detector.media
Борис Бахтєєв
для «Детектора медіа»
05.04.2017 11:30
О российском «бунте школьников» и чувстве меры
О российском «бунте школьников» и чувстве меры
Недавние протесты в России незаметно свели к протестам… школьников, словно кроме школьников вообще никто не протестовал — а если и протестовал, то ими, этими другими, можно пренебречь.

Заголовки «Страны.ua» — «Революция школоты» и «Крым. Реалии» — «Бунт школьников». Разная тональность, разная эмоциональная окраска, разная оценка описываемых событий. Диаметрально противоположные идеологии изданий. Смысл, информационное содержание — по факту одно и то же. Одинаковое.

Наберите в гугле «бунт школьников», «революция школьников», «протесты школьников» — и получите множество ссылок на самые разные источники. Некоторые из них одобряют и поддерживают протесты, прошедшие в России чуть больше недели назад. Некоторые — резко осуждают. Некоторые стараются быть «над схваткой» или «в сторонке, в кустиках». Материалы российских изданий. Материалы российских авторов в украинских изданиях. Материалы украинских авторов. Все они в этом списке будут перемешаны: какой бы ни была оценка протестов в России, а внимание аудитории привлечено к школьникам и главным образом к ним одним.

«Будущее России»? «Поколение, не желающее мириться»? Во многом — да, и протесты показали это. Но давайте обратим внимание на одну особенность. Первые день-два, когда СМИ — и российские, и мировые, в том числе наши — только сообщали факты, российская власть и российский официоз практически молчали, словно и не было ничего. Когда же наступило время анализа и осмысления произошедшего, сочувствующие протестам российские СМИ стали уделять особое внимание сначала активному участию молодёжи, в том числе и школьников, но постепенно всё больше и больше сдвигали фокус именно на школьников. Заговорила и российская власть, и официозные СМИ — и в их материалах кроме школьников уже практически никого и не было.

И одна, и другая сторона абсолютно синхронно стали рисовать картину, в которой события выглядели так, словно кроме школьников вообще никто не протестовал — а если и протестовал, то ими, этими другими, можно пренебречь.

В описании и анализе российских протестов возник эффект поветрия, вирусная ситуация, когда «школьный» аспект стал модным, и всё внимание было привлечено к нему. Какая из сторон подхватила идею другой, уже не имеет значения — существенно, что и российская власть, и сочувствующие протестам российские оппозиционные СМИ (а следом за ними и украинские) стали изображать фактологическую картину событий одинаково. А значит, российская власть была вовсе не против, чтобы события изображались именно так, чтобы внимание было сконцентрировано на школьниках и именно на них, и чтобы все остальные возрастные и социальные группы протестующих были удалены из центра внимания.

Сочувствующие протестам российские, а следом за ними и украинские СМИ явно перебарщивали в своём умилении «новой волной» протестующих, «поколением протеста». Вместо того, чтобы делать акцент на единстве поколений, они вдруг взялись противопоставлять «новую волну» более возрастным «креаклам с опытом Болотной площади». Смысл этого противопоставления остался непонятным — тем более в условиях, когда по факту и протестовали все общей массой, и задерживали всех без учёта возрастного ценза. В своём умилении СМИ перешли черту, за которой факты стали выглядеть искажённо.

Потому что в первые дни после событий, когда освещение их носило ещё по большей части репортажный характер, в разных источниках приходилось видеть данные, что школьники и студенты (обратите внимание: и студенты, причём количественное соотношение между одними и другими остаётся неизвестным!) составляли от 30 до 40, а то и до 50 % протестующих, но нигде не встречалось более высоких цифр. А это значит, что тинейджеры (а тем более одни только школьники) были, да, заметными, очень заметными, но не только далеко не единственными протестующими, а даже не большинством. Они были очень существенной составляющей протестов, но далеко не основной, далеко не такой, какая могла бы заслонить собой все иные составляющие. «Революция школьников» — это суживающее, и очень сильно суживающее, толкование событий. Суживающее до полного искажения фактов.

Почему же именно такое толкование выгодно российской власти? Здесь может быть несколько причин.

Прежде всего, старшие школьники — это люди, которые в силу своего возраста крайне подвержены моде, поветриям, стадному инстинкту: «быть, как все». В этом возрасте хочется быть в центре событий. В центре внимания. В этом возрасте главное — когда «что-то происходит», «какая-то движуха», «драйв», в этом возрасте люди особенно склонны ко всему театральному. И уже не столь важно, что именно происходит, какой именно драйв и по какому поводу «движуха». И когда речь идёт о школьниках, очень легко внушить аудитории убеждение в несерьёзности всего, что они делали: мол, подрастут — остепенятся и поумнеют. И, может, не зря в некоторых материалах СМИ участие в протестах противопоставлялось зарегламентированной школе и нудным урокам? Мол, чего не сделаешь, лишь бы с уроков свалить, лишь бы хоть какое-то разнообразие? «Протесты для разнообразия», — не к такому ли выводу подталкивают эти противопоставления аудиторию?

Далее. Подростки, то есть старшие школьники — это люди, подверженные влиянию. Люди, которыми легко манипулировать, которых легко сагитировать и спровоцировать. Данное обстоятельство позволяет российской официозной пропаганде внушать аудитории мысль, что за «революцией школьников» уж точно стоит некая зловещая сила, некие политические и социальные спецтехнологии и спецоперации. Тем более что в России до сих пор живёт и здравствует ещё советских времён пропагандистский тезис, будто, например, рок-музыку в США создали специально для того, чтобы развращать советскую молодёжь и её руками в будущем развалить СССР.

И, возможно, главное обстоятельство. Выражение «группа российских граждан в возрасте от 15 до 20 лет», возможно, корректно социологически, но абсолютно некорректно юридически. (И, к тому же, понятно, что «от 15 до 20 лет» — это далеко не только школьники, но и в данном материале упор тоже делается, опять-таки, именно на них.) В Российской Федерации точно так же, как и в Украине, полная дееспособность наступает с 18 лет — или, в случае более раннего вступления в брак, с момента вступления в брак, но такие случаи единичны. И даже «мне завтра будет 18» и «мне сегодня исполнилось 18» — это совершенно разные юридические статусы. Граждане, не обладающие полным объёмом дееспособности, не имеют права участвовать в политической жизни. И их протесты — юридически ничтожны. Нелегитимны.

Говоря о «революции школьников», делая акцент на участии школьников и фактически замалчивая участие огромного количества вполне дееспособных граждан России, российская пропаганда внушает аудитории именно эту мысль — что протесты эти нелегитимны, они не могут и не должны иметь никаких политических последствий. Что на них просто не стоит обращать внимания. И поэтому особо удивительно, что российской пропаганде фактически подыгрывают те российские СМИ, которые якобы сочувствуют протестам и поддерживают их. А следом за ними — и украинские.

Фото: Новое Время

detector.media
DMCA.com Protection Status
Design 2021 ver 1.00
By ZGRYAY