Конечно, у этих диалогов была явная проблема с их конструктивизмом и с двусмысленностью ситуации в связи с явно пиарной целью акции, и явно пиарной (не будем уточнять, какого цвета) деятельностью многих из ее российских непосредственных организаторов. Тем не менее, интересным было общение с коллегами из нестоличной России: Нижнего Новгорода, Екатеринбурга… Потому как оказалось, что и они, и мы озабочены одними и теми же проблемами, среди которых главной, пожалуй, сегодня становится проблема Самоконтроля, Самоограничения в самой журналисткой среде. И у них, как и у нас, возникают движения типа «журналисты за чистые выборы». Они, как и мы, инициативами «снизу» принимают кодексы профессиональной этики. Они, опережая нас, ищут методы сопротивления не только по отношению к политикам, использующим «черный» пиар, но и по отношению к «спецам» «черного» пиара, которые по своей профессиональной принадлежности нередко являются тоже журналистами… Из общения с российскими коллегами показалось, что все это у них проходит более дружно, слаженно, чем у нас; с более значимым публичным резонансом, с сопровождением эффектными акциями (впрочем, и у нас была своя «Волна»…)…

Хотя очевидно, что и в России все эти процессы встречают далеко не единодушную поддержку и далеко не однозначную оценку. Возможно, и там хватает своей внутренней «конкуренции», подозрений в саморекламе, неверия то ли в чистоту помыслов организаторов инициатив, то ли вообще в необходимость какой бы то ни было «цензуры от имени морали», то ли в эффективность корпоративного самоконтроля… Да наверняка и в России гораздо больше тех, кого волнуют совсем другие проблемы, для которых все разговоры о какой-то там профессиональной этике – это детский лепет полоумных, просто не способных решать «конкретные» вопросы.

Проблемы, характеризующие журналистское сообщество, примерно одинаковы для всех постсоветских стран и являются отражением более общих проблем, характерных для них. Зависимость бизнеса от политики, монополизм чиновничьего влияния, клановость и раздробленность элит, существование в прежней, инвестиционно-зависимой системе экономических координат... Т.н. «рынок» в этих странах означает, на самом деле, лишь отсутствие партийного контроля над «прихватизированием» бюджетных средств, легальное наличие налоговой «тени» и… полное отсутствие реальной, честной конкуренции.

Все эти процессы едины для всех сфер постсоветской жизни. И, разумеется, именно они, прежде всего, не способствуют превращению медиа в реальный инструмент демократии. Демократия – это публичность правления обществом, гарантированная возможность для граждан посредством целого ряда инструментов (среди которых – и средства массовой коммуникации) судить о качестве управленческих решений и влиять на их стабильность или, напротив, изменчивость, если они приходят в противоречие с интересами общества.

Очевидно, чтожурналистика в качестве инструмента демократии, в свою очередь, должна обладать некой суммой качеств, которые, собственно, и определяются профессиональной этикой журналиста. При этом очевидно и то, что любой свод правил, норм будет мертв, если в основе его будут лежать лишь благие пожелания «сумасшедших» идеалистов, а не такое краеугольное понятие человеческой природы, как интерес (выгода). Т.е., если обществу средства массовой коммуникации (СМК) должны быть выгодны именно как инструмент демократии, то для журналистов выгодной должна быть их собственная незапятнанная Репутация (в которой, если можно так сказать, и «материализуются» все принципы профессиональной этики). Что для этого нужно?

Наверное, прежде всего медиа должны стать действительно бизнесом. Когда мерилом их экономической успешности будет исключительно прибыль. Что, в свою очередь, будет означать необходимость производить продукт, пользующийся спросом населения. Последнее невозможно, если продукт не будет отвечать основным требованиям к качественной информации: объективности и достоверности, отделенности фактов от комментариев, пиара и рекламы – от информации, представленности разных точек зрения и т.д. Понятно, что эти требования сами по себе содержат многие постулаты журналистской этики.

Впрочем, известно, что и бизнес для медиа - не панацея. И не только в смысле защиты от цензуры (цензура рынка столь же масштабна, сколь и политическая, в своей ориентации на интересы, скажем, рекламодателей, или исключительно на интересы большинства аудитории – в ущерб интересам меньшинства). Но не панацея и в смысле Репутации журналиста. Поскольку в рамках какого-либо издания понимание того, «что такое хорошо, что такое плохо» может очень сильно отличаться от общепринятых критериев в силу того самого несовпадения интересов конкретного владельца СМК с интересами общества.

