Ведь не секрет, что именно благополучие детей и стариков как самых физиологически деликатных категорий населения является главным показателем государственной полноценности.

Мое поколение, по всей видимости, последнее, воспитанное с мыслью о том, что за наше счастливое детство мы должны быть благодарны родной стране. В то время как поколение наших родителей стало первым поколением еще советских пенсионеров, брошенных государством на произвол судьбы.

Социальный репортаж времен счастливого детства в строгом соответствии с пропагандистской догмой воспевал казенные реалии нормированного благоденствия и сурово клеймил отдельные недостатки. Как мухи от котлет, эти недостатки были тщательно отделены от государственной репродуктивной системы уверенности в завтрашнем дне. По сути, эта экспансия уверенности и была основной формой государственной социальной и психологической защиты населения. И именно эта идеология лежала в основе социальной журналистики как таковой: тени в социалистическом раю - явление столь же исключительное, как лучи света в темном царстве капитализма.

Луч света в темном царстве – это и есть стихийный базовый методологический принцип «социалки» сегодня. Именно стихийный, потому что сама по себе государственная система социальной защиты давно уже обрела бесстыдно-откровенно фиктивный характер. А война населения с государством за выживание и благополучие – сегодня уже даже не гражданская оборона, а народное ополчение, так ничтожен наш запас средств индивидуальной социальной защиты.

В минувшие выходные телевизионная служба «Милосердие» («Магнолия-ТВ») на Первом Национальном и «Спецрепортер» на Новом канале были посвящены проблеме сиротства. В «Милосердии» был представлен репортаж из дома престарелых, а в «Спецрепортере» - из дома ребенка. В центре внимания обоих - безысходное страдание беспомощного человеческого существа, лишенного любви, ласки, тепла, заботы родных людей. То есть того, что дается нам, казалось, самой природой вместе с самой жизнью, что составляет ее, этой жизни, бесхитростную и потому неопровержимую суть. Можно лишь догадываться о мере человеческого бесстрашия, стойкости и сострадания, которая требуется журналисту, чтобы попытаться приоткрыть зрителю эту бездну отчаяния и не захлебнуться в ней. И это именно та мера, которая дает телевидению моральное право на вторжение в интимные переживания зрителя. Но об этом чуть позже. Пока – немного о технологии.

Служба «Милосердие» в соответствии с названием подробно и обстоятельно представляет в своих выпусках примеры того, как в наше суровое время наши с вами соотечественники способны находить душевные, материальные, профессиональные ресурсы для того, чтобы не столько служить милосердию, сколько проявлять его реально и конкретно по отношению к реальным и конкретным людям. Это рассказ о тех, кто приходит на помощь в беде. Такие люди есть. Их много. Но недостаточно для страны, терпящей массовое социальное бедствие, с которым не справиться самоотверженности одиночек. Служба «Милосердие» констатирует зоны беды и называет имена спасателей и спасенных. Это канонический образец яркой, эмоциональной, личностной, но априори внеаналитической «социалки». Авторские журналистские обобщения здесь носят публицистический характер.

Примером другого подхода является проект Нового канала. «Спецрепортер» умудряется динамично сочетать рассказ о драматичных реальных человеческих судьбах с внятным и жестким анализом (анамнезом) функциональных расстройств и тяжелых патологий отечественного социоорганизма. Например, трогательная до мелодраматизма история усыновления испанскими родителями шестерых (!) украинских малышей – родных братьев и сестер, на глазах у которых повесился отец, а алкоголичка-мать была лишена родительских прав. В подаче «Спецрепортера» от расхожего телемыла эта история отличается тем, что раскрывает в пошаговом документальном режиме психологические, социальные и правовые механизмы преодоления и непреодолимости детского сиротства. И это уже больше, чем призыв к милосердию.

Взывать к милосердию от имени обездоленных – для телевидения особое испытание. Социальная реклама, квота на которую обеспечена нынче законодательно в нашем телеэфире, удачных и действенных примеров пока знает мало. А пример кощунственной небрежности могу привести свежий. Московский Первый канал выпускает во всемирную сеть жанрово изощренный ролик, в котором дедушка, сидя на лавочке в детсадовской раздевалке, соскребает с дверцы шкафчика детское имя: «Смирнова Оля» - еще читается вполне. Как несложно определить, туфельки в осиротевшем шкафчике - девичьи. Титр же призывает помочь детям, умирающим ежегодно от гемофилии. Самый широкий зритель может и не знать, что гемофилией болеют и, соответственно, умирают от нее только мальчики. Но те, чьи семьи затронула эта беда – знают точно. Как должны бы знать и те, кто взывает к милосердию от их имени.

И еще одна, пожалуй, самая неожиданная и самая неоднозначная ипостась нынешней телевизионной «социалки» – видеоклип. Одним из первых в этой технологии был популярный ролик Дианы Гурцкой на песню «Знаешь, мама». В ее исполнении мелодраматическая сага о слепой девушке этических сомнений практически не вызывает. Куда сомнительней воспринимается шлягер юной звезды Алины Гросу «Беспризорный мальчишка» с отпрыском самой знаменитой семьи российского бомонда Никитой Пресняковым в роли бомжующего отрока. Обаятельного и стильного, а, главное, с социальной точки зрения совершенно безопасного для холеной малолетней кокетки. Экстравагантный либерализм создателей клипа понять можно. Как, пожалуй, нельзя придумать более остроумный и впечатляющий для благополучной ребятни образный ход, надолго оставляющий в неискушенных душах иллюзию, будто наши подвалы, вокзалы и подворотни кишмя кишат не отмытыми пресняковыми. Это очень опасная неправда. И гуманизма в ней куда меньше, чем шарлатанства. А детям нашим вместе с нами, родителями, обязательно хотя бы время от времени нужно смотреть выпуски «Службы поиска детей» от той же «Магнолии - ТВ», чтобы видеть детские лица неисчислимых бед нашего общества … с ограниченной ответственностью.