Директор Інституту журналістики Володимир Різун стане ведучим програми “Право на слово” на першому каналі національного радіо. Перша передача - 25.10 о 17.30. А 31.10 о 16.20 – прямий ефір на “Промені”. Прямі ефіри плануються через четвер щомісяця.



Також професор В. Різун повідомив, що він обов’язково візьме участь в дискусії на теми журналістської освіти, яка зараз триває в “Телекритиці”, але пізніше, щоб підсумувати виступи учасників обговорення. Сьогодні ж Володимир Володимирович пропонує неопублікований і невиголошений з певних причин виступ на тему захисту університетської освіти для журналістів. Вона є частиною загальної проблеми сучасної підготовки журналістів.



Во-первых, я не согласен с теми, кто считает, что журналистика - не профессия. Ведь если существует в принципе постановка вопроса о профессионализме, значит, ему можно и нужно обучать, значит, существует профессия. Здесь железная логика. Нет профессии — нет и разговора о профессионализме.

Во-вторых, если мы говорим о профессионализме, значит, мы затрагиваем вопрос об его уровнях. От этого тоже никуда не денешься.

В-третьих, назовите мне профессию, где высочайший уровень профессионализма сразу обретается профессионалом после рождения, садика, школы, вуза? Я не говорю во время практической деятельности, это спорный вопрос. По-моему, его достигают только посмертно, в эпитафиях. Таким образом, это вечный вопрос не только на перспективу, но и исторически. Как показывает жизнь, высочайшее мастерство — вещь нужная, но спорная. Всегда существовала и будет существовать неудовлетворенность из-за невозможности всеми вот здесь и сейчас достичь этой цели. Девяносто девять процентов населения спокойно переживает это и ориентирует себя на другие жизненные цели, один процент — становится акцентуированными личностями и обсуждает подобные темы на страницах газет.

В-четвертых, если исходит из сказанного, вопрос о профессии и профессионализме — это вопрос о постоянной жизненной потребности общества к совершенствованию, ведь пока что не существует и не существовало такой страны, где бы спокойно могли ответить: всё, подготовка врачей у нас достигла вершины, наши врачи сразу после окончания вуза могут делать сложнейшие операции, поэтому не нужны нам исследовательские центры, экспериментальные клиники, опытные врачи, этому всему обучают в вузе. И журналистов у нас готовят сразу таких, что они стопроцентно владеют словом и темой, их материалы читают все, их выступления стопроцентно эффективны и т. д. Такого нигде никогда не было и не будет. Задача школы — подготовить к жизни, а не заменить жизнь, задача вуза — подготовить к профессиональной жизни, а не заменить ее. Став в начале 2000 года директором и получив поддержку своего ректора в изучения опыта преподавания журналистики в разных странах, я сразу же бросился со своим заместителем изучать этот великий опыт дальних стран по подготовке журналистов. Ведь у них там, а у нас что! Хотя факты из жизни упорно не хотят унижать самих себя: сын-девятиклассник коллеги едет в США, его определяют в 9 класс, через неделю в 10, через две недели в 12. Кажется, в конце 80-х в США победителями по математике среди учащихся стали выходцы из СССР, на что президент США заметил: такие дети и России не помешали бы. ..И вот США, Франция, Германия, Польша, Швеция. Специальные поездки по школам журналистики. Но может нам, как постсоветским шпионам, чего-то не показывают: ведь те же самые классические университеты по подготовке журналистов, те же теории, те же проблемы с практикой. Но что-то американцы не спешат уничтожать свыше сотни университетов с классической теоретической подготовкой журналистов. А может надо, может, мы умнее? Но что выгодно отличает американцев от нас в этом деле — это существование альтернативного образования, наличие журналистских средних заведений на подобие наших техникумов, магистратур для тех, кто уже имеет высшее образование, журналистских школ при редакциях, Немцы вообще не очень себя этим делом обременяют: школы публицистики при союзе журналистов, хотя существует и институт публицистики при университете. Шведы как-то спокойно, с достоинством относятся к старой университетской подготовке журналистов?

Но что же нам делать?

Не мельтешить, не сомневаться, не страдать, не комплексовать, не зацикливаться на «их» образовании (поверьте, наше не хуже; прежде чем умиляться их новыми методами, докажите, чем плохи наши старые). И естественно, не умиляться своими успехами, а быть умнее и перенимать опыт там и в том, где и в чем он действительно лучше. Но для этого нужна цель к совершенствованию, взращенная на своем опыте и в своей среде.

Оно, конечно, замечательно и человеком себя чувствуешь, опытен, самоуверен, главным редактором стал, подходишь так к начинающему журналисту спереди — и говоришь: боже, какой ты тупой, где тебя учили? А еще лучше для ощущения собственного достоинства подойти к двухлетнему ребенку и сказать: как тебе не стыдно, ты чего в штаны п…ешь?! Не хорошо, господа редактора, нехорошо, ведь где-то в 70-80-е вы тоже, наверное, не всегда «на горшочек успевали». И запомните, что в профессиональном становлении специалиста наступает период, когда подходит к тебе молодой человек и говорит: отойди, дед, дай я лучше сделаю. А вы ему: да я же ударник соцтруда, да я в 90-е, знаешь ли ты? А он: отойди, не мешай, классик!"

Дело-то в том, что профессиональное становление — это ко всему еще и проблема социально-психофизиологическая, возрастная. И что со специалистом не делай, он все равно проходит период обучения, становления, расцвета и — старения. Прелесть обучения в том и заключается, что опытные стараются обучить неопытных (они обязательно будут!). И вуз как школа профессиональной жизни — это всегда младенчество и юность для специалиста.

Нет, я вовсе не исключаю плохих и хороших учителей, плохих и хороших учеников, плохие и хорошие школы. Я ни в коей мере не отрицаю роли практики в подготовке специалиста, наоборот, считаю, что она должна быть одной из ведущих форм учебного процесса. Найти бы только практиков опытных, внимательных к студенту и не ленящихся передавать опыт, ведь учительство — тяжелый труд. Но мы сейчас говорим о принципе, отражающем закономерность профессионального становления и естественное чередование тех профессиональных сред, в которых и осуществляется профессиональное взросление. Я всегда и категорически против учителей, назидательных зануд, которым не нравятся ученики. А еще я против уважаемых дядь, таких себе леди в возрасте, которым не нравятся и ученики и учителя.

Суть классического образования в том и заключается, что педагоги учитывают «психофизиологию образования» и естественный ход получения знаний и развития умений. Говорят (хотя это и цинично!), если ребенка родить уж очень преждевременно, из него получится либо гений, либо идиот. Но почему-то человечество не хочет экспериментов даже ради гениев, ведь опасность массового появления на свет идиотов не исключена. Так и с образованием: как-то оно выработано поколениями и подтверждено жизненным опытом, что в школе в целом надо обучатся столько-то лет, в училище столько-то, на курсах еще меньше, а в вузе 4—5 лет. И как-то в тех буржуазных, плохих, а нынче самых свободных, развитых странах никто и не собирается менять этот общечеловеческий опыт.

Если говорить о журналистике, то дело, на первый взгляд, обстоит совсем просто. Достаточно решить один вопрос: журналистика — это ремесло (обучение в ПТУ, на курсах) или это интеллектуальная деятельность, требующая специальных знаний и умственных умений и навыков (необходимо тогда высшее образование, сущность которого заключается не только в количестве «высших» знаний, а в общении в определенных интеллектуальных кругах для тренировки своего ума и для интеллектуального — мыслительного, эмоционального — взросления, гражданского становления саморазвивающейся и руководящей собой креативной личности). Задача вуза подготовить именно такого человека, задача производства дать человеку возможность творчески проявить свои интеллектуальные и эмоционально-волевые возможности, приобрести профессиональный опыт. Поэтому требовать от студента, чтобы он сразу был генеральным конструктором по разработке новейших космических летательных аппаратов — это сверхзадача, нереальная уже потому, что она не учитывает процесса естественного взросления специалиста.

Задача учителя, педагога, наставника, инструктора помочь будущему профессионалу взрослеть, но при этом не унижать его, быть терпимым, интеллигентным.

В системе образования и обучения разговором по существу является не разговор о том, почему выпускники вуза не умеют делать то, что делают опытные специалисты (это пустой разговор, никогда они не будут такими, как опытные специалисты), а беседа о содержании знаний, их перераспределении, трансформации и о том, как, какими методами выработать у обучающегося ГОТОВНОСТЬ к быстрейшему формированию профессионального опыта и становлению мастерства.

По поводу готовности, то она является не только наличием психологической установки на восприятие нового, а и наличием в голове тех извилин, которые определяют готовность перенимать опыт у профессионалов и которые вырабатываются под воздействием знаний и теорий. Другого способа, кроме как через восприятие знаний, приобрести извилину в мозгу никак нельзя (терапевтическое вмешательство в виде "еще по одной" или "сколько стоит диплом" не помогает). Формы введения знаний в голову действительно могут быть разные: можно самому и с помощью, стационарно и заочно, за партой и сохой и т. д.). Как раз эта "воспитываемая готовность быть профи" прямо пропорционально зависит от способа введения знаний в голову. Готовность, или "мозговой полигон, фундамент, основа", которая и будет определять профессиональное становление, по своей структуре, объему, мощности различна. Студент-биолог ценен не тем, что он научился хорошо мыть пробирки или ловить змей, а тем, что он обладает нужными знаниями, которые он сможет использовать в определенных ситуациях и помоет пробирку так, такими растворами, какими нужно в зависимости от конкретного опыта. Лаборант тоже это сделает, даже может лучше студента, но только в этой лаборатории, в которой он всю жизнь работает, и в зависимости от тех опытов, которые он всегда ставит. Образованный специалист тем и отличается от необразованного, что первый в любой ситуации выйдет из положения, поскольку он обладает соответствующими знаниями. Поэтому я категорически убежден, что классическое образование — это не порок и не его наличие влияет на нехватку профессиональных авторов и профессионализма у них, а, скорее всего его общегосударственная нехватка. Чего уж, по секрету, не хватает нашей журналистике и нашим, журналистам, так это образованности, как общей, так и частной. Ударим по образованию общим незнанием! Практикой по теории! Воспитаем не знающего, а практикующего человека! Будем жить по принципу: скажут — сделаем! Эти принципы как раз кстати для свободной, независимой журналистики украинского пошива начала третьего тысячелетия' Свято место пусто не бывает. Если в голове нет знаний и не над чем думать, всегда найдутся те, кто имеет знания и будет вместо нас думать. Не того мы боимся, господа, не ту причину кризиса своей профессии видим. Знаний много и лишних никогда не бывает. Образованность имеет два оттенка: она "как совокупность знаний и она как философское, а также эстетическое отношение к жизни, миру, человеку, как взгляд на жизнь, возникающий на определенном этапе критического накопления знаний. Кстати, производной от образованности является уровень свободы и демократии в обществе. Из-за необразованности возникает свободное общество ограниченных в знаниях и взглядах, но устремленных к благам демократии сограждан. А ведь понятно, что незнание не освобождает от ответственности за себя и за общество. Но, имея знания, все-таки владеешь более осознанной ответственностью и иного рода.

Не будем переживать, это беда не только наша, это беда всего нашего общества. Когда общество начинает считать причиной отсутствия профессионализма избыточность образования, тогда общество нуждается в профессиональном лечении или в выделении миллиардной суммы долларов из казны для спасения образования по математике, поскольку отсутствие соответствующих знаний является причиной потери государственной безопасности, как считают в одной из великих стран. Уж чего я боюсь в жизни, так это того, чтобы институт журналистики не стал менеджером по выпуску малообразованных «подставок для микрофонов» (спасибо Ларисе Ившиной за метафору в интервью для учебной газеты Института журналистики «Redактор», 2002, № 4, с. 1).