Уравновесить это противоречие, очевидно, может вторая необходимая для демократии роль медиа – как четвертой власти. В качестве отстраненного, не заангажированного бизнес-интересами и политическим лоббированием, контролера действий властей от имени общества. Т.е., степень влиятельности конкретного издания прямо пропорциональна его способности контролировать власть. Причем контролировать от имени общественного плюрализма, а не групповой (клановой, партийной, etc.) монополии – в т.ч. и на истину. И в этом смысле, опять-таки, чем более привержен журналист интересам не хозяев его издания, не партийных идеологических структур, не госструктур – а интересам и правам исключительно своих читателей (и из них важнейшему праву – праву знать) – тем выше ценится его репутация. Тем более выгодно работать именно на нее самому журналисту.

Но и здесь есть известное противоречие. Ведь именно под общественные очень часто мимикрирует государство с сугубо своими, и отнюдь небескорыстными, интересами. А поскольку и общественные, и государственные интересы, действительно, по природе своей могут быть не только абсолютными антагонистами, но и, напротив, во многих сферах совпадать, тем более – коллерировать – то и журналисту, и обществу порой очень сложно определить, что же происходит на самом деле. Наиболее выразительный пример тому дает нам нынешняя Америка. Сейчас трудно распознать, где же начинается и заканчивается разумное самоограничение себя американскими СМИ во имя блага людей и борьбы с терроризмом – с одной стороны. А, с другой – где же начинается и заканчивается обслуживание сугубо ведомственных интересов госмашины США? Скажем, сейчас нет ответа даже на элементарный вопрос: демонстрировать ли телеканалам видеозаписи с обращениями Усами бен Ладена – т.е., предоставлять обществу возможность знать об определенной позиции, системе ценностей, что может помочь поиску оптимальных решений сложнейших проблем? Или такая демонстрация будет потворствовать терроризму, враждебному всему миру? А, значит, должна быть ограничена, так сказать, именем демократии во имя самой же демократии?

Мера абсолютизации свободы слова – как и мера ее ограничения – не статичный, раз и навсегда выверенный постулат, а каждый раз подвергающийся новым испытаниям и новым кризисам процесс, генерирующий новые дилеммы и противоречия, которые должно решать человечество. В противоположность тоталитарным обществам, в демократических отсутствует как таковая стабильность, абсолютизация той или иной власти, постоянно идет соперничество разных элит за возможность определять и контролировать реальность. Точно так же и понимание смысла и масштаба «свободы слова» и «свободы прессы» всегда будут незавершенным, конфликтным, подвижным…

Что же может в этих постоянно изменчивых, противоречивых условиях определять ежедневную позицию журналиста с точки зрения его Репутации? Возможно, необходимость и выгодность следования тем правилам игры, которые вырабатывает некая авторитетная Корпорация журналистов. Эта Корпорация, предъявляя к конкретному журналисту определенные требования, в то же время способна эффективно защищать его права. Таким образом необходимость «блюсти» Репутацию является, одновременно, и способом «блюсти» и отстаивать собственные интересы.

Совместными усилиями Корпорация будет пытаться соотносить Правила игры с изменчивым миром, и с мнением большинства ее членов (и при этом давать право меньшинству выступать с критикой этих решений большинства, доказывая свою точку зрения)… С одной стороны – подобная мобильная, эффективная корпоративная организация не может быть создана вне наличия двух названных выше условий: существования медиа как бизнеса и как реальной четвертой власти. С другой – именно такая организация, в свою очередь, может подталкивать общество и политико-бизнесовые элиты к необходимости подобного переосмысления роли медиа… Взаимосвязанный процесс, успешность которого, однако, зависит и от того, насколько самосознание журналистской элиты способно опережать политические реалии, видеть перспективу, самоограничиваться не только в смысле финансовых или политических

Да, конечно, создание журналистской организации, которая берет на себя функции профсоюза – т.е., защиты прав журналистов перед лицом государства, политиков и бизнесменов – встречает в постсоветских странах куда большее понимание, чем наделение подобной организации еще и ролью некоего корпоративного Третейского судьи. Несмотря на то, что практически во всех странах самоконтроль за соблюдением профессиональной этики самими журналистами является обязательным условиемотстаивания корпоративными организациями их прав – в постсоветских странах эта практика приживается с трудом.

