Это облегчает все: управление, торговлю, политику. Как в свое время подчеркивал А. Богданов: толпу можно выровнять только по низшим реакциям, поскольку они едины, зато высшие реакции у каждого разные.

Мы думаем и оцениваем все так, как это делают другие. Последний пример — прорыв Саакашвили. Те же люди, которые осуждали лишение его гражданства, потом столь же яростно осуждают его возвращение, подобное переходу Суворова через Альпы. Однако если первое действие Порошенко было неправильным, то тогда возврат Саакашвили следует признавать правильным. Однако большинство поддерживает два противоположных мнения, потому что все думают в едином порыве.

Все это говорит также и о том, что мы живем в определенном возбуждении/волнении, когда утрачиваются правила нормального поведения и мышления даже у экспертов. Это как объявление о карманниках на вокзале, после которого все прижимают к себе свои вещи, не думая больше ни о чем. Индивидуальное мышление в этом случае оказывается подавленным.

Британские операции влияния также базируется на том, что менять индивидуальное мышление накладно, надо поменять коллективное, тогда индивид подчинится этой новой норме.

Практически точно так Советский Союз воспитывал/создавал советского человека. Порождался общий опыт, например, счастливой жизни школой, литературой, искусством. В сериале «Код Чикаго» («Закон власти» в переводе) главный отрицательный персонаж так отвечал на вопрос, зачем он помогает тем, кто за него не голосовал. Он говорил в ответ, что теперь у них будет «shared experience».

Так всегда действуют религии, идеологии, политики. Они наращивают объемы общего опыта разнообразными ритуалами восхищения/восхваления «богов» или осуждения «врагов» и отступников. Единая картина мира уменьшает количество конфликтных ситуаций, поскольку известно, что и от кого можно ждать.

Сегодняшняя глобализация, ставшая сразу «религией-идеологией-политикой», ведет к объединению экономическому, культурному и политическому, вновь порождая единую картину мира для максимально возможного количества людей. Только мусульманский мир сопротивляется, так как в их случае религия является частью государства, а не отделена от него. В результате две разные картины мира начинают конфликтовать.

Искусственный «shared experience» сегодня создают телесериалы. По аналогии с кинематографом можно говорит о «телематографе», который не только работает на общую память, но и выступает в роли искусственного заменителя эмоций, чувств. Современные люди, сидя у телевизора, потеряли способность ощущать свои собственные чувства, их заменили искусственными чувствами телесериалы и видеоигры. Теперь все чувствуют одинаково и массово, проигрывая те же чувства в обсуждениях друг с другом на следующий день после просмотра. Получается такая интересная «эмоциональная валюта», которая принимается везде.

Современная цивилизация постоянно увеличивает число таких ситуативных и временных точек, где правит именно массовое сознание. Сегодня человек отключен от технологий только во время сна. После просыпания он бросается к смартфону, с которым не расстанется до вечера. Это такая трубка искусственного «информационного дыхания», а ИТ-технологии дают возможность создавать целые аппараты такого «информационного дыхания».

Индивидуальное сознание не может этому ничего противопоставить, поскольку индустриально произведенные эмоции и информация всегда будут ярче и красивее. Потоки информации настолько усилились, что человек бесконечно смещается от одного возбуждения к другому. Учитывая будущий переход человечества к безработице и получению базового дохода, сидя дома, человечеству очень важно иметь такие системы уводящего внимания, позволяющие убрать человека, размахивающего флагом, с улиц и площадей. Кино и сериалы активно выполняют эту функцию и сегодня.

Как это ни странно, но современные культурные продукты (новости, сериалы, видеоигры) работают на возврат человека к более первобытным состояниям и реакциям. Например, «Игра престолов» позволила десяткам миллионов зрителей восхищаться брутальными сценами и наблюдать за действиями ходячих мертвецов, не говоря уже о страхе перед драконами. Взрослые нормальные люди погрузились или в культурный сон, или в детство.

Не так давно такие события тоже встречались, но они были одномоментными, когда все чувствовали себя как единое целое. Это футбол и хоккей, парад и демонстрация, которые по ликованию населения в случае победы были вполне схожи с полетом Гагарина в космос.

Прошлая индустриальная эпоха ориентировалась на однообразие всего населения на рабочих местах. В настоящее время это нужно сделать с человеком не на работе, а дома. Сегодня удается достичь качественных результатов не сразу со всеми, а в определенных сегментах населения, у каждого из которых есть свои любимые фильмы, сайты, своя мода. Такие сегменты также являются приметой далекой племенной жизни, когда каждый такой сегмент племени имел заполненными свои собственные роли, например, кузнеца и под.

Однотипно понятие «параллельного общества» придумали немецкие социологи для описания жизни эмигрантов, которые не интегрируются, а имеют аналоги своего собственного управления (руководители, квази-суд, врачи, охрана).

Искусственные заменители окружают нашу жизнь. Книга также была таким заменителем реальности. Но она отличалась тем, что потреблялась индивидуально, не создавая того уровня массового эффекта, которые дают все современные средства: от телесериалов до социальных сетей. Причем жизнь в информационных «пузырях» социальных сетей еще и защищает человека от появления чужого мнения.

Индивидуальное мышление не показалось важным элементом для современной цивилизации. Его оставляют только в определенных сегментах типа инновационных центров или Силиконовой долины. А всех остальных ждет какой-то новый этап наступления массовой литературы и культуры, переходящих в массовое общество, где все читают, смотрят и видят в мире одно и то же. Соответственно, «мыслю, следовательно существую» Декарта следует заменить на «смотрю сериал, следовательно, существую». А когда человек следит за таким увлекательным зрелищем, у него принципиально не может возникать никаких других мыслей.

Георгий Почепцов, для "Хвилі"