За уже два с половиной года, которые в Украине длится война, до сих пор именуемая АТО, ее косвенные и непосредственные участники неоднократно вредили друг другу – специально или случайно. Речь сейчас – и о чиновниках, и о журналистах, и о волонтерах, и о самих военных, которые очень часто по незнанию подставляют друг друга, обрекая украинские позиции на неприятности.

Камнем преткновения здесь может оказаться что угодно: от банального неумения пользоваться соцсетями до намеренного игнорирования базовых правил безопасности. Включенный GPS-трекер и геолокация, которые автоматически публикуют местонахождение при выкладывании фото ВКонтакте, фото и видеосъемка без разрешения, публикация секретных данных, личной информации и тому подобные недосмотры часто идут не во благо самим военным. К примеру, по словам одного из них, майский обстрел Авдеевки случился из-за того, что один солдат зачекинился на позиции. После этого военные, якобы, получили приказ массово удалиться из соцсетей. Как мы видим по итогу, этого не произошло.

Очень часто подобное происходит не со зла, а по незнанию. Например, никто не провел необходимый инструктаж, а потому в кадр попали ориентиры, которые сдают позиции военных. Сперва многим кажется, что такими ориентирами могут быть только крупные объекты. Например, здания, узнаваемые улицы, вышки, столбы, остановки и другие постройки. На деле же, даже тротуарная плитка, «засвеченная» на фото, может стать тем самым маячком, который укажет знающим людям на точное местонахождение. Высокие точки – холмы или терриконы – тоже могут стать наводкой для противника, который жаждет узнать как можно больше из открытых источников. Военную технику в статичном положении, к примеру, также лучше не снимать без разрешения: КАМАЗ или БТР может иметь особые отличия, о которых известно только избранным. Посему такие кадры лучше делать, когда машина в движении, тогда цепляется меньше деталей.

В общем, причины для нежелания многих военных общаться с прессой непосредственно на самих позициях есть. Конечно, часто у журналистов есть свои информаторы, которые готовы рассказать последние новости, «слить» какой-нибудь интересный инсайд и поделиться информацией off the record или на условиях анонимности. Есть и обратные случаи, когда отдельно взятые командиры любят попиариться, давая журналистам комментарии направо и налево. Но в таких случаях, от них не добьешься эксклюзива или действительно важной информации.

Некоторые военные и вовсе предпочитают молчать о своих проблемах. Проблемы как таковые от этого, конечно же, никуда не денутся. Но и заговорить решается не каждый и не сразу. Причины этого – в основном страх или разочарование.

Во время нашего визита в АТО полтора месяца назад один из командиров разведки на передовой очень жаловался на то, какой имидж заработала себе на фронте миссия ОБСЕ. Мол, машины стали настолько неприкосновенны, что у некоторых даже не спрашивают пароль на блокпосту, а пропускают просто так. На деле же в такой машине может сидеть вовсе не мирный наблюдатель, а несколько боевиков. Когда мы предложили командиру предать эту тему огласке – раскачать ее в соцсетях и СМИ, обратить внимание и сделать резонанс, он отказался. Мотивировал разочарованностью. Мол, разве можно вообще что-то исправить? Все равно ничего не изменится.

Для того чтобы почувствовать эту безысходность у тех, кто защищает нас с вами на востоке страны, не обязательно даже туда ехать. К примеру, герои моих публикаций, иностранные добровольцы, которые больше года обивали пороги Администрации Президента в надежде получить украинское гражданство, тоже разочаровались во всем. Не так давно я общалась с одним из них – россиянином, который приехал на Донбасс с севера РФ. Поначалу он и другие такие, как он, пытались бороться со своей проблемой посредством тех же СМИ и резонанса в соцсетях. Когда поняли, что это ничем не помогает, смирились. Эти бои, сначала на войне, потом на другом, «невидимом» фронте, стоили многим из этих ребят семей и брака, домов и квартир, имущества и теплых отношений с родственниками, которые остались там, в их родной, но уже чужой стране. Может быть, навсегда. Но на вопрос: «Что вы собираетесь делать?» – я все чаще слышу ответ: «Ничего уже не сделаешь».

Скорее всего, и недавняя история с сюжетами «Громадського» ТВ и  российской «Новой газеты» из авдеевской промзоны – это, прежде всего, результат возникшего немного ранее недоверия между военными и журналистами. Так случилось, что сама история имела место незадолго до того, как были в Авдеевке мы. А потому чуть ли не каждый второй военный, к которому мы подходили, передавал «привет коллегам, которые…». Причем, скорее всего, дело тут не в конкретных фамилиях. Просто череда недоразумений с обеих сторон пробуждает такое отношение.

Как избавиться от этого недоверия? Как убедить тех, кто нас защищает, что  журналисты – партнеры, а не враги? Как побудить самих журналистов, волонтеров и других участников или очевидцев боевых действий быть ответственнее?  Как вынудить власть, госорганы видеть не только глобальные проблемы, но и проблемы конкретных людей? Ведь война – это не только на передовой. Война – глобальное понятие. Сегодня она в каждом из нас: в спорах в маршрутке, сюжетах по телевизору, новостях в утренней газете и сплетнях, пересказанных между собой соседями, в судьбах героев и тех, кто вынуждает их потерять веру в справедливость... И кому, как не нам, этой войне пытаться противостоять.

Фото - inforesist.org