Возникает множество вопросов: скажем, сакраментальное «А судьи кто?». Вопрос, на самом деле, актуальный для всех сообществ и всех сфер человеческой жизнедеятельности, на который, однако, всегда приходится давать некий позитивный ответ в связи с отсутствием (ненайденностью) иной формы управления любой системой, кроме как назначения (избрания) тех, кто «судит», берет на себя ответственность и принимает решения…

Нередко звучит мысль о том, что де ну вот, «свои же своих и замочат». Конечно, с одной стороны, подобное отношение к «своим» – это, скорее, все тот же пресловутый советский менталитет, когда, условно говоря, «надуть» в чем-то госмашину не считалось в той системе координат неофициальной морали большим грехом в виду явной чуждости государства обычным интересам обычных граждан. (А иных «судей», негосударственных, представляющих просто общественное мнение, при советской системе и не было, не взирая на массу якобы подобий этому, например, т.н. «товарищеских» судов).

И недаром именно для советской действительности характерно понятие «сиксот», - в отличие от демократических систем, где государство в гораздо большей степени контролируется обществом, и гораздо более эффективно именно как инструмент уравновешивания разных общественных интересов. А, значит, сообщить о том, что твой сосед, скажем, злостный неплательщик налогов – это значит встать на защиту именно общественных интересов, а не тупой, идеологически заангажированной и неэффективной госмашины.

А с другой стороны, еще в перестроечное время стало модным - при любой попытке говорить об этическом общественном контроле - кивать с величайшим неодобрением на пресловутый синдром Павлика Морозова… Но, вообще-то, публичная дискуссия и публичное порицание чего-то, не вписывающего в общепринятые корпоративные, в т.ч. и этические, нормы – это нечто иное, чем доносительство в соответствующие органы. На самом деле, вся многовековая традиция профессиональных гильдий и корпоративных объединений строилась как раз на соблюдении «чистоты рядов», на том, что условием членства в них было владение определенной степенью мастерства и соблюдение определенных предписаний (норм).

Не говоря уже о том, что странно требовать соблюдения своих прав в отношениях с окружающими (с тем же государством), не беря на себя ответственность за чистоту в собственном доме. И скольким бы ироничным интерпретациям не поддавалось это слово – «чистота» - тем не менее, журналистскому сообществу не удастся вынудить власть себя уважать, не найдя внутреннего консенсуса в понимании ее основных характеристик.

Да, конечно, это трудно, сложно. Тем более, что в опыте и профессиональной биографии практически каждого из нас, современных журналистов, есть немало, скажем очень мягко, спорных страниц. Но дело не только в том, что «встать на праведный путь» никогда не поздно. А и в том, что иногда мы сознательно или несознательно склонны передергивать и утрировать, в общем-то, обычные вещи.

На самом деле, самоконтроль – это не какие-либо «черные списки», и не раз и навсегда навешиваемые ярлыки, и не раз и навсегда розданные оценки… Речь идет о возможности и необходимости внутрикорпоративной публичной Дискуссии. Дискуссии, во время которой журналисты должны говорить друг другу то, что думают, бросать друг другу критические вызовы, должны спорить и аргументировать, что-то порицая большинством голосов – и одновременно будучи готовыми выслушать мнение другой стороны, и т.д., и т.п. Не может быть здоровья в том журналистком сообществе, где терпимы к тем, кто занимается, скажем, «черным» пиаром, или сервильничает до тошноты с властью, или «оппозиционность» понимает как возможность не придерживаться элементарных требований к профессионально подаваемой информации…И где «врагами», напротив, становятся те, кто смеют критически отзываться о работе коллег…

Да, любой, знающий истинную ситуацию на наших телеканалах и в большинстве наших газет, прекрасно понимает, насколько прекраснодушны мечтания об объективной журналистике там, где, по сути, все напоминает линию фронта, на которой нет места для обсуждений редакционной политики, указаний редактора или продюсера, на которой или ты делаешь то, что «надо», или ты уже на работаешь. А любые профессиональные амбиции можно удовлетворять, лишь научившись тонкой науке компромиссов (правда, можно и «по любви», или «без разбору»…).

Но означает ли это, что на одиннадцатом году украинской независимости мы, фактически, должны похоронить даже проект медиа в качестве инструмента демократии? Или, не надеясь на массовую и единодушную поддержку, на возможность скорых успехов, мы, тем не менее, должны делать свое дело: говорить о критериях, сопротивляться тотальной цензуре, искать новый «эзопов язык»?.. Памятуя одно: дорогу осилит идущий…

Мы требуем от власти мудрости и толерантности к разным точкам зрения. Мы требуем от власти самокритичности и умения признавать свои ошибки. Мы требуем от власти самоочищения, в том числе – и от коррупции (заказные тексты в журналистике – не то же ли самое?). Мы требуем от… Когда обратим хотя бы часть требований и к самим себе? Конечно же, не к тем, кому уже давно все «пофиг» – а к тем, кто еще продолжает причислять себя к профессиональным журналистам, сопротивляясь, в меру сил, устоявшимся аналогиям со второй древнейшей…

Предвыборная и выборная ситуация дает нам немало поводов для полемики. Скажем, до сих пор многие из нас, в том числе и в не «подцензурных» жестко изданиях, так и не отвыкают смешивать факты – с комментариями. Не пытаются быть корректными и непредубежденными в интерпретации событий. Допускают в новостях оценочные суждения, а то и их превалирование над собственно информацией… Можно перечислять подобные прошлые – и, увы, нынешние тенденции долго.

Или, скажем, похоже, некоторые известные журналисты будут бороться за место в парламенте. Как соотносится это с их журналистским долгом быть непредубежденными? Могут ли они заниматься профессиональной деятельностью в время предвыборной компании? Могут ли совмещать в будущем депутатство и журналистику?..

Или уже упомянутая проблема существования журналиста в жестких рамках цензуры на наших общенациональных каналах: где мера допустимых компромиссов? Как бороться за влиятельность журналистской позиции? Средства – это и есть цель? Или «компромисс во имя…» – это не блеф?.. Вопросы, вопросы…

Гораздо больше рациональных зерен содержится в критике попыток журналистского самоконтроля со стороны тех, кто напоминает, что ситуацию в медиа, на самом деле, определяют не столько журналисты, сколько владельцы СМИ, менеджеры, редакторы. Это действительно так – и, как известно, в большинстве стран этические органы в медиа создаются на уровне консенсуса между всеми сторонами информационного процесса.

Но одновременно понятно, что сегодня в Украине это практически не возможно. Ведь, как уже говорилось выше, менеджмент украинских СМИ основан не на бизнесе, а на политическом инструментарии. Независимых некоммерческих СМИ, в том числе и Общественного телевидения, для которых важнейшими являлись бы функции гражданского контроля за властью и представления существующего в стране политического, идеологического, экономического плюрализма – в Украине практически нет.

К тому же, политическая элита страны не созрела ни к законодательному закреплению демократических изменений в функциях СМИ, ни к закреплению на уровне традиции, этического общественного консенсуса. Так что, практически, в изменении нынешней роли средств массовой коммуникации пока что в наибольшей степени заинтересованы только сами журналисты – как наиболее уязвимые и с точки зрения общественного мнения, и с точки зрения собственной безопасности субъекты информационного процесса. А также – как наиболее «порабощенные» нынешним своим положением без ощутимых и адекватных для себя компенсаций.

Собственно, постоянное, живое, критичное, нелицеприятное обсуждение проблем профессиональной этики и необходимо журналистам для того, чтобы именно свои Репутации сделать наиболее выгодным, наиболее непробиваемым, наиболее престижным капиталом. Ведь репутация - это единственное, что у журналиста невозможно отнять. А наличие в стране хотя бы сотни настоящих журналистских Репутаций - за которые не стыдно – это уже сила, это реальный инструмент реальной демократии. Другое дело: в силах ли мы стать такой силой? Вызовы выборов 2002-го и 2004-го уже сделаны…