом - шутки плохи. Всякое бывало в недавней истории. Поэтому полагаться власти, что такие превентивные действия сработают, равнозначно пагубной самонадеянности.

Может быть, там на верху предполагают, что чем больше они наберут заложников из числа бывших кандидатов в президенты, посадят их на длительные сроки в тюрьмы, тем подороже их можно будет продать за европейские кредиты и инвестиции? Подобные торги уже имелись в новейшей белорусской истории. Политзаключенных обменивали на западные преференции и уступки. Но на этот раз Евросоюз не намерен идти на поводу и требует незамедлительного освобождения узников «американки» и проведения независимого судебного расследования событий 19 декабря. Над властью повис дамоклов мечь не только персональных санкций (запрет на въезд в европейские  страны), но и экономическое эмбарго. В Брюсселе также поговаривают о запрете выступления белорусских спортсменов на международных соревнованиях. И все это очень серьезно. Поэтому сегодня торг, имевший место несколько лет назад, не принимается противоположной стороной.

Возможно, что-то случилось с нашей властной машиной, стиль ее вождения стал иной. Слишком яростный и репрессивный. Не характерный  для белорусов. Не так нас много. Все хорошо друг друга знают, живем  как в большой деревне. В одном конце аукнется, в другом - откликнется. Не будут белорусы так отчаянно и так долго по доброй воле месить друг друга. Если отбросить иррациональную версию, что руководитель страны не в состоянии совладать со своими эмоциями, то остается только одно предположение. Кто-то  уже другой здесь заваривает кашу. Стравливает одних с другими. Ослабляет властную вертикаль. Вяжет на крови и компромате представителей номенклатуры и властных структур. Запугивает общество в преддверии каких-то серьезных политических изменений. Чтобы все сидели тихо, когда тут появится московская миссия спасения. Заодно и своему российскому электорату посылается «мессидж» - ребята, не рыпайтесь, выборы пройдут по сценарию власти,  всех, кто выйдет на площадь побьем, оппозиционных кандидатов в президенты посадим в «лубянку».

То, что здесь в Беларуси откатываются технологии современного авторитаризма и с «успехом» потом применяются на бескрайних российских просторах, уже не является секретом. Может быть, поэтому хотят забрать внука Даньку у бабушки и дедушки. Может быть, поэтому муж по телефону из кэгэбешной тюрьмы говорит жене, что «хуже, чем есть, со мной уже не сделают».

«Правозащитный альянс»