В марте практически одновременно вышли два фильма о работе СБУ. Первый снят «Громадським», второй — Прямым каналом. Первый был посвящен секретному изолятору СБУ в Харькове и, по сути, является итоговым материалом в теме, заявленной «Громадським» еще в июле 2016 года. Второй — это четырехсерийный фильм о деле женщины, задержанной СБУ в сентябре 2017 года по подозрению в государственной измене. И после его просмотра возникает так много вопросов, что впору снимать еще четыре серии продолжения. Наконец, разные у этих фильмов жанры: у «Громадського» — фильм-расследование, а у Прямого — шпионский детектив с элементами мелодрамы.

Фильм «Тайный изолятор СБУ» — это рассказ о том, как три жителя города Украинска — Виктор Ашихмин, Николай Вакарук и Юрий Илюхин — оказались в 2014 году в следственном изоляторе СБУ в городе Харькове, где, согласно неоднократным заявлениям руководства службы, никого не содержали еще со времен СССР. Двое из этих людей — Ашихмин и Вакарук — уже давали интервью «Громадському» после того, как вышли на свободу в 2016 году, и основные факты их почти полуторагодичного пребывания в этом официально неиспользуемом месте уже известны. В фильме эти истории подтверждаются рассказами еще двоих людей — Юрия Тищенко из Дружковки и Константина Безкоровайного из Константиновки, которые утверждают, что содержались там же. Безкоровайного, в отличие от остальных, СБУ официально называла задержанным, и его рассказ тоже был записан журналистами «Громадського» еще летом 2016 года. Когда его, вместе с другими двенадцатью людьми, внезапно освободили после совместного доклада Аmnesty International и Human Rights Watch. В докладе сообщалось о незаконном удержании и пытках людей, а также о существовании «секретного места», в котором их удерживали. Позднее эти же организации назвали имена некоторых из освобожденных, в том числе тех, о которых идет речь в фильме «Громадського».

Фильм "Громадського" оформлен иллюстрациями Никиты Кравцова

Чтобы проверить подлинность рассказов этих людей, журналисты «Громадського» выяснили множество подробностей об устройстве этого изолятора — вплоть до того, где размещались лампочки, краны, бойлеры или где были проковырянные для лучшего обзора дырки в рамах окон в камерах. Один из этих людей утверждает, что делал ремонт в этих помещениях и помнит детали, которые мог знать только человек, который там жил и работал долгое время. Хотя представители СБУ уверяют, что ремонт в изоляторе делался к чемпионату Евро-2012 — якобы для возможного «приема» иностранных туристов, — но так и не понадобился.

Затем Настя Станко, один из авторов фильма, побывала в том самом помещении якобы нефункционального изолятора в сопровождении сотрудников СБУ — и убедилась в том, что детали рассказов якобы содержавшихся в этих камерах пленников совпадают с тем, что видит она сама. Кроме того, журналистка привезла одного из бывших «сидельцев» в больницу, где, как он утверждает, его лечили под чужим именем. Медсестры, которые ухаживали за ним после операции по удалению почки, узнали мужчину. И прямо на камеру заявили, что догадывались и раньше, что его настоящее имя — не Сергей Иванов, как его представили неназванные люди, доставившие его в больницу. В общем, рассказы о пребывании этих людей в изоляторе журналисты подтвердили всеми возможными способами.

Все трое главных героев фильма (хотя слово герой звучит несколько неуместно в этом контексте) не скрывают своих сепаратистских взглядов, не пытаются отрицать свое участие в организации референдума и признают свою вину. Остается непонятным только одно: почему всех этих людей просто продержали полтора года в помещении старого изолятора СБУ, так и не предъявив им никаких обвинений — и почему СБУ их просто отпустила в конце концов.

Кроме всей этой истории в фильме есть вступление и эпилог. Во вступлении Настя Станко говорит об убийствах и пытках украинских пленных в так называемых ДНР и ЛНР — чтобы дать зрителю понять, что «с той стороны» с пленными обходятся куда хуже и никто не пытается сравнить положение незаконно удерживаемых сепаратистов здесь и того беспредела, который творится там. В конце фильма Станко подчеркивает, что Украина — правовое государство или декларирует свое стремление быть таковым, и поэтому такие «секретные» тюрьмы, а также содержание в них людей, которым не предъявили обвинение — во-первых, нарушение прав этих людей. А во-вторых, неизвестно, чьи права в следующий раз может нарушить СБУ в отсутствии контроля за действиями силовых структур.

Ожидаемо, что фильм «Громадського» вызвал очередную волну гневных комментариев в адрес его авторов и канала. В соцсетях снова клеймят «пятую колонну», комментарии под фильмом на ютуб-канале — сплошь негативные, и некоторые коллеги также негативно оценили фильм. Например, главный редактор «Цензор.нет» написал колонку, в которой высказал свое возмущение тем, что «наши собственные граждане ведут информационную борьбу против наших собственных спецслужб». А также посчитал, что спецслужбистов, которые ответственны за незаконное удерживание в харьковском изоляторе этих людей, нужно будет когда-нибудь потом наградить — за то, что они «взяли на себя ответственность и разгромили российскую агентуру в восточных и центральных областях Украины» и «задерживали их и бросали в тюрьму без суда». Бутусов также назвал фильм «Громадського» «хорошей рекламой работы СБУ», потому что из расследования понятно, что СБУ действует «гуманными» методами — все «сидельцы» живы, рассказывают о своих бедах на камеру, очевидных увечий у них нет.

По сути, Бутусов подтвердил, что доказательная база фильма не вызывает сомнений и что секретная тюрьма действительно существовала. А возмущение у него вызывает только тот факт, что рассказано о ней было сейчас, во время войны. Жаль, что к его аргументам не прислушалось СБУ — и в очередной раз назвало это расследование «фейком». Бутусов, как и постоянный автор «Детектора медиа» Инна Долженкова в своей статье, посоветовали журналистам, работавшим над фильмом, расследовать нарушение прав заключенных в России, в Крыму, на оккупированных территориях, — да где угодно, только не в Украине, а если и здесь, то не сейчас.

Эти аргументы многократно использовались и другими критиками все те несколько лет, пока «Громадське» поднимало эту тему — но никто так и не смог убедительно объяснить: почему? Почему журналистам нельзя расследовать нарушение закона в собственной стране, совершенное собственным государством по отношению к собственным гражданам? Потому что такие расследования «выгодны стране-агрессору» и она использует их в информационной войне против Украины? Но ведь «гуманное» СБУ могло бы устроить двадцать показательных процессов над этими сепаратистами, — судя по тому, что они признают свою вину, за доказательствами дело бы не стало — и тем самым убить стразу трех зайцев. Во-первых, разгромить российскую агентуру. Во-вторых, продемонстрировать свою исключительную верность закону — даже в условиях войны. И, наконец, не дать ни одного повода для российской пропаганды использовать эти «тайные тюрьмы» в своих интересах. Ведь тайная тюрьма тогда бы просто не понадобилась.

Кроме того, совершенно не понятно, почему надо расследовать деятельность спецслужб других государств или бандитов, выдающих себя за власть, — вместо расследований действий СБУ. Разве тот факт, что в ФСБ применяют пытки, дает право СБУ полтора года держать людей без предъявления им обвинений? Как далеко распространяется логика сравнения в таком случае? Может быть, тогда и пытки, под которыми выбили показания против Сенцова и Кольченко, не такой уж и ужас — в сравнении с «ДНР», где пленных расстреливают?

И, наконец, если главный аргумент критиков фильма «не сейчас, не во время войны» — то, во-первых, совершенно не понятно, как может информация о незаконном удержании людей угрожать обороноспособности страны. Во-вторых, где гарантия, что за время войны «гуманные» методы работы СБУ не трансформируются в запредельно негуманные? Наконец, может быть, американскому каналу CBS и другим СМИ не следовало показывать расследование о пытках в «Абу-Грейб»? Ведь США тогда тоже вели войну, и, возможно, американским журналистам стоило деликатно подождать с публикацией до ее окончания?

В общем, фильм «Громадського» вызвал много критики с не до конца понятными аргументами. А единственный вопрос, который возникает после просмотра, кажется, никого не заинтересовал: почему в фильме упоминаются «тюрьмы» СБУ во множественном числе (см. видео на 1.16 , 1.29, 6.47, 33.18 и 33.40)— хотя в сюжете говорится только об одном таком месте, следственном изоляторе СБУ в Харькове. Если их несколько — то почему они никак не упомянуты в сюжете? Эти «тюрьмы СБУ» стали практически мемом - но зрителю так и не объяснили, существуют ли они, где они находятся, и откуда о них стало известно.

Фильм Сергея Лойко «Гибридная история» критиковали куда меньше, а смотрели — куда больше, судя по количеству просмотров на ютуб; кроме того, его показали сначала на Прямом, а затем на 5-м канале. В общем-то, такая позитивная реакция зрителей понятна: СБУ в этом фильме отчитывается за свои успехи. Видно, как спецслужба изо всех сил идет навстречу создателю фильма — в отличие от журналистов «Громадського», с которыми руководитель СБУ Василий Грицак так и не нашел времени поговорить лично. Им пришлось задавать свои вопросы на брифинге и получать в ответ советы «не лить воду на мельницу врага». А вот Лойко Грицак дал полноценное интервью. Более того, Лойко также получил возможность поговорить с двумя обвиняемыми. Что, конечно, требует настойчивости и упорства от журналиста, который готовил фильм пять месяцев, — но еще, что немаловажно, требует такой же готовности со стороны СБУ предоставлять информацию.

Кадр из фильма "Гибридная история"

Четырехсерийное полотно получилось очень ярким, красиво снятым, неимоверно пафосным — и очень запутанным. В нем множество поворотов, разоблачений, мелодраматических ходов — но мало собственно журналистского расследования. Создается даже впечатление, что автор получил полный доступ ко всем материалам сложного и местами совершенно фантастического дела, а затем написал на его основе сценарий и эффектно его визуализировал. Кроме того, для его просмотра нужно помнить, что происходило в конце 90-х — начале 2000-х годов в России. Поэтому российскому зрителю, на которого фильм явно рассчитан тоже, будет смотреть его проще.

История, изложенная в фильме, вкратце такова. В августе прошлого года СБУ заявила, что раскрыла преступный замысел ФСБ. По версии СБУ, два гражданина Украины, Дарья Мастикашева и Александр Каратай, пытались организовать провокацию по схеме, разработанной российскими спецслужбами. Для этих целей они предложили трем бывшим участникам АТО поехать в Россию на заработки в качестве строителей. С собой в дорогу ветеранам дали целый сценарий — им следовало поселиться в определенной квартире, совершать звонки на оговоренные номера в определенное время, читать (!) с листа то, что нужно сказать по телефону, — и слушать заранее оговоренные ответы. Кроме того, им следовало появляться в определенных местах в нужное время. За весь этот спектакль бывшим участникам АТО предлагали неплохо заплатить. Двое из них уверяют, что свято верили, будто едут на стройку и не знали о сценарии. Старший группы говорит, что не заподозрил в полученном руководстве ничего плохого — до того, как стал его исполнять, оказавшись в России. Вечером первого же дня такой странной работы все трое решили, что их подставляют — и уехали домой, в Украину. На попутке (!). Беспрепятственно миновав границу (!). Вернувшись, они обратились в СБУ — и проходят сейчас свидетелями по этому делу.

По версии СБУ, целью всех этих странных действий было создать впечатление готовящегося теракта — якобы украинские ветераны в России готовили взрывы. Их должны были бы задержать и, видимо, судить. Возможно, предполагает СБУ и Лойко, взрывы действительно бы случились (но устроили бы их сами спецслужбы РФ), погибли бы обычные граждане России — и тогда, предъявив всему миру подставных «украинских диверсантов», Россия бы начала полномасштабную войну. После того, как три этих человека обратились в СБУ, спецслужба задержала Мастикашеву и Каратая — и им грозит обвинение в государственной измене. Мастикашева и Каратай свою вину отрицают, последняя заявляет, что признательные показания выбили из нее пытками.

Для интервью с одним из свидетелей Лойко поехал на фронт

Если вы думаете, что это — конец, то нет. Дальнейшая история еще более фантастична: оказывается, Мастикашева — гражданская жена российского гражданина Сергея Соколова. Этот человек в свое время был главой службы безопасности Бориса Березовского, а после — «экспертом» организации «Федеральный информационный центр “Аналитика и безопасность”». Соколов много лет и с удовольствием раздает российским СМИ интервью — например, он неоднократно заявлял, что Березовский был агентом нескольких западных спецслужб, которые его же и убили. По рассказам Соколова же, Березовский «организовывал оранжевый Майдан». Он же заявлял, что Литвиненко случайно погиб, неосторожно обращаясь с отравляющим веществом. Позже, уже в 2015–18 годах, Соколов в российских ток-шоу заявлял, что малазийский «Боинг» не сбили из «Бука», а взорвали, заложив взрывчатку еще в аэропорту в Амстердаме. Он же выступал «экспертом», утверждая, что российского беглого депутата Вороненкова убили сотрудники СБУ в сговоре с организованной преступностью по заказу Коломойского. В общем, очень полезный для российского ТВ человек.

Интервью с этим человеком занимает почти целую серию в фильме Лойко. «Эксперт» смело рассказывает журналисту обо всем: о том, какая у него агентурная сеть в Украине (фамилии некоторых агентов он даже называет), как он покупает подлинники пленок переговоров украинских диспетчеров, какие-то секретные документы и прочее, прочее, прочее. В общем, ведет себя как вдохновенный враль. По версии Соколова, он провел пару громких расследований о сотрудниках СБУ и их якобы преступлениях — и теперь СБУ ему мстит, задержав его женщину, которую он искренне любит и собирался на ней жениться. Лойко внимательно слушает — но главное, верит ему. По крайней мере, в той части, где Соколов рассказывает, что он — герой-любовник, и девушка, сидящая в тюрьме по подозрению в госизмене, отвечает ему такой же искренней любовью.

Четыре серии фильма пересказать невозможно, не запутав всех подробностями. Там еще есть съемки в порно, наемный убийца, ревность, постановочные съемки лагерей подготовки диверсантов, месть, снова ревность, арест Соколова по подозрению в причастности к организации инсценировки терактов (!) и снова всепоглощающая любовь. Верить в эту историю или нет — выбор зрителей. В конце концов, есть версии, что ФСБ была причастна ко взрывам в Москве и других городах, что послужило поводом для второй Чеченской войны — поэтому в фильме Лойко есть рассказ и об этих взрывах. Есть также версия, что «Бук» должен был сбить российский гражданский борт — для оправдания полномасштабного вторжения РФ в Украину. В любом случае, версии — это только версии. А предоставленные Лойко множественные доказательства реальности этого дела вызывают вопросы именно потому, что из фильма непонятно, как он их добыл. Вот, например, в фильме есть запись телефонного разговора между якобы Соколовым и человеком, которого он нанимает, чтобы убить третье лицо. Это ведь потрясающий материал — но как он попал в руки журналиста, неясно. Журналист также нашел алкоголика, который изображал наемного киллера, якобы убившего убийцу Вороненкова, для российского ток-шоу «Пусть говорят». А как нашел — не уточняется. В студии «Пусть говорят» сказали, что сейчас киллер прячется в АТО — а Лойко нашел его в Каменском (как и всех остальных украинских фигурантов этого фильма). Почему искал именно там?

Все двери открываются Лойко просто: «Стучите — и вам откроют», иронизирует в кадре журналист, входя в тюрьму для интервью с подозреваемыми. Когда он объясняет зрителям, как нашел Соколова, он снова говорит: «Я просто позвонил ему». А объясняя зрителям свою версию того, почему Соколов согласился на интервью, журналист предлагает такой ответ: «Соколов искренне любит эту женщину и хочет ей помочь» (тема любви вообще очень раскрыта в этом фильме). А когда возникает рациональный вопрос: «Как могли три бывших участника АТО просто уехать из Москвы, разрушив все планы ФСБ?» — Лойко соглашается с ответом Грицака, что им просто повезло. С Грицаком он тоже поговорил, просто задержавшись после брифинга. Вот бы всем украинским журналистам так везло после брифингов руководства СБУ!

После выхода фильма журналистка «Громадського радио» Ирина Ромалийская раскритиковала фильм Лойко. Во-первых, она тоже обратила внимание и на эту поразительную степень осведомленности автора фильма, и на уровень его доступа к материалам описываемого им дела. Во-вторых, она заметила, что фильм Лойко снят по лекалам российской пропаганды и что СБУ вышло на новый уровень собственного пиара. Лойко в ответ заявил, что журналистка с конкурирующего канала просто завидует ему, к тому же работает то ли на конкурентов, то ли на Кремль. И еще, что фильм получился бы менее зрелищным, если бы он рассказывал о кропотливой работе по сбору доказательств. Бесспорно, приятно смотреть, как извлекают кролика из шляпы — фокус очень эффектный — но в данном случае хотелось бы сеанс магии с последующим разоблачением.

И последнее. Презентуя свой фильм за день до эфира на Прямом канале, Лойко рассказал, что фильм уже выложен в открытый доступ и журналисты могут делать с ним все, что угодно. В том числе показывать его. Щедрости Прямого можно только позавидовать — вложить немалую, очевидно, сумму в производство сложного проекта, — фильм финансировал именно Прямой — а затем за день до премьеры предложить его всем желающим! Но это уже детали. Главное, что фильм пользуется у зрителей популярностью, и к тому же доказывает, что СБУ открыто к работе со СМИ. Жаль только, что не со всеми и только тогда, когда в результате служба предстанет в выгодном свете.

P. S. От редакции. Во время презентации социологического исследования, проведенного КМИСом по заказу ГО «Детектор медиа» в «Укринформе» 27 марта, Наталья Лигачева, глава «Детектора медиа», ошибочно сказала, что «Громадське» употребило слово «тюрьмы» в заглавии фильма. На самом деле это не так. Во множественном числе слово «тюрьмы» упоминается не в заглавии, а в самом фильме. Приносим глубокие извинения авторам фильма и «Громадському» за непреднамеренную ошибку Натальи Лигачевой.