С большевизмом я познакомился в годы студенчества. Было это в 1990 году, когда казалось, что в двери к нам стучится ее величество Свобода, а потому украинское рядовое студенчество готовилось ее встречать. Были не только политические протесты на площадях, но и срывы занятий, блокирование военной кафедры университета и забастовки в общежитиях. Всё это было достаточно хаотично, а потому мне, вчерашнему дембелю, было совершенно непонятно.

Во время одного из «революционных событий» мне довелось подойти к одному из лидеров этого процесса Саше К. и спросить у него, чего он, собственно, добивается. Сам Саша был студентом третьего курса, состоял в какой-то организации со сложным названием, и очень походил на Ленина. Не того, который студент, а того, который на броневике. Он был коренаст, с большими залысинами, а когда говорил или слушал, то щурил глаза и брался за лацканы пиджака, который всегда носил.

Саша отвел меня в сторону, и серьезно спросил:

- Какой главный вопрос на сегодняшний день?

Вчерашний дембель замялся. Саша взялся за лацкан пиджака:

- Тебя ничего не волнует? Ленина читал? Маркса?

- Читал... Волнует... А чего они... Я два года в казарме с книжками спал... думал вернусь и... А они вместо специальности читают историю КПСС... давайте спорить, говорят... ну, я и стал спорить, как философы учили... А они меня из университета выгоняют...

- Они неправильно трактуют Маркса, Денис, они совсем не понимают Ленина, - доверительно сказал мне Саша.

- Ну и пусть трактуют, как хотят... А меня два года всяким отстоем пичкают...  А главный вопрос... Ну, эта... специальность освоить, разобраться во всем.

- Главный вопрос, Денис, - учтиво улыбнулся Саша, - это вопрос о власти. Ты, как образованный человек, это понимаешь?

Я не понимал и коряво спросил:

- Где вопрос власти?

- В университете... и вообще, - подталкивал меня к мысли Саша. Он даже встал на одну ступеньку выше меня, теперь наша беседа напоминала известную картину «Ленин беседует с крестьянами и солдатами, вернувшимися с фронта», - Вообще, понимаешь?

В это время к нам подошла группа студентов. Ребята все, как на подбор, были субтильными ботаниками в очках.

- Это наш единомышленник, - обратился к ним Саша, и положил свою теплую руку на мое плечо. - Служил, между прочим, в армии.

- И из автомата стрелял? - спросил самый тонкий и высокий очкарик.

- Стрелял.

- Эх, нам бы парочку автоматов, мы бы такое показали! - мечтательно произнес очкарик поменьше.

Тут мое стеснение и неловкость разом прошли:

- Вам бы парочку ударов по жопе. Желательно - солдатским ремнем.

Очкарики обиделись, но хамить не решились. Саша К. посмотрел на меня взглядом уставшей воспитательницы:

- Товарищ, скоро вы поймете правоту нашего дела. Завтра у нас будет собрание - не опаздывайте!

На собрание я, естественно, не ходил, но зато хорошо понял, что такое большевики. Вопрос о власти беспокоит их больше всего, пьянит и не дает сосредоточиться. С тех пор мне доводилось видеть всяких большевиков: национально озабоченных и рыночно ориентированных, социалистически подкованных и коммунистически верных, социал-демократически правильных и демократически громогласных. Во всех случаях менялась вывеска, а сутью оставались ленинские слова: «Надо ввязаться в драку, а там будет видно!». Драка нужна для того, чтобы получить шанс на власть, неважно, штурмуем ли мы Зимний, или деремся с Иудушкой Троцким, режем сторонников Рема, или лупим оппонентов в парламенте. Цвет флага не имеет никакого значения, власть и только власть их цель и кумир. Но все большевики поголовно не знают, что власть бывает разная.

Что я узнал о власти из сказок и жизни

О том, что власть бывает разная, я узнал в достаточно юном возрасте. Все сказки народов мира, которые читаю до сих пор, говорят о том, что царь (вождь, начальник) чаще всего является представительским лицом, а реальная власть, будьто смерть Кащея, спрятана в другом человеке. Просто потому, что этот человек понимает систему власти. Какой-нибудь Иван Дурак становится Иваном Царевичем, но систему власти не меняет никак. Это и понятно, он троном завладел только потому, что на Василисе жениться решил. Мудрый народ власть обязательно связывал с любовью. А если к любви Василисы прибавляется и любовь народа, то царь, стало быть, всамделишный, настоящий правитель. Но даже всеми любимый правитель не застрахован от интриг всевозможных советников, дьяков, трактирщиков и нечистой силы. А почему? Да потому, что эта нечисть знает обо всех пружинах государства. Ивану Царевичу невдомек это, он с Василисой Премудрой в ладушки играет и живет долго и счастливо.

В жизни не всегда тот, кто занимает пост, хоть что-нибудь решает. Назначить-то его назначили, а вот механизмы власти знают далеко не все начальники. Если начальник не понимает механизм власти, то необязательно, что он плохой. Например, создали Министерство добра. А на самом деле каждый гражданин должен получить справку, что делает доброе дело. То есть, создали обычный фискальный орган. А министру, допустим, невдомек, что надо не столько добро делать, сколько его тащить в вышестоящие инстанции. Основной механизм этого заведения - фискальный орган, а «Министерство добра» - просто вывеска.

И вот с этого момента мы переходим к свободе слова и журналистскому профессионализму.

Отделить лицо от маски

Для улучшения работы не только государственной власти, но и экономики страны, а также ее социальных стандартов, необходимо знать как минимум три вещи:

1)      реальные механизмы нынешней власти и экономики,

2)      как должна работать структура власти,

3)      путь улучшения от реальных механизмов к проектируемым.

Но большевики от журналистики заняты совершенно другим. Они «валят» одних, подстрекают других и ссорят третьих (вспоминаем «Ввязаться в драку, а потом...). От этой возни информация теряет всякий смысл, но приобретает революционное интонирование. И на сцену выходят люди, понимающие интонацию лучше, чем слова. В этом случае смысловое поле разрушается, и информацией владеют эмоции. Факты, конечно, остаются, но имеют уже другой вес. На президента упал венок (топ-новость недели). Оппозиционерка сказала техникам «Всё пропало... (на экране)» - месяц журналисты обсуждают это событие.

Идут судебные процессы над политиками - из СМИ практически невозможно узнать ни сути обвинения, ни стратегии защиты. Зато вся страна знает, кто на кого нехорошее слово сказал.

Журналистика непременно должна снимать маску с власти, если эта маска надета. Но даже если маска надета, отрывать ее с головой - работа палача, а не журналиста. Постараюсь пояснить свою мысль. Кроме власти в лице той или иной политической силы, есть еще и структура власти, которая независимо от политической силы на ладан дышит. Если эту структуру власти разрушить, то ее придется строить заново. Кто-то скажет: «Ну и что? Возьмем и построим заново!». Но за 20 лет независимости строили только одну структуру. И если строить в Украине демократию западного образца, то нужно просто достраивать то, что есть, убирая то, что не надо. И количество перейдет в качество.

У нас структура власти прогибается под политические партии (цвет их не имеет значения). Но для того, чтобы строить страну дальше, нужно укреплять именно структуру. И придет момент, когда она начнет диктовать условия политическим силам. Вот тогда и будет правовое государство и новая ментальность.

А теперь опять перейдем к СМИ. Для укрепления структуры, как основы государства журналисты должны ее знать и чувствовать. Но сейчас журналистика, подобно моим очкарикам 90-х, упорно просит автомат, а не скальпель. Вот за это не люблю большевиков, в какой бы цвет они ни красились.

Денис Жарких, журналист, писатель

Иллюстрация - www.liveinternet.